В новой лекции цикла о нобелевских лауреатах Дмитрий Быков рассказал о Рабиндранате Тагоре, индийском писателе, поэте, художнике, композиторе и общественном деятеле. Его творчество сформировало литературу и музыку Бенгалии. Он первым из неевропейцев получил Нобелевскую премию в 1913 году «за глубоко прочувствованные, оригинальные и прекрасные стихи, в которых с исключительным мастерством выразилось его поэтическое мышление, ставшее, по его собственным словам, частью литературы Запада». Переводы его поэзии рассматривались как духовная литература и вместе с его харизмой создали образ пророка-Тагора на Западе. Его стихи сегодня являются гимнами Бангладеша и индии, за независимость которой он выступал. Дмитрий Быков рассказывает о том, почему в Индии его «почитали как божество», как в его произведениях отражалась тема революции и в чем заключались его разногласия с Ганди.
Здравствуйте, дорогие зрители. С вами программа «Нобель» на Дожде, ее бессменный ведущий Дмитрий Львович Быков и я, Александра Яковлева, бессменно ему помогающая. Мы сегодня говорим о Рабиндранате Тагоре, нобелевском лауреате 1913 года. Дмитрий Львович, вам слово.
Знаете, Рабиндранат Тагор не нуждается в каких-либо представлениях, особенно русскому читателю, потому что нету такого читателя, зрителя, слушателя, который не пел бы в разных ситуациях Ветер ли старое имя развеял,
Нет мне дороги в мой брошенный край.
Если увидеть пытаешься издали,
не разглядишь меня,
не разглядишь меня.
Друг мой, прощай!
Я уплываю и время несет меня с края на край…
Это уже мне не вытянуть.
Сейчас я заплачу.
Это потому, что все наши школьные посиделки после дискотек обязательно заканчивались перемещением в какой-нибудь класс, и там исполнением в тишине и темноте этого коллективным хором старшеклассников. Вся наша подростковая любовь прошла под фильм «Вам и не снилось», гениальная музыка Рыбникова, гениальная песня, перевод Аделины Адалис. Все искали стихотворение Тагора «Последняя поэма», и находили только с разочарованием роман, потому что стихотворения такого у Тагора нет. У Тагора есть роман «Последняя поэма», где действует главный герой литератор, описываемый то патетически, то иронически, и среди многих его сочинений последнее, прощальное вот эта вот «Последняя поэма». Тагор очень часто вкрапливал стихи в поэтическую плоть своей такой прозы, очень на самом деле изначально лиричной, и не случаен для него жанр поэмы в прозе, несколько таких повестей он оставил.
Тагор из тех людей, которых называют универсалом, он действительно заложил всю культуру Бенгалии в нынешнем виде, как мы ее понимаем, он заложил все ее основы. Он поэт, прежде всего поэт, автор тридцати первоклассных поэтических сборников, автор двенадцати романов и больших повестей, автор трех масштабных эпических поэм в прозе, композитор, он в некотором смысле один из пионеров жанра авторской песни, гимн Индии это его стихи на его же музыку. Песен он сочинил множество, аккомпанируя себе на гитаре.
2300 с чем-то песен, я прочитала в Википедии.
Ну, это я не знаю, все ли это его музыка, но он, тем не менее, аккомпанируя себе, пел, и объехал с этими, как и с выставками своих картин, множество стран мира.
Да, рисовал. 2500 рисунков.
Он и рисовал, он и историк, он и гуманист, он и последовательный, наверное, один из идеальных таких нобелевских борцов за права человека. И конечно, он награжден был за свою гуманитарную деятельность, в том числе, и за абсолютно гуманистический пафос своих сочинений. Для Индии очень актуальны вопросы многоверия, разноверия, и кстати, примирение ислама с традиционными индуистскими религиями во многих отношениях это заслуга Тагора, именно он настаивал на мирной сущности ислама, на том, что пророк отвергнет любого, кто несет людям войну. Он действительно для Индии, с ее невероятной пестротой религиозных верований, с ее идеологической, скажем так, нестабильностью, с ее довольно агрессивным национализмом начала века прошлого, он, конечно, выдающийся миротворец, гуманист, проповедник, кумир миллионов и так далее.
Для Тагора одна из важнейших тем всего его многообразного творчества это борьба с предрассудками. Собственно, самый знаменитый его роман, в России наиболее часто издававшийся, «Крушение», он как раз о том, как Индия отвергает старые консервативные формы жизни и приходит к новому. Но можно это прочесть, что важно, можно это прочесть и совершенно иначе, как то, что традиция сначала отвергается, а потом так или иначе возвращается с другой стороны. Роман, кстати, довольно остроумный. Вот в чем прелесть тагоровской прозы, она очень просто написана, очень лирична, она стилизована под сказку почти вся. Это сказка о том, как две пары проходят через обряд бракосочетания, на реке, причем пары традиционные, они не знакомы друг с другом заранее, их родители повенчали, а им самим приходится заново выстраивать…
Повенчали?
