В программе «Как все начиналось» Михаил Козырев рассказал Наталье Синдеевой о перипетиях своей судьбы, о том, как он решил стать врачом, а стал первооткрывателем музыкальных звезд и пионером российской радиоиндустрии.
Михаил Козырев рассказал, что выбрал профессию врача, чтобы «откосить» от армии: однако это его не спасло, и в армии все-таки пришлось служить. «Я оказался в компании людей, с которыми в жизни никогда не пересекался», — описал он свой опыт там.
По словам Козырева, когда он пришел из армии, мир поменялся до неузнаваемости. После стажировок в Англии и Америке Козыреву предложили работу на радиостанции «Максимум». «Мы просто занимались тем, что нам в кайф», — передал свои чувства от того времени он. По словам Козырева, у него было четкое представление о том, каким должно быть радио после опыта жизни в Америке, в округе большого Лос-Анджелеса. «Я в голове имел точное звучание того, как должна выглядеть радиостанция. Я знал, какой сегмент надо завоевывать», — рассказал он.
В начале 90-х годов, когда никто не играл группу «Кино», кроме «Максимума», Козырев начал вырывать из новых пластинок новые имена. «Я послушал и понял, что "На тебе как на войне" — это хит», — рассказал он о своем открытии группы «Агата Кристи».
Он также рассказал о работе с Борисом Абрамовичем Березовским и о своем отношении к эпохе 90-х и первому президенту России, Борису Николаевичу Ельцину. «Это был единственный руководитель моей страны, за которого я жизнь был готов отдать», — сказал Козырев.
Наталья Синдеева: Сегодня у нас совершенно необычный формат программы, удивительный. «Как всё начиналось» сегодня будет в формате, когда Миша будет рассказывать мне про то, как всё это начиналось.
Михаил Козырев: Во-первых, спасибо, что пригласила.
Наталья Синдеева: Ага. Спасибо, что пустил в святая святых!
Миша, я чуть-чуть ещё даже раньше начну. Ты знаешь, как хорошо, что есть этот формат! Потому что когда я стала готовиться к программе, я вдруг вспомнила, о чем совершенно забыла вообще напрочь: что ты вообще врач по образованию, ты закончил Свердловский медицинский институт.
А вот коротко только, чтобы нам обо всём успеть поговорить. Во-первых, как тебя угораздило стать врачом? И второе: почему ты всё-таки это всё дело забросил, потом уехал в Америку учиться медиа? Почему ты уехал в Америку и вообще на какие шиши, прости, потому что это время голодное, девяностые, как тебе удалось это? Ну и, собственно, потом мы уже перейдем.
Михаил Козырев: Ответ на то, почему я выбрал медицинский институт, достаточно прост. Я хотел откосить от армии, а в медицинском институте была военная кафедра и оттуда не брали в армию. Я абсолютно очевидно был по складу души гуманитарием, точные науки мне давались гораздо хуже, хотя я закончил школу с золотой медалью, институт закончил с красным дипломом и в процессе выяснил, что как мой папа, так и моя мама и все четыре бабушки и дедушки всегда заканчивали с золотыми медалями и красными дипломами. То есть я потомственный отличник.
Был очень хорошего качества институт в Екатеринбурге, в Свердловске тогда. Я решил, чтобы понять, смогу я или нет, сходить в морг.
Наталья Синдеева: Да ладно? То есть ты с этого начал?
Михаил Козырев: Да. Мой одноклассник Дима Лемясев, значит, у него папа был профессором в медицинском институте. И он согласился нас двоих пустить в морг. Потому что как бы самым страшным было вот это грядущее…
Наталья Синдеева: Препарирование.
Михаил Козырев: Изучение анатомии на трупах. Я понял, что у меня не было такой реакции абсолютного отвращения, что доктором я быть могу. Кроме того, я, будучи романтичным юношей, который всегда искал какие-то примеры в жизни героев свои, была такая книжка кардиохирурга Николая Амосова. Это был легендарный кардиохирург.
Наталья Синдеева: Я помню, да.
Михаил Козырев: Я написал письмо Николаю Амосову.
