Лекции
Кино
Галереи SMART TV
«Если нравится секс — истеричка и нимфоманка». Почему люди веками борются с женской сексуальностью и как это изменить
Читать
15:03
0 10160

«Если нравится секс — истеричка и нимфоманка». Почему люди веками борются с женской сексуальностью и как это изменить

— Психология на Дожде

В этом месяце в России завели первое дело за женское обрезание — а ведь эта варварская операция веками проводилась в разных странах, даже самых прогрессивных, вплоть до сегодняшнего дня. Даже там, где девочек не калечили физически, многим внушали, что женщина не должна получать удовольствие от секса, или что главное — удовольствие мужчины. Врач-сексолог и психотерапевт Амина Назаралиева объяснила, почему во многих культурах принято подавлять женскую сексуальность и таким образом контролировать поведение женщин, а также как это можно изменить. 

Здравствуйте, дорогие зрители Дождя! С вами свежий выпуск программы «Психология на Дожде». Я Александра Яковлева, ее автор и ведущий. И мы продолжаем обсуждать важные, актуальные и часто сложные темы, которые подбрасывает нам современное общество и наша с вами жизнь. У нас сегодня в гостях врач-сексолог, психотерапевт Амина Назаралиева. Здравствуйте, Амина!

Здравствуйте, Саша!

Мы с вами уже неоднократно встречались в нашем эфире. Спасибо, что мы с вами продолжаем обсуждать непростые темы. Сегодня мы с Аминой будем говорить о женской сексуальности. Казалось бы, что в этом плохого, что в этом сложного или страшного? Мы живем в открытом свободном обществе, где можно и нужно поднимать такие темы. Но почему-то опыт последних лет показывает, что к этим темам оказалось общество не готово. На многих женщин, которые говорят о своей сексуальности что-то откровенно, выплескивается, не побоюсь этого слова, поток помоев. Почему наше общество оказалось так разделено? Что плохого в том, что женщины готовы открыто говорить о своей сексуальности, Амина?

Я лично считаю, что это отлично и замечательно. Я очень рада, что я родилась именно в это время, а не хотя бы на пятьдесят или двести лет раньше, потому что что было раньше с женской сексуальностью ― это было вообще чудовищно. Даже совсем еще недавно, да, наши бабушки, наши родители были живы, когда женщинам обрезали клитор, потому что они мастурбировали много, якобы чтобы вылечить истерию или вылечить «нимфоманию», да, был такой диагноз. Если ты женщина и тебе нравился секс, то ты точно была сумасшедшая, истеричка или нимфоманка. То есть это считалось чем-то абсолютно нездоровым.

Большую часть истории, наверно, про которую нам известно, женская сексуальность была подавлена, она всячески контролировалась, самыми чудовищными и варварскими способами зачастую, и не только где-нибудь, не знаю, в Африке две тысячи лет назад, как многие привыкли думать, да, но совсем недавно еще в Штатах, в Великобритании, в Европе все это происходило. Поэтому точно наследие осталось, сохранилось, эта культура меняется достаточно медленно. Мы у своих родителей, у своих бабушек и дедушек усваиваем какие-то ключевые установки в отношении жизни. И, конечно, если нас воспитывают с детства в этих двойных стандартах о том, что мужчина, которому нравится секс, у которого много партнерш, он такой молодец и мачо, такой альфа-самец, а женщина, у которой столько же партнеров, ей так же классно, она меняет их, как перчатки, мы все знаем, на какую букву начинается название для этой женщины и не будем сейчас его произносить. И это в лучшем варианте, да, в самом худшем варианте тебе просто отрубят половину твоих гениталий, и все, все это ушьют чудовищно. Если ты выживешь, тебя ждет очень печальная судьба и ты, к сожалению, будешь делать то же самое со своими дочками, когда ты родишь, если ты родишь и выживешь. Вот так, если широкими мазками.

Поэтому мы на самом деле сейчас только-только начали борьбу, спасибо феминисткам, которые поднимали многие вопросы еще задолго даже до ВОЗ, какие-то многие острые вопросы, связанные с женской сексуальностью. Благодаря их борьбе мы вообще говорим об этом сегодня, мы знаем, что происходит в мире. Да, у меня такое впечатление, что еще одно-два поколения ― и в этом смысле все более-менее наладится, к счастью.

Амина, вы сказали про вот эти варварские процедуры, которые не две тысячи лет назад и не в Африке, а здесь, где-то рядом с нами. Сейчас много пишут и говорят, обсуждают это женское обрезание, назовем вещи своими именами. Насколько я понимаю, есть места, где до сих пор применяется, распространено и даже входит в прайсы каких-то клиник. Что это вообще?