Ну, не повенчали, прости господи, это уж тут российская традиция проникла в мою речь. Их родители подготовили к браку, назовем так. Родители осуществили сговор, помолвка происходит, но оба друг друга не видели никогда. В одной паре там студент-юрист, в другой, насколько я помню, врач. В общем, их готовят к женитьбе, а при этом они не знакомы. Но тут налетает вихрь, кто-то тонет, кто-то спасается, в общем, все перепуталось, перемешалось, и девушка из одной пары оказывается у юноши из пары другой. Между ними все происходит нормально, но потом она все равно выбирает другого, и этот другой был ее изначально суженым ей мужем. С одной стороны, эта вещь отвергает традицию, с другой показывает, что к традиции придется вернуться так или иначе. И надо вам сказать, что Индия во всех своих попытках модернизации, она к своей традиции возвращается все равно, это неизбежно, она никуда от нее не денется. Это метафора любой революции очень точная, когда ты оказываешься за тем же мужем, который был тебе изначально предназначен, пройдя через определенные революционные пертурбации. Это такая довольно забавная, ироническая, маленькая совсем, трехсот страниц в ней нету, но она, как все романы Тагора, написана с пленительным таким юмором и теплом, прелестное совершенно сочинение.
Что касается его стихов, лирик он, прямо скажем, на русский вкус слишком меланхоличный, мы не видим того эмоционального богатства, к которому мы привыкли, я несколько стишков сейчас прочту на пробу. Но это потому, что мы, может быть, не учитываем часто очень богатых контекстов, очень богатых его метафор. Вот, например, замечательное совершенно стихотворение, в переводе Марии Петровых. Это, казалось бы, описание бури, но в подтексте здесь описание тяжелой внутренней ломки, внутренней эволюции, которая тоже сопряжена с крушением, с катастрофой, но это одобрение этой катастрофы, потому что иначе человек закоснеет.
Приди, о буря, не щади сухих моих ветвей,
Настало время новых туч, пора иных дождей.
Пусть вихрем танца, ливнем слез блистательная ночь
Поблекший цвет минувших лет скорей отбросит прочь.
Пусть все, чему судьба — уйти, уйдет скорей, скорей!
Циновку ночью расстелю в моем дому пустом.
Сменю одежду — я продрог под плачущим дождем.
Долину залило водой, — неймется в берегах реке.
Как вздох жасмина, голос мой летит, теряясь вдалеке.
И как бы за чертою смерти проснулась жизнь в душе моей.
Вот это воскрешение после смерти, оно выглядит таким благословением бури, которая камня на камне, конечно, не оставит от прежнего, но зато, тем не менее, даст какой-то новый толчок жизни. И у Тагора эта тема, о чем бы он не говорил, появляется довольно часто, тема благотворной бури.
Он пейзажист, пейзажист такой лирический, тоже, можно сказать, довольно однообразный, но все его пейзажи так или иначе философски осмысленны. Взять стихотворение «Женщина», которое многим сегодня покажется манифестом сексизма, потому что все-таки там мужчина творит женщину, но в переводе Вероники Тушновой оно, видимо, приобрело такие черты, потому что для нее характерно обожествление мужчины.
Ты не только творение бога, не земли порожденье ты, —
Созидает тебя мужчина из душевной своей красоты.
Вы бы, конечно, под этим никогда не подписались.
Для тебя поэты, о женщина, драгоценный соткали наряд,
Золотые нити метафор на одежде твоей горят.
Живописцы твой облик женский обессмертили на холсте
В небывалом твоем величье, в удивительной чистоте.
Сколько всяческих благовоний, красок в дар тебе принесли,
Сколько жемчуга из пучины, сколько золота из земли.
По иному в огне желаний засияли твои черты,
Существо ты наполовину, полувоображенье ты.
Вот я тебе придумал, и ты стала, это, конечно, такой очень архаический…
А Тушнова с английского переводила?
Нет, Тушнова переводила с русского подстрочника.
Да, то есть как его переводить.
Тагора мы знаем в двойном переводе, потому что он сам себя довольно много перевел с бенгальского на английский. Естественно, с бенгальского теперь тоже свободно делаются русские подстрочники в большом количестве, а уж с английского его стали переводить во всем мире. Он сам озаботился своими переводами, и все их высоко ценил. Он бывал в Лондоне неоднократно, он вообще английскую культуру прекрасно знал, языком владел абсолютно свободно, и если бы он сам не построил этого моста к англоязычному читателю, так бы его не знали. Ну вот если уж говорить о национально-ориентированной лирике
Индиец, ты гордость свою не продашь,
Пусть нагло глядит на тебя торгаш.