Наталья Синдеева: Так.
Михаил Козырев: Вот. И он мне ответил рукописно, пришло мне письмо от него в ответ. Ответ был очень коротким, а я написал ему трехстраничное письмо о своих терзаниях, о том, могу ли я и так далее.
Наталья Синдеева: То есть ты просил совета.
Михаил Козырев: Да. Могу ли я стать доктором, вот. И ответ был крайне лаконичный. «Михаил, вы сходите подежурьте на ночной смене в скорой помощи. Николай Амосов».
Наталья Синдеева: Круто. Так…
Михаил Козырев: Вот, я пошел тоже. И надо сказать, что я работал на ночных сменах скорой помощи в институте, и это был совершенно невероятный опыт, потому что я несколько лет выезжал ночами, дежурил на 12 подстанции Кировского района в Екатеринбурге.
Наталья Синдеева: А ты кем тогда был? Ты был санитаром?
Михаил Козырев: Я был медбратом даже. Сначала я был санитаром, потом медбратом, а потом даже на месте фельдшера. На скорой помощи работают абсолютные наркоманы адреналиновые. То есть они без скорой помощи ― или по такой же степени реанимация может сопоставиться только с работой на скорой помощи. Они питают к этому болезненное пристрастие, они не могут больше нигде работать. И изучение этих людей, просто наблюдение за ними было потрясающим опытом.
Но мои ожидания, связанные с откосом от армии, не оправдались.
Наталья Синдеева: Да, ты служил в армии.
Михаил Козырев: Поскольку через два года, когда я был на втором курсе мединститута, бронь сняли. Я оказался в компании людей, с которыми я вообще в жизни никогда не пересекался. Это был другой социальный слой. Эти люди интересовались другим, у них кругозор был вот такого примерно маленького размера.
Наталья Синдеева: Как ты спасал себя в эти два года?
Михаил Козырев: Меня спасло то, что нас просто забрали многих именно студентов. То есть я попал в роту, в которой было тридцать екатеринбуржцев, свердловчан и еще семьдесят ижевцев. И так как мы были студентами, мы держались вместе.
Наталья Синдеева: Ты вернулся в институт.
Михаил Козырев: Да, я вернулся в очень странное время, когда уже началась перестройка и когда всё изменилось вокруг. Появились какие-то видеосалоны, коммерческие ларьки. Первое впечатление, когда я вернулся и сошел с поезда, было о том, что на свердловском вокзале появился платный туалет и там нужно было заплатить какие-то три рубля для того, чтобы попасть в туалет.
Наталья Синдеева: Да.
Михаил Козырев: Стояли рядом несчастные люди, у которых этих денег не было, а в туалет очень хотелось. Я понял, что в то время, когда ты в закупоренной, в вакуумной колбе в армии находишься, потому что там-то ничего не меняется. Там только ночью ты можешь включить телевизор в казарме и тихонечко смотреть программу «Взгляд». И вдруг тебе кажется, что там вообще мир изменился. А потом ты возвращаешься и понимаешь, что он вообще в непредсказуемую сторону поменялся.
Вдруг к нам начали приезжать какие-то иностранные студенты, вдруг мы начали какое-то движение, сотрудничество за мир. То есть у меня с тех пор сохранился комплекс вины за то, что я занимался тем, что я с автоматом ходил и охранял эти парки ненужной проржавевшей техники бесконечные.
И потом я впервые выехал за рубеж, в Швецию.
Наталья Синдеева: Еще будучи студентом.
Михаил Козырев: Да. Абсолютно обалдел от этого. Вообще у меня мир перевернулся, я вдруг понял, что всё может быть вообще по-другому. А потом, так как я был очень хорошим студентом и у меня всё получалось, я выиграл первую стипендию на стажировку. Сначала она была в Англии, это был Королевский госпиталь школы медицины.
Наталья Синдеева: То есть по медицинской линии.
Михаил Козырев: Да, по медицинской. Первый раз я провел три месяца в Лондоне, а потом я выиграл ещё одну стипендию и попал в Бруклинский госпиталь ветеранов армии США. В ту пору я уже очень хотел заниматься болезнями крови.