Абсолютно, к сожалению, это чудовищная совершенно проблема общемировая. Только в одной Африке и близлежащих регионах это 200 миллионов, это еще десятки тысяч по всему миру в сообществах и общинах эмигрантов из этих стран. Да, история вот этого «женского обрезания», которое лучше не называть женским обрезанием, потому что женское обрезание ― многие думают: «Ну, мужское обрезание ― это какая-то вроде такая безопасная, привычная, распространенная процедура, может быть, даже и полезная как будто бы». Многие думают, что да, женское обрезание, наверно, что-то такое похожее.

В действительности это просто пытки, это совершенно живодерская практика. В лучшем случае девочку, которая иногда только-только родилась, которой два-три месяца, иногда ближе к пубертату, но огромное число, чуть ли не половина до пяти лет. Девочку обманом тащат куда-то, это мама, или бабушка, или тетя. Они ее тащат куда-то, нередко это ее собственный дом, и там какая-то женщина, которая практикует обрезание, часто без анестезии, в совершенно нестерильных условиях, девочку связывают, раздвигают ей ноги, она вот так вот оттягивает ей клитор, отрубает или ножом каким-то, или лезвием, которым она до того тридцать человек покромсала еще, или это ножницы для стрижки овец. То есть вот в таких условиях. Ребенок в шоке совершеннейшем, орет, плачет и зовет маму. В какой-то момент он понимает, что мама и есть часто та женщина, которая привела на это истязание и заставила через это пройти.

Это в лучшем случае только клитор, видимая его часть будет отрезана. В худшем случае, в Сомали в особенности мы много видим, подавляющее большинство женщин так обрезаны, это плюс еще малые и большие половые губы, это огромный такой… Все это ушивается, оставляется одна маленькая дырочка, порой два-три миллиметра, через которую девочка должна и писать, и менструировать. И если она выживет, потому что многие умирают от кровотечения, девочку потом связывают и оставляют на несколько дней, чтобы это все у нее заросло.

Если она не умрет от кровотечения или от инфекции, если она таки выживет и у нее там образуется рубец, потом, когда она вырастет, у нее начнутся менструации, это будет мучительно больно, вплоть до редких совершенно ― казуистика для западного мира ― состояний, когда у нее накапливается кровь в матке и во влагалище так, что это давит на все органы, она может выглядеть беременной. Вплоть до смертельного исхода. Это мучительные боли каждый раз, каждое мочеиспускание ― это какой-то кромешный ад, когда ты по капельке полчаса, час можешь ходить писать, ты постоянно хочешь писать, эта моча застаивается. Это чудовищные вещи.

Амина, это слушать даже больно. Я как-то хочу чуть-чуть от этих физиологических подробностей отойти и вернуться к психологическим, потому что все-таки хочется понять: а что такого страшного или плохого в том, что женщина может получать удовольствие от секса?

Похоже, что как-то во многих культурах, тут можно подчеркнуть, что часто вот эти калечащие операции на гениталиях ассоциируют с исламской культурой, но в исламе нигде нет эксплицитно, в Коране не сказано о том, что нужно девочек обрезать. Многие религиозные лидеры заявляют о том, что ислам и обрезание вообще не имеют никакого отношения друг к другу, это варварская процедура.

Тем не менее очень часто они ассоциированы, мы часто, хотя такое встречается и в христианских культурах, и даже у некоторых иудеев, в некоторых общинах иудейских это отмечено. Вот эти идеи о женской якобы чистоте, там, где женская чистота и девственность ― это священная корова своего рода, вот там очень много этого распространено. Там, где к женщине, вообще к ее вульве отношение как к ящику Пандоры, который не дай бог откроешь, там начнется… Она станет гулящей, она будет грязной, похотливой и так далее, и тому подобное. Вот там это практикуется и так же практиковалось, кстати, вот так ушивали рабынь, чтобы гарантировать, что они не забеременеют.

Да, везде, где есть контроль, везде, где есть попытка контролировать репродукцию женщины или контролировать ее удовольствие, вероятно, потому что движет какой-то страх мужчинами, теми, у кого власть в этих сообществах, о том, что женщина, которая, условно говоря, будет получать удовольствие, она будет уходить из семьи, она будет выбирать партнеров, она будет менее управляемой. Вероятно, вот эти страхи движут людьми.

Скажите, пожалуйста, ведь даже если не говорить об этих варварских вещах, просто говорить о нашем обществе, в котором мы вместе все живем, ведь не так давно еще, действительно, это было, в Советском Союзе секса нет, в принципе разговор о сексе завести ― в приличном обществе такое представить себе было невозможно. Если мужчины где-то еще кулуарно как-то на эту тему сально шутили, то женщина в принципе, приличная женщина говорить о сексе позволить себе не могла никак, ни с кем и никогда.