Он прибыл с Запада в этот край, —
Но шарфа светлого не снимай.
Твердо иди дорогой своей,
Не слушай лживых пустых речей.
Своей нищетою ты будешь богат, —
Покой и свобода твой дух окрылят!
Надо вам сказать, что идеи национального возрождения Индии в начале века выражались весьма агрессивно, многие индийские националисты доходили до крайнего радикализма. Да мало ли их и сейчас, кстати, именно жертвами таких радикалов пали в свое время и Неру, и Махатма Ганди, и Индира Ганди, и это такой уж действительно печальный жребий индийских реформаторов — непременно натыкаться вот на такое к себе отношение. Что поделать, но все-таки при этом нельзя отрицать, что именно Рабиндранат Тагор для национального, назовем это, консенсуса, для национального примирения, вероятно, сделал больше многих, именно потому что пытался этот индийский национальный дух, дух единства в разнообразии, дух пестроты, но тем не менее, сплоченный и единый, вот он этот дух пытался отстаивать. И для него Индия это страна такого поэтического беспорядка, который не сводила ни к каким унитарным, ни к каким побеждающим мифологиям и религиям. Это бесконечная пестрота, сложность, разнообразие, неустроенность, да, но все-таки для него здесь именно важно, что это страна расцвета всех цветов, страна, в которой представлено такое количество вер, страна, в которой так пестро и разнообразно цветет и вплетается в повседневность фольклор, страна, в которой древние верования так органично живы, и это не признак невежества, это признак верности традициям.
И конечно, нельзя отрицать того, что из всех персонажей начала века, награжденных Нобелевской премией, Тагор оказался парадоксальным образом самым влиятельным, в своей стране он был наиболее признан, почитаем как божество. Это связано было с тем, что он огромные силы и средства вложил в политическую, благотворительную, просветительскую деятельность, с тем, что он не ограничивался сидением за письменным столом. Это тот почти утраченный ныне тип художника, который активно участвует в жизни, «толстовский тип», потому что ведь и Толстой создавал свою, назовем вещи своими именами, секту, не в целях личного величия, а для того чтобы все-таки совесть и просвещение как-то нести в мир. Тагор это создатель собственного ашрама, по сути дела, собственного монастыря, это активный проповедник, это человек, который вложил всю Нобелевскую премию в создание, в строительство школы на месте той школы, в которой сам учился. И огромное количество библиотек по всей Индии, лечебниц, просветительских центров это все его фонд, его foundation, если бы он этим не занимался, конечно, его влияние в Индии было бы значительно меньше. То, что сегодня у нас таких художников нет, вина не только власти, но вина и самих художников, которые уверившись в безнадежности любой деятельности, охотно замыкаются в башне из слоновой кости. Мечта ХХ века, идеал ХХ века это художник, активно преобразующий жизнь, он мечта модерниста, в каком-то смысле мечта футуриста, о выходе искусства на площади. То, что Тагор с самого начала не остается чистым лириком, а лирик он, кстати, хороший, а все-таки отважно бросается в битву жизни, как к этому не относись, но это позиция достойная. И хотя самым популярным его сборником стихов все равно остаются «Скорбные песнопения», памяти первой жены, но пусть не будет забыта его общественная деятельность. Это все-таки признание, и признание общенародное, признание такой общественной позиции, художник должен участвовать в жизни своего народа, иначе грош ему цена.
А вы что-нибудь знаете про его разногласия с Ганди? Они у них там прямо достаточно сильные были.
У них были разногласия с Ганди, довольно сильные, потому что Ганди однажды имел неосторожность сказать, что одно стихийное бедствие, случившееся в Индии, кажется, или эпидемия, это кара за презрение к касте «неприкасаемых». В общем, сказал примерно то же, что сказал в свое время, не будем называть имен, один из крупных русских церковных деятелей, сказавший, что землетрясение на одном острове это следствие религии вуду и плохого отношения друг к другу, а вот надо было им организоваться чуть-чуть получше, и тогда бы их господь не покарал. Для Тагора это проявление не столько обскурантизма, такого агрессивного невежества, сколько проявление жестокости, по его мнению, природный катаклизм справедливым быть не может. Но они все равно с Ганди в результате примирились, совместно сфотографировались, и в общем никаких особых принципиальных разногласий между ними не было.
Тагор вообще, насколько я помню, избегал с людьми принципиально рвать, у него со всеми были такие, знаете, отношения были трогательные. Он и внешне являл собою такого трогательного седовласого бородатого пророка, к нему и относились как к посланцу небес, с таким не очень пополемизируешь. Это вам не Честертон, который в журнальной полемике совершенно забывался и от избытка темперамента, случалось, терял лицо. Тагор это замечательно выстроенный, очень традиционный образ почти святого, учителя.