Наталья Синдеева: То есть ты всё-таки хотел заниматься медициной.
Михаил Козырев: Да.
Наталья Синдеева: У тебя других планов не было.
Михаил Козырев: Поворотным моментом было то, что я занимался болезнями крови, лимфатической системы и в какой-то момент я сидел с папой дома и смотрел хоккей, вот так вот обнявшись. И я вдруг нащупал у него узел на шее. И в этом момент, прямо поскольку я еще этим занимался, в тот момент, когда я нащупал этот узелок, мне вдруг сразу стало всё понятно.
Но я повел его, конечно, по всем специалистам. И выяснилось, что это рак крови, рак лимфатической системы. Слава богу, у меня уже были знакомые в Швеции, я его вывез в Швецию. Его там проконсультировали, ему назначили химиотерапию и так далее. Но для меня это был какой-то на подсознательном уровне знак.
Очевидно, я как-то связал то, что я хочу этим заниматься, с тем, что это возникло у папы. И я, столкнувшись ещё и с нашей медициной, с реальной, когда мы сидели в этих бесконечных очередях к онкологам. Сидеть в этих очередях и слушать, как люди рассказывают про рак, совершенно невыносимо. Вот. А люди просто любят рассказывать о своих болезнях. И я его водил туда-обратно по коридорам, разговаривал с ним о симфонической музыке.
И это было таким поворотным моментом, когда я решил, что, может быть, мне лучше не этим заниматься. Я решил поехать в Америку и попытаться каким-то образом туда учиться. Я попал таким образом в пригород Лос-Анджелеса. У меня в это время был роман…
Наталья Синдеева: Это была стипендия тоже или нет?
Михаил Козырев: Нет, это был роман с американкой, которая приезжала в Екатеринбург.
Наталья Синдеева: Так.
Михаил Козырев: Мы с ней там познакомились.
Наталья Синдеева: Так.
Михаил Козырев: И она говорит: «Ну поехали, возьми полгода хотя бы, я тебе покажу Лос-Анджелес и так далее». И рядом с нами был колледж, в котором я обнаружил просто на столбах в какой-то момент объявление о том, что на кафедру иностранных языков требуется… так называемая должность language resident, то есть это помощник преподавателя. И я пошел на собеседование и моментально получил эту должность.
В результате я получил стипендию, трехкомнатную квартиру прямо на территории университета.
Наталья Синдеева: Чудеса!
Михаил Козырев: И еще и возможность выбирать любые предметы и учиться.
Наталья Синдеева: Учиться.
Михаил Козырев: И там была радиостанция в этом колледже, собственная. Это было частное, очень престижное, такое учебное заведение либеральных искусств. И там была радиостанция, на которую можно было прийти и сделать свою программу.
Наталья Синдеева: Итак, ты попробовал себя на радио, влюбился в это, вернулся в Свердловск. И что? Ты пошел работать на местную радиостанцию?
Михаил Козырев: Да, у меня был друг, который вел программу. Я пришел, сказал…
Наталья Синдеева: «Я теперь уже крутой, умею, я работал на американской».
Михаил Козырев: «Давай-ка сделаем». Мы сделали программу, которая называлась «Радио Голос Совести» с лозунгом «Победа ума над разумом». И просто занимались тем, что метелили пургу, в общем. Это было превосходное время, потому что никаких стандартов не было, никаких форматов не было. Мы просто занимались тем, что нам в кайф. Мой друг был музыкантом, он, соответственно, мог прямо даже играть в эфире.
Наталья Синдеева: Это была FM-радиостанция?
Михаил Козырев: Да, это была радиостанция на FM-диапазоне. Вот, и, собственно, мы занимались.
Наталья Синдеева: Кто тебя заметил и пригласил в Москву на радио «Максимум», сразу программным директором?
Михаил Козырев: Значит, мой двоюродный брат Женя Абов, который работал в газете «Московские новости», в какой-то момент позвонил мне и сказал: «Слушай, у нас газета с американцами делает радиостанцию. Ты, может быть, приедешь, попробуешь?». Вот.