Сейчас вроде как это табу, табуированность потихонечку уходит, но я так наблюдаю, что происходит в соцсетях, для многих девушек молодых все равно это тема достаточно сложная, спорная. Как правильно нужно, не знаю, доносить информацию о том, что женщина имеет право хотеть мужчину или получать удовольствие от секса, может, не только мужчину? Как правильно доносить эту информацию до людей, до общества? Потому что, по-моему, стигм до сих пор огромное количество даже среди образованных и умных людей.

Да, к сожалению, это так. Но тут важно понимать, что в принципе история нашей относительно свободной женской сексуальности совсем коротенькая. У нас контрацептивы стали нам доступны только-только, считай, вчера, в середине прошлого века более-менее регулярное какое-то распространение стали приобретать. В Советском Союзе доступ к контрацепции очень долго был ограничен, очень долго главным средством контрацепции были аборты в Советском Союзе.

Поэтому в каком-то смысле, возможно, такие жесткие репрессивные меры в адрес женской сексуальности служили своего рода способом контрацепции, да, контроля над рождаемостью. Потому что женщина занималась сексом раньше, но она в итоге рожала этих детей чаще всего, у нее не было возможности никак отделить секс для удовольствия от секса для репродукции. С появлением контрацептивов, слава богу, это уже стали совсем разные истории. И мы уже говорим о том, что вообще-то секс у нас есть и, в общем, когда наша репродуктивная эра заканчивается, да, в менопаузу у нас есть секс, он должен быть классным, если он нам нравится вообще.

Вообще очень важно отделить секс от репродукции в первую очередь у нас в головах и связать секс с удовольствием. Когда мы начнем детей воспитывать таким образом, что да, ты имеешь право на удовольствие, удовольствие сопряжено с ответственностью, что у секса есть последствия, есть последствия желательные, есть нежелательные. Смотри, вот желательные последствия, чтобы они у тебя были, нужны следующие условия… И тут все крутится вокруг согласия в первую очередь, да, и вокруг гендерных стереотипов. Нежелательные последствия ― это беременность и инфекции, передающиеся половым путем. К счастью, мы уже достигли достаточно хорошего контроля в этом в мире.

И вот сейчас у нас хотя бы есть пространство для того, чтобы начать двигаться в этом направлении. Но снова: мышление будет меняться медленно. Здесь вот этот слатшейминг, которым пропитано практически все, и восприятие женщины как мяса, как объекта, которая в первую очередь должна быть красивой, в первую очередь должна обслуживать мужское удовольствие, которая должна, я не знаю, увеличивать себе грудь для того, чтобы ее мужчине было приятно и красиво, не знаю, отбеливать себе анус для того, чтобы ее хотели больше, потому что так модно, уменьшать или оттягивать себе половые губы.

Все, что угодно, ведь это все для того, чтобы обслуживать удовольствие мужчины, как будто бы мужское удовольствие абсолютно легитимное очень давно, его никто не подвергает сомнению, а женское удовольствие ― оно что, вообще есть? Я не раз видела женщин, которые думали, что женский оргазм ― это вообще такая мистификация, что его придумали женщины для того, чтобы мужчин держать на крючке, потому что мужскому эго льстит женский оргазм, как будто бы они крутые, а на самом деле женщины не испытывают оргазма, они все врут.

То есть вот эта идея про то, что женская сексуальность вторична, она только для того, чтобы стимулировать и увеличивать яркость переживаний мужского удовольствия, пока мы так на это смотрим, у нас будут эти проблемы. Когда мы поставим женщину в центр и скажем: «Ты знаешь, твое тело для твоего же удовольствия, это твой живот, он для того, чтобы производить людей, это твоя грудь, чтобы этих людей кормить, твое влагалище для того, чтобы получать удовольствие, твой клитор для того, чтобы получать удовольствие, да, помимо других функций репродуктивных». Когда мы перестанем стыдливо отворачиваться каждый раз, когда дети к нам подходят с вопросами об этом, когда мы изменим свое отношение к мастурбации детской, которая, кстати, нормальная часть сексуального развития женского, когда мы перестанем осуждать других женщин за то, что у них много партнеров, за то, что они получают удовольствие, выражают его, идут и берут свое, выбирают себе сами партнеров, когда мы перестанем относиться к таким легким отвращением к этому, тогда все изменится.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.

Читать
Поддержать ДО ДЬ
Другие выпуски
Популярное
Лекция Дмитрия Быкова о Генрике Сенкевиче. Как он стал самым издаваемым польским писателем и сделал Польшу географической новостью начала XX века