Лидер группы «Браво» Евгений Хавтан рассказал о концерте 1983 года, в ходе которого в здание ворвались милиционеры и арестовали всех внутри — и исполнителей, и зрителей.
Синдеева: Слушай, но вот вы вышли из такого подпольного андеграунда. Вас выгоняли, я тут прочитала, я не знала этого, может быть, тебе часто приходится об этом рассказывать, но вдруг так же, как и я, зрители тоже про это не знают. Правильно я понимаю, что Агузарова тогда под каким-то другим именем сразу появилась в группе?
Хавтан: Да.
Синдеева: И в какой-то момент у вас был концерт, который был нелегальный какой-то.
Хавтан: Да.
Синдеева: А тогда это был, представляете, 1983 год, разгоняли.
Хавтан: Да.
Синдеева: Вас разогнали, и там дальше у этого были какие-то последствия, Агузарову чуть ли не выслали из Москвы. Расскажи немножко, как это все было.
Хавтан: Во время одного из наших концертов, это был вообще, наверное, третий или четвертый концерт в истории группы «Браво», который по ошибке мы делали на той же базе, где мы репетировали, там должно было быть два концерта. Этот концерт был просто арестован, то есть открылась, была выбита дверь, и порядка двадцати или тридцати одетых по зимней форме одежды милиционеров, и там был высший чин, там был полковник, то есть это была спецоперация. Всех, и зрителей, всех нас арестовали, отвезли в местное Бескудниковское отделение милиции, где просидели мы до вечера. Написали объяснительные записки, а на следующий день нас всех пригласили на Петровку, 38, для дачи показаний по…
Синдеева: А что вы нарушили? В чем была…
Хавтан: Мы нарушили, мы много чего нарушили, на самом деле.
Синдеева: Что? А расскажи.
Хавтан: Во-первых, нужно было, необходимо было, первое, что необходимо, нужно было «литовать» все свои тексты в РК ВЛКСМ в местном, то есть в местном отделе РК ВЛКСМ. Это означало, что под каждый текст, на каждом тексте, который ты поешь, должна была быть печать «Разрешено к исполнению», то есть цензура. Это первое. Мы этого не делали, это была, конечно, наша большая глупость.
Синдеева: Потому что у вас тексты, мне кажется, вообще были безобидные, они все бы прошли.
Хавтан: Но ведь обычно выбирают самых … , те и получают, поэтому… Тексты были абсолютно безобидные, но там были тексты американских поэтов, поэтому… И вторая история — это частное предпринимательство, это статья от трех до пяти лет, сто какой-то номер, по линии ОБХСС.
Синдеева: Потому что вы продавали билеты.
Хавтан: Да. Не мы продавали билеты, но продавали билеты те, кто организовывал эти концерты. Не знаю, сколько они там зарабатывали, мы получали эти деньги, конечно, но все эти деньги шли на аппаратуру, которую мы собирали, привозили. Ну и эту историю начали раскручивать по полной схеме, в результате чего меня вытурили из института, буквально через короткое…
Синдеева: То есть прямо это вот были последствия?
Хавтан: Да, через кратчайший срок, это произошло быстро очень. Все музыканты, кто был там, кто-то работал на ящиках на почтовых, из наших музыкантов, из того состава, они вынуждены были, их оттуда убрали, с работы. Жанна получила за эту паспортную историю…
Синдеева: У Жанны, она подделала паспорт, уж не знаю как, но это похоже на нее, мне кажется.
Хавтан: В результате вот эта аппаратура, где мы играли, она была опечатана, года на два. На два года была опечатана, мы не имели доступа к этому оборудованию, и группа из группы «Браво» превратилась в группу «А», потому что параллельно этому появились списки, там был «Аквариум», «Кино», «Браво», все прямо по алфавитному порядку, все перечислены. И соответственно, была такая разнарядка, «Не рекомендовано к исполнению». Это означает, что эти группы, если мы даже появлялись, где-то и хотели найти базу, сразу «Как вы называетесь?».
Синдеева: Сейчас же тоже такое происходит, знаешь, в чем-то. Не во всем, но в чем-то происходит то же самое. Это, конечно, так ужасно, как мы так вот вернулись быстро, только чувствуем мы сейчас по-разному. Тогда же тебе, наверное, все равно было?
Хавтан: Мои чувства не изменились по этому поводу. Но это была очень хорошая для нас история, потому что в такие моменты группа либо вообще распадается, либо она становится крепче и лучше.
Синдеева: А те люди, тогда, которые были на том самом злосчастном концерте, они еще какое-то время работали в группе, долго? Потому что менялся же состав.
Хавтан: Персонал, музыканты группы?
Синдеева: Да, музыканты.
Хавтан: Двое из этих музыкантов, они со мной вместе до сих пор, мы выходим на сцену уже 35 лет вместе. Это Павел Кузин и Александр Степаненко, мы вместе играем с ними.
Синдеева: Как не поругались столько времени?
Хавтан: Это сложный вопрос. У нас было всякое, но мы столько лет вместе уже до сих пор находимся, мы очень хорошо знаем уже друг друга. Поэтому в какой-то момент это становится, переходит в какое-то, вот так оно есть и так оно и продолжается.