Я говорю: «Ты с ума сошел вообще. Я ничего не знаю о том, как делать радиостанции, я просто вел программу на студенческом радио». Но они сказали: «Тут-то вообще никто ничего не понимает! Ты нам подходишь!». А у меня уже был подписан контракт с колледжем на следующий год, вот. Но опять-таки решающим фактором было то, что папа был сильно болен. Я понимал, что я из Лос-Анджелеса…
Наталья Синдеева: Не можешь.
Михаил Козырев: Перелетать каждый раз через пол земного шара не могу. А из Москвы это хотя бы два часа ― и я дома. И я принял это приглашение и был представлен людям, которые работали на «Максимуме».
Наталья Синдеева: Как программный?
Михаил Козырев: Меня представили, что я чувак, который хотел… который будет делать радио «Максимум» на Урале. Хотя я-то себя видел как «чувак из Лос-Анджелеса». А там все на понтах вообще, это московская богема. Потому что в ту пору все эти первые диджеи на FM ― это были просто небожители. Нуждин там, Митрофанов.
Наталья Синдеева: К тому моменту уже достаточно плотный был радиоэфир, уже были «Радио 101», «Европа плюс».
Михаил Козырев: «Рокс».
Наталья Синдеева: Да, «Рокс». «М-Радио».
Михаил Козырев: Да.
Наталья Синдеева: Сейчас я уже это не вспомню, но то есть это достаточно уже была конкурентная, кстати, среда.
Михаил Козырев: Знаешь, твой эпитет «плотная среда» ― он сегодня, когда пятьдесят радиостанций, это воспринимается…
Наталья Синдеева: Ну, сегодня да, конечно. Но тогда казалось, что уже достаточно всё конкурентно.
Михаил Козырев: Да. И вот я в голове имел точное звучание, как должна выглядеть радиостанция. Я знал манеру, с которой нужно общаться, потому что я эту манеру слушал три года в Лос-Анджелесе. Я знал, какой сегмент нужно завоевывать, потому что основным конкурентом была «Европа плюс».
«Европа плюс» играла массовые популярные поп-хиты. А мы были должны быть чем-то особенным, something special. Мы должны были играть крутую музыку и стать модными, модными на уровне того, когда ты останавливаешься в пробке, у тебя звучит эта станция и рядом вдруг из открытого окна соседнего автомобиля она же звучит. И ты так переглядываешься.
Наталья Синдеева: Все так хотели. Так все хотели.
Михаил Козырев: И так: «Мы с тобой одной крови, брат!». Вот. Собственно, я начал резко с того, что запустил альтернативную музыку.
Наталья Синдеева: То есть ты стал программным директором радио «Максимум», сразу приехав в Москву, и начал фигачить.
Михаил Козырев: Да. Это был такой вызов.
Наталья Синдеева: И у тебя тогда уже были крутые диджеи тогда. Кто тогда уже работал?
Михаил Козырев: По сути дела, диджеи очень смешно, они работали хаотично. То есть замечательный директор информационной службы Саша Абрахимов…
Наталья Синдеева: Саша Абрахимов, он тогда уже был.
Михаил Козырев: У него была такая концепция…
Наталья Синдеева: Скажи, как Саша Абрахимов.
Михаил Козырев: «Давайте каждый раз устроим интригу, чтобы слушатели не знали. Они ожидают меня днем, а вдруг раз ― я выхожу вечером!».
Наталья Синдеева: Да.
Михаил Козырев: На самом деле Саше Абрахимову нужно было поспать подольше, поэтому он вот таким вот образом.
То есть он выходил то в двенадцать, то в три, то в восемь, то в двенадцать ночи, вот так вот. И одной из самых тяжелых задач было как-то это всё упорядочить, то есть придумать ровные сегменты, в которых люди всегда должны появляться.
Значит, потом нужно было придумать утреннее шоу. Но в тот момент утреннее шоу на радио «Максимум» было на английском языке. Его вела такая звезда абсолютная этого времени, особенно для экспатов, для иностранцев, живущих в Москве, Кэми МакКормик. Это было основное деньгозарабатывающее предприятие. Но, правда, его доходы постепенно снижались.