Такой старец, с этой бородой окладистой седой.
Старец, да. И он всю жизнь так выстроил, как череду пророчеств, и в последний свой день перед смертью сказал: «Россия победит фашизм», это 1941 год. И победила.
Да, он, кстати, за Россию переживал.
Очень переживал, да. А он у нас бывал.
Это я тоже узнала, бывал.
Рабиндраната Тагора вообще как-то в России традиционно любили, потому что любили борца за прогресс, всегда лучше, когда он или афроамериканец или индус, свой борец за прогресс как-то подрывает суверенитет, а чужой борец за прогресс все делает как надо, и дай бог ему здоровья.
А как вы думаете… Он в 1941 году умер, не увидел он еще…
Он прожил 80 лет ровно, правда, последние два года болел тяжело.
Каким бы он современный мир увидел? Или современную Индию, например?
Понимаете, он же явление того же типа, что Мартин Лютер Кинг, такой вот святой, борец, пророк, он бы делал все то же самое. Но, к сожалению, сегодняшняя эпоха и мелкий, как говорил Гессе, фельетонный, такой тип не востребован, писатель-учитель, писатель-пророк, он сегодня воспринимается скорее как посмешище. Очень горько об этом думать, но это так, он невозможен, немыслим.
То есть он был в свое время уместен.
Он для своего времени, вот для начала ХХ века, это тип, Ромен Роллан, Рабиндранат Тагор, Лев Толстой, это все писатели одной породы, это такие национальные пророки. Сегодня это совершенно другое, наверное, сегодня у него было бы свое телешоу, в котором он был бы в статусе Опры Уинфри национальной, но не выше, собственный ашрам уже ничего бы не было.
В Болливуде места бы ему не нашлось.
Нет. Обратите внимание, что мать Тереза и то огромной частью верующих воспринимается как посмешище, как тоталитарная женщина, как женщина, которая перестала видеть бога. Все ей пеняют, что она свои лечебницы организовывала аскетически, а сама лечилась в лучших клиниках Европы или Штатов. Мать Тереза явление той же в общем природы, но посмотрите, сколько критики она вызывает и какие насмешки. Помните, в «Очень страшном кино-3», вот эти матушки Терезы, которые трясут головами.
Да.
Сегодня святость не самый востребованный товар, а уж национальный пророк это вообще маловероятно. Я не знаю, через какие еще катаклизмы должно пройти человечество, но сейчас, слава богу, и борьба за национальную независимость не так-то уж востребована. Потому что мы примерно знаем, какой трайбализм разворачивается в странах, освободившихся от иноземных влияний, и что там происходит. Поэтому для меня Тагор это фигура не столько устаревшая, сколько это просто фигура, неразрывно связанная с борьбой за независимость. А кто сегодня борется за независимость? Идет, наоборот, дикая борьба за разные формы зависимости, сказал бы я.
Да, кстати.
Но в Индии его по-прежнему чтут, поют, и гимн остается его. Более того, для распространения бенгальского языка и для становления бенгальского национального мифа, а Западная Бенгалия это замечательная такая, восточная, как ни странно, часть Индии, для становления культуры этого штата он сделал, вероятно, больше всех его уроженцев.
Я читала, что его секретарь рассказывал, что многие его тексты ушли в народ, и поскольку народ был неграмотный в массе своей, то люди даже не знали, откуда к ним, что это его авторство, вот ушло туда и спустилось.
Не знали, что это он написал, да. Это как всякая авторская песня обязательно уходит в фольклор, Окуджава тоже очень радовался, когда встречал свои песни, ставшие бесхозными. Знаете, вот любопытно, что явление авторской песни пришло к нам с Востока, потому что там поэзия и музыка неразрывны, и очень приятно, что в конце концов это докатилось до нас. И если уж песня Тагора стала гимном Индии, я бы совсем не отказался, чтобы какая-нибудь из песен Окуджавы стала государственным гимном России, но не знаю, доживем ли мы до этого. Во всяком случае, гимном десантников уже стала «Здесь птицы не поют».
Если хотите послушать Тагора кроме «Последней поэмы», которую мы все знаем и любим на музыку Рыбникова…
Множество записей имеется в сети.
Послушайте гимн Индии, он очень красивый, я послушала перед передачей, прямо такая мантра.
Вам так и захочется раскачиваться в такт.
Сразу да, захочется раскачиваться. А мы услышимся с вами через…
А мы услышимся и поговорим о Пастернаке, который стал бы таким же национальным пророком, если бы России было за какую независимость бороться.
Спасибо большое, что были с нами.
Увидимся.
Увидимся
Не бойся быть свободным. Оформи донейт.
