В своем интервью Светлана Бондарчук рассказала о своем разводе с Федором Бондарчуком — как они пришли к нынешним отношениям, что было самым сложным и как развод восприняли дети.
Синдеева: Скажи мне, пожалуйста, я, конечно, коснусь личного, потому что все равно Федя проходит через всю жизнь твою, и сейчас тоже. Когда вы расставались, конечно, это был шок у всех и для всех.
Бондарчук: Даже у нас.
Синдеева: И у вас он был шок. Понятно было, и ты об этом говорила, и Федя говорил о том, что очень важно сохранить отношения, ради друг друга, и ради тех прошлых лет, которые вы были вместе, и ради детей, и ради внуков, которых у вас уже двое.
Бондарчук: Две штуки.
Синдеева: Ты рассказывала, в семье было два папы, отчим и …
Бондарчук: Они и есть. Два папы, даже нет понятия отчима.
Синдеева: Они и есть, два папы. И как мама общается и с тем, и с другим.
Бондарчук: Да.
Синдеева: У меня точно такая же семья, я выросла как бы не в одной семье, а в двух семьях, у меня папа-мама разводились, сходились, все их жены, мужья становились частью большой семьи, все вместе, дружно. Вот как у вас?
Бондарчук: Наверное, первый вопрос, насколько это было важно для нас, сохранить наши такие дружеские, теплые… Наверное, даже не наверное, эта форма любви, она остается. Наташа, это было абсолютно, я не знаю, как думал и чувствовал Федор, я просто понимала, что мы прожили такой большой путь, у нас…
Синдеева: Просто невероятный. Всю жизнь вы прожили вместе.
Бондарчук: И я дальше понимала четко, кстати, это говорила, по-моему, и Федору, озвучивала, не помню, вслух или в письме каком-то, но я сказала: Федор, что бы с нами дальше не происходило, ты полюбишь кого-то, я полюблю, неважно, но эти 25 лет, по сути, с 16 лет мы с ним вместе, если мы просто проклянем друг друга, мы проклянем нашу жизнь, ту жизнь, которая самая яркая, самая юная, самая фантастическая. Поэтому я буду делать все, чтобы сохранить эти эмоции из той жизни. Ты не можешь их буквально проживать, конечно, каждое мгновение, но для меня было очень важно сохранить вот эти воспоминания, хотя я не живу в воспоминаниях. Это тоже отдельная история для меня, я не живу в прошлом. Я не живу, кстати, и в будущем, я живу сегодня, для меня это потрясающий такой сегодня опыт, очень приятный и полезный. Да, я думаю, что у нас с Федором это максимально получилось, насколько это возможно, учитывая всякие другие нюансы, которые я не хочу сейчас обсуждать. Мы для себя, если взять Федора и Светлану, мы нашли эту зону такого нашего комфорта, и наши отношения, учитывая наличие детей, ответственности, моя мама, которая до сих пор очень тепло, у них теплые хорошие отношения с Федором.
Синдеева: Ну, конечно, а как же, это же…
Бондарчук: Которая никогда не вмешивалась. Кстати, в тот момент, когда было принято все-таки такое решение, это было очень важно, что не было посвящено никаким вторым людям, поэтому когда незаслуженно кого-то критиковали, что он кого-то бросил, Федор никогда никого не бросал. Это осознанное зрелое решение, когда вдруг люди, продолжая по-своему любить друг друга, понимают, что они уже как бы не могут дать друг другу то важное, что, возможно, может дать третий человек, другой человек. Поэтому это очень важно. Я, кстати, впервые это говорю, что вот эти истории, что кто-то кого-то…
Синдеева: Что причины, кто-то стал причиной, нет.
Бондарчук: Причины нет. Причиной был личный наш кризис, серьезный. Возможно, мы могли бы его пережить.
Синдеева: У вас же это не первый кризис? У вас же был еще кризис, да?
Бондарчук: Ну, были еще, были.
Синдеева: Как вы переживали эти кризисы?
Бондарчук: Это такая необыкновенная легкость бытия. Это за счет более юного возраста и за счет того, что еще не было стольких проблем. Потом ты понимаешь, что тут какая-то точка невозврата, мы прошли. Может быть, это нам показалось, но сегодня уже случилось то, что случилось.
Синдеева: Ты не жалеешь, никогда?
Бондарчук: Нет. Я, кстати…
Синдеева: Это же такой очень честный вопрос, потому что…
Бондарчук: А я тебе честно и отвечаю. Я очень рада за него, потому что я же вижу Федора, он в своей зоне комфорта. Честно говоря, Наташа, я не буду говорить про личную жизнь, я абсолютно вот сегодня нахожусь… Я думаю, господи, что же я раньше так не жила!
Синдеева: Я бы хотела спросить, а ты не думала о том, что «а что же мы раньше не разошлись?».
Бондарчук: А вот так я тоже не думала.
Синдеева: Вот так тоже не думала, да?