Мне нужно было закрыть это американское шоу. Это было чудовищно, со скандалом, то есть на следующий день все газеты вышли, что закрывается главное англоязычное шоу в Москве, вот. Я нашел Костю Михайлова, сына великолепного артиста Александра Михайлова, и Олю Максимову. Я искал очень интенсивно людей независимо от того, какое у них было образование, людей, которых интересно слушать. То есть то, что называется по-английски словом personality, личности.
И вот мы сделали в первую очередь вот этих утренних жаворонков. И они просто взорвали абсолютно рынок! Мы придумали всякие безумные розыгрыши, всевозможные квесты в эфире. А это всё ещё наслаивалось на модную музыку.
И ещё вторую вещь я сделал ― я мощно туда вбросил русский рок, вот, и не только те группы, которые уже существовали. То есть можете себе представить начало, уже середину девяностых годов, когда ни на одной радиостанции нельзя было услышать группу «Кино»? «Кино»! Никто не играл вообще. Не то что там Гарика Сукачева и «Бригаду С» или «Наутилус Помпилиус», «Кино» никто не играл!
И мы это всё закачали в эфир. Сначала была одна песня в час, потом пара песен в час, а потом я начал вырывать просто из поступающих каких-то пластинок новые имена. У меня сохранилась, например, пластинка ещё из дома, из Екатеринбурга неизвестной никому группы «Агата Кристи». Вот, я её прямо послушал и понял, что «Я на тебе, как на войне» ― это вроде как хит.
Как на меня все смотрели! Просто на то, что я цинично тяну своих, на то, что этот парень…
Наталья Синдеева: До сих пор так тебя в этом упрекаю, что ты тянешь своих всё время.
Михаил Козырев: Спасибо! «Что с него взять, он же с Урала!» ― вот такая пренебрежительная фраза была.
Наталья Синдеева: Ага.
Михаил Козырев: Но эксперимент оправдал себя вдруг как-то.
Наталья Синдеева: Давай теперь чуть-чуть со стороны я тебе расскажу, что было вокруг.
Михаил Козырев: То есть как вы обо мне в тот момент думали.
Наталья Синдеева: Давай так, я сейчас опять же признаюсь, мы-то с тобой это помним. Значит, когда мне задают вопрос: «Скажите, пожалуйста, вам когда-нибудь женский шарм, ваше женское обаяние, красота вообще помогали? Вы вообще используете этот женский свой дар и так далее?». И я говорю: «Наверно, в целом это часто помогает, но так сказать, чтобы я цинично этим пользовалась ― нет».
Но была в моей жизни ситуация, значит, когда Миша Козырев уже был просто невероятной звездой, а мы тогда с Димой Савицким (тогда мой молодой человек, мы ещё не поженились), собственно, строили, создавали «Серебряный дождь». И этот процесс был долгий, он длился два года от момента, когда эта идея пришла в голову, до момента, когда мы получили лицензию.
И вот я прихожу на одну вечеринку, на которой будет Миша Козырев, я точно знала. Значит, у меня была только одна цель ― познакомиться с Мишей, обаять его и посплетничать с ним, позадавать ему вопросы, потому что мы были уже на стадии, когда вот-вот должны были получить лицензию. То есть мы надеялись, что мы получим лицензию на вещание. И мне нужен был какой-то инсайт, мне надо было понять вообще, как это устроено, потому что Дима любил очень радио, но опыта у нас ни у кого никакого не было.
И вот я помню эту вечеринку на каком-то теплоходе, значит. Я всё-таки добиваюсь того, что Миша обращает на меня внимание, он меня приглашает танцевать. Мы что-то танцуем, и я в процессе задаю ему всякие вопросы про радио и, в общем-то, в полном объеме использую вот это вот своё как бы женское, что надо сейчас Мише немножко закрутить голову и пособирать этот инсайт.
Михаил Козырев: Надо сказать, что тебе это удалось!
Наталья Синдеева: Да.
Михаил Козырев: Это было восхитительное танго, круче которого потом я увидел только одно танго, уже с Зыгарем, что вызвало во мне, конечно, ревность. Я так, как Зыгарь, не умел танцевать танго.
Наталья Синдеева: В общем, в итоге я много чего тогда поспрашивала, много чего узнала. Потом пропала, так вот по-женски, значит, улетучилась.
Михаил Козырев: Я это тоже хорошо помню.
Наталья Синдеева: Да.
Михаил Козырев: То глубокое разочарование.
Наталья Синдеева: Да-да-да.
Михаил Козырев: И когда вышел «Серебряный дождь» и мы уже встретились с Мишей, мы уже получили лицензию и встретились на каком-то, я не помню, на каком-то мероприятии, Миша сказал: «Ах ты сволочь! Я понял, зачем ты тогда мне крутила голову!».
С радио «Максимум» ― в итоге, значит, в 1995 году ты пришел. В 1998 году… вот тут уточни: тебя уволили тогда или ты уволился?
Михаил Козырев: Уволили.
Наталья Синдеева: И что случилось? Почему тебя уволили? Понимаешь, потому что всё равно, опять же, субъективно со стороны всё было офигенно. Всё равно радио «Максимум» в тот момент не теряло никакие позиции.
Михаил Козырев: Две причины было. Первая причина ― это была претензия генерального директора Руслана Терекбаева о том, что я слишком много занимаюсь селфпромоушеном. А вторая вещь ― расхождение в общей стратегии.
Наталья Синдеева: А показатели финансовые, скажи, у «Максимума» тогда были нормальные?
Михаил Козырев: Нормальные.
Наталья Синдеева: Рейтинги, цифры и так далее.
Михаил Козырев: Да.
Наталья Синдеева: То есть никаких финансовых…
Михаил Козырев: Но было ощущение, что мы вычерпали всю возможную аудиторию, что больше этой аудитории нет. Мы сделали всё возможное. Но дело в том, что одна из таких ловушек заключалась в том, что в отношении программирования я отвечал американцу Берту Кляйману, которому я очень сильно обязан тем, что он меня очень многому научил.
Наталья Синдеева: Да.
Михаил Козырев: Но для Берта Кляймана как для человека, который привык к рейтингам популярности артистов в Америке, было непонятно, почему группа Depeche Mode вдруг в России может пользоваться большей популярностью, чем, например, Том Петти или Брюс Спрингстин.
То есть у него в голове были рейтинги артистов американского образца. И он постоянно на меня давил в том, что зачем ставить какую-то там Бьорк или Аланис Мориссетт, когда нужно ставить вот этих мощнейших американских звезд в первую очередь. То есть его вектор был в сторону большей как бы «попсовости», а мой при этом в сторону альтернативы.
Наталья Синдеева: И плюс начал сильно тянуть одеяло на себя. Для всех уже стало радио «Максимум» ― это Миша Козырев.
Михаил Козырев: Да. Это никогда не радует.
Наталья Синдеева: Собственно, все становятся заложниками, это никогда не радует, это, собственно, не знаю, мы наблюдали с Капковым, понимаешь?
Михаил Козырев: Да-да-да.
Наталья Синдеева: То же самое.
Михаил Козырев: Я-то убежден, что на самом деле любое масс-медиа ― это в итоге продолжение личности человека, который его создает. Я думаю, что мы имеем такой «Первый канал», потому что это Костя Эрнст, и как только Костя Эрнст оставит этот пост, это будет совсем другой «Первый канал».
Наталья Синдеева: Конечно, конечно, да.
Михаил Козырев: Мы имеем опять-таки телеканал Дождь по соответствующей причине. Это было такое радио «Максимум», потому что я был таким. И в этот момент критическая масса накопилась, расстались со мной очень плохо. Я никому не пожелаю этого, потому что я пришел на радио, мне сказали за пятнадцать минут собрать свои вещи и с охраной вывели.
Наталья Синдеева: Это ужасно. Я сейчас уже это плохо помню, но я помню, что рынок тогда, конечно, был в шоке.
Михаил Козырев: Сколько лет прошло, а Руслан до сих пор повторяет: «Ну, конечно, сотовый телефон отбирать у него было лишним». Вот.
Наталья Синдеева: То есть вы потом не восстановили?