Бондарчук: Не думала, да. Потому что все произошло здесь и сейчас, абсолютно. Тогда бы я не встретила тех людей, с кем потом меня жизнь встречала, сталкивала и которые для меня…
Синдеева: А замуж хочешь еще?
Бондарчук: Ты знаешь, мне делают предложения, если честно. Периодически.
Синдеева: Да? Ну, это какая-то ерунда, периодически делать предложения это какие-то несерьезные предложения.
Бондарчук: Нет-нет, вполне серьезные.
Синдеева: И что? Не хочешь замуж?
Бондарчук: Я не сказала этого. Я пока не поняла. Я просто правда не понимаю, для меня это так странно…
Синдеева: То есть вот, просто конечно, у женщин, не все в этом признаются, есть этот внутренний такой пунктик, что надо быть замужем.
Бондарчук: Нет, у меня вообще такого пунктика нету. У меня такого пунктика точно нет, я была столько лет замужем. Но на самом деле, очень много было разговоров, когда мы развелись, мы, правда, с Федором официально, не потому что мы хотели что-то сохранить, но потому, что нам было очень некомфортно проходить эти…
Синдеева: Конечно, это процесс очень неприятный.
Бондарчук: Да, это стресс. И для Федора, и для меня. То есть, как бы это не настолько важно, но понятно, что я не поставила в этом смысле крест на этой ситуации. Может быть, я понимаю, и Федор может жениться, может, уже женился, я не знаю. И я могу выйти замуж или не могу выйти замуж, это уже не столь важно. Это уже дальше, это то, что будет завтра.
Синдеева: Ну, так ты не сказала, но я поняла из твоего рассказа, что пока вот такие совместные застолья какие-то…
Бондарчук: Нет. Но их и не будет, я думаю. Не потому, что я этого не хочу, это другие люди. То есть я открыта, я сразу Федору сказала, я абсолютно открыта. Но, помимо меня, есть же много героев этой жизни. Но то, что у нас с Федором сохранились отношения, что мы можем… Я делаю иногда ужины дома, на Патриарших, когда Варя и Сережа могут прийти, с девочками, Маргошей и Верой, и Федор зайдет. То есть я не делаю это так нарочито, для того, чтобы показать, что все равно семья. Семья это же больше, чем…
Синдеева: Как переживал Серега это?
Бондарчук: Я думаю, что он больше всех переживал, если честно.
Синдеева: Ну, даже если мы вокруг переживали, понимаешь, зная вас 25 лет.
Бондарчук: Я думаю, что больше всех переживал Сережа, и, к сожалению, когда ты публичный человек, когда ты под прицелом большого количества взглядов, то… Знаешь, Наташ, при том, что я уже давно все это приняла, и это было решение совершенно осознанное, вот так выдохнула, именно отпустив вот это все, как думают, эти разговоры, по сути, мы три года уже не вместе, а, наверное, год назад только я. Это был путь, это не так просто, я переживала за Сережу, я переживала и за маму, я переживала из-за многих таких вещей, из-за себя тоже, мне было как-то…
Синдеева: Сережа пытался помочь вам?
Бондарчук: Сережа пытался помочь нам, как он видел это. Ну, Наташ, это такие тонкие моменты. Ребенок, который уже взрослый…
Синдеева: Ну, не взрослый.
Бондарчук: Кстати говоря, а он, знаешь, что делал? Знаешь, когда маленькие дети, наверное, людям проще разводиться, все, что я могу сказать.
Синдеева: Думаешь?
Бондарчук: 100%. Миллион процентов. Там всего лишь тебе надо, родителям договориться быть родителями, не быть супругами больше, а остаться родителями, и дальше просто ты воспитываешь детей и…
Синдеева: Мне кажется, это хорошо там, где нас нет. Это просто у тебя такого не было опыта.
Бондарчук: Нет-нет. Я тебя уверяю. Но когда в переходном возрасте, или чуть старше ребенок, он уже по-другому на это реагирует, рефлексирует. И многие вещи он уже смотрит с позиции, как смотрят друзья. Я предлагаю на этом тему закрыть, просто не хочется развод делать основной. Вот я хорошо помню, что Сережа очень гордился, что в школе, где он учился, в классе чуть ли две семьи были не разведены. Это же еще тренд.
Синдеева: Для него это было очень важно.
Бондарчук: Для него это было важно, что вот его семья и еще там кто-то, а все остальные имели уже вторые-третьи браки, и он очень этим гордился. Хорошо, что он школу закончил, с другой стороны. В школе он был одним из немногих, чья семья была сохранена. А сейчас институт брака в этом смысле уже другой…
Синдеева: Да, он в принципе меняется, мне кажется.
Бондарчук: Меняется. Поэтому, к разговору, хочу ли, это ничего не значит. Кстати, венчание — это более серьезная вещь.
Синдеева: А вы не венчались с Федей?
Бондарчук: Нет.
Фото: ITAR-TASS