Михаил Козырев: Долгие годы прошли, потом мы, как и всегда бывает… Когда у тебя сохраняется… Короче, нужно отпускать всё с души.
Наталья Синдеева: Отпускать, нужно отпускать и прощать, да.
Михаил Козырев: Нужно находить способ, пожать руки. Жизнь меня учит тому, что это всегда легче самому себе.
Наталья Синдеева: Смотри, в 1998 году, собственно, после того, как тебя уволили с радио «Максимум», тебе достаточно быстро Березовский сделал предложение и пригласил на создание новых станций.
Михаил Козырев: Новых станций.
Наталья Синдеева: И тогда, собственно, было создано «Наше радио», впоследствии радио Ultra, которое было превращено потом в Вест-FM. В общем, у меня основной-то вопрос, ты сделал блестящее тогда «Наше радио». У меня основной вопрос такой: когда тебе Березовский предложил прийти в проект, более того, стать сотрудником «ЛогоВАЗа», тебя что-то в тот момент коробило? Если бы к тебе сейчас пришел олигарх, достаточно активный, политически ангажированный, то есть не просто богатый человек, а с политическими амбициями, и предложил бы сделать радио, ты бы сейчас легко принял это приглашение?
Михаил Козырев: Я и тогда его нелегко принял. Я потребовал встречу и с американцами, и с Борисом Абрамовичем.
Наталья Синдеева: Американцы со стороны Мердока.
Михаил Козырев: Руперт Мердок, да.
Наталья Синдеева: Который тоже был партнером Березовского и этого проекта.
Михаил Козырев: У него был превосходный абсолютно ответственный за медиа-бизнес в России Марти Помпадур, с которым я поддерживаю связь и сегодня. Я попросил: «Мне нужны ключевые люди, я с ними буду обсуждать». С Березовским встреча была не формальная, а долгая, у него к этому моменту был телеканал ОРТ, то есть «Первый канал».
Наталья Синдеева: «Коммерсантъ» уже тогда был.
Михаил Козырев: «Коммерсантъ». Он строил медиа-холдинг, ему нужно было радио. И мой тезис был таким: «Борис Абрамович, я готов делать радио, но я хочу делать только радио. Я не буду делать политику. У вас для политики есть много всего. Если вы хотите, чтобы я сделал вам популярные радиостанции, то, пожалуйста, избавьте меня от политики. Давайте договоримся на берегу!».
Наталья Синдеева: И он хотел радио сделать всё-таки как бизнес или как влияние?
Михаил Козырев: Как бизнес, да, конечно. У него не было, то есть мы не обсуждали… Конечно, он с самого начала мне сказал: «Мишенька, но вы же понимаете, что не бывает средств массовой информации без политики. Любое средство массовой информации ― это политика. Давайте об этом поговорим». И мы, значит, начали с ним об этом спорить.
Наталья Синдеева: Так.
Михаил Козырев: И надо отдать ему должное, что после… Я просто ему сказал, что как только политика возникнет на волнах радиостанции, то аудитория, моя аудитория, молодежная аудитория от неё отвернется неизбежно. Потому что у молодежи интуиция развита очень сильно, они как только увидят, что это на самом деле способ для того, чтобы завоевать их голоса или протолкнуть им какое-то политическое фуфло, они просто развернутся и уйдут, выключат радио, и всё.
И он это услышал. И мы закончили этот разговор. «Хорошо, ― он сказал, ― я обещаю вам, что я не буду вам ничего навязывать. Берем тайм-аут, начинаем работать, потом посмотрим». И он никогда не звонил мне с этими историями о том, что эту песню надо поставить, или вот это нужно в новостях, или вот эту песню, пожалуйста, убери.
Наталья Синдеева: А почему в 2005 году в итоге тебя тоже оттуда уволили? Или ты сам уволился?
Михаил Козырев: Нет, это было тоже трагическое расставание. У меня каждый раз трагические расставания.
Наталья Синдеева: У тебя только со мной, Миша, любовь уже столько лет.
Михаил Козырев: Да.
Наталья Синдеева: Дай пять!
Михаил Козырев: И давай не будем на этот счет.
Наталья Синдеева: Не будем.
Михаил Козырев: Я просто стал мудрее.
Там было несколько вещей, но я скажу одну, которая, наверно, является основной причиной. Это наркотики. Но я очень быстро понял, что, несмотря на все свои медицинские знания, медицинское образование и так далее, я не могу противостоять. Я человек увлекающийся, это касается очень многих вещей. Я прямо влипаю по уши и не могу остановиться.
Наталья Синдеева: То есть тебе нельзя давать ничего попробовать.
Михаил Козырев: Вообще ничего.
Наталья Синдеева: А сложно было выходить, раз уж вдруг повернулись туда?
Михаил Козырев: Это до такой степени было сложно, что я переосмыслил весь образ жизни. Я перешел к образу жизни абсолютного затворника. Я никуда не мог ходить, я не ходил на концерты, я не посещал дни рождения друзей. Это, конечно, повлияло на мою степень ответственности, на надежность управления. Я, в общем, стал человеком сложно управляемым. По сути дела, это, наверно, была такая самая основная причина.
Наталья Синдеева: Ты знаешь, всё-таки у нас программа «Как всё начиналось», про девяностые, всё, я хочу сейчас поменять эту тему. Вопрос, ты же из Свердловска. Ельцин. Очень коротко, скажи, как вообще в городе относились к нему и как ты к нему относился?
Михаил Козырев: Это был единственный руководитель моей страны, за которого я жизнь был готов отдать. И такого ощущения у меня не было никогда.
Наталья Синдеева: А когда ты ещё жил в Свердловске, когда он ещё работал в Свердловске? Вот тогда ты это тоже понимал?
Михаил Козырев: Это для меня в тот момент была очень удаленная фигура. Я его не знал, не понимал.
Наталья Синдеева: А родители?
Михаил Козырев: Родители всегда к нему относились с очень большим уважением. Я говорю в первую очередь о маме, вот. Ельцин-Центр в Екатеринбурге ― это потрясающее абсолютно место, которое я всем рекомендую посетить обязательно.
Наталья Синдеева: Туда надо прямо всех отправлять, чтобы понять.
Михаил Козырев: Потому что это как раз про эпоху, про эпоху девяностых. Я понимал доброту его намерений и удивительную толерантность по отношению к любому. Что было потрясающе, он никогда не реагировал на это количество, на эти тонны грязи, которые на него постоянно выливались в прессе. Он ничего не закрыл, он абсолютно ни одну газету, ни один телеканал.
Наталья Синдеева: Да.
Михаил Козырев: Он всё это принимал при всех своих пороках, при всех своих человеческих слабостях.
Вот это что такое сейчас? Здравствуйте, Борис!
Наталья Синдеева: Значит, так. Если ты думаешь, что я хочу целый час с тобой просто обо всем говорить…
Михаил Козырев: Слушать твою ерунду!
Наталья Синдеева: То нет.
Борис Барабанов: Серьезный, занятой человек, руководитель.
Наталья Синдеева: Послушайте, я хочу сказать, Миш, конечно, это не просто программа «Как всё начиналось». Это наши поздравления тебе с твоим днем рождения.
Михаил Козырев: Спасибо. Боря, спасибо, что пришел.
Наталья Синдеева: Я хочу, Миша, сказать. Да, и не только Боря. Я сейчас брошу этот стол, Боря здесь останется и поговорит с тобой о том, как всё начиналось у тебя с ним.
Михаил Козырев: Так, то есть мы расскажем о нашем романе наконец-то.
Борис Барабанов: Наконец публично. Ну, после того, что было сказано, мне кажется, больше мы уже удивить не сможем никого.
Наталья Синдеева: Миша, с днем рождения тебя.
Михаил Козырев: Спасибо большое.
Наталья Синдеева: Это на самом деле прекрасный, крутой возраст. Я тебе хочу сказать, что это какой-то потрясающий, правильный этап, потому что открывается вторая часть жизни.
Михаил Козырев: Спасибо большое.
Наталья Синдеева: С днем рождения!
Михаил Козырев: Да.
