Мэр Комсомольска-на-Амуре вышел к протестующим и похвалил их за поддержку Фургала. Мы с ним поговорили

31/07/2020 - 21:36 (по МСК) Мария Борзунова

В Хабаровске и других городах края с 11 июля продолжаются протесты, вызванные арестом теперь уже бывшего губернатора Сергея Фургала. Они уже стали уникальным для России явлением: акции не разгоняют, хотя на них уже звучат не только лозунги в поддержку Фургала, но и против центральной власти. Корреспондент Дождя Мария Борзунова обсудила неутихающие протесты, арест Фургала и скандал вокруг назначения нового главы региона Михаила Дегтярева с мэром Комсомольска-на-Амуре Александром Жорником.

Насколько я знаю, вы шли как команда губернатора, команда Фургала?

Был такой слоган, даже больше все позиционировалось, как будущая команда губернатора. То есть надо же было еще избраться, чтобы стать его командой непосредственно в управлении. Это касалось и тех, кто избирался в думу, и тех, кто шел на глав.

Как у вас складывались отношения с Фургалом? Вы на тот момент давно уже были знакомы, я имею в виду, на момент выборов? 

С Сергеем Ивановичем я познакомился до выборов месяца за два. Тогда, как я понимаю, так знакомились многие кандидаты. Он человек открытый, общительный, ему было интересно посмотреть всех. Какой-то откровенной поддержки он никогда не высказывал. Он сказал: я буду работать с любым победившим главой, поэтому никакой публичной поддержки никто не видел. Она внутренней была, меня она вдохновляла. Я думаю, что это оказало какую-то поддержку мне в глазах избирателей. Они понимали, что хоть губернатор и приостановил членство, но не выходил из партии ЛДПР. Он тогда заявил: «Я приостанавливаю членство, я не занимаюсь политической работой, я хозяйственник». Но все прекрасно понимали, что губернатор является членом ЛДПР, поэтому естественно, когда я выдвигался от этой партии, было понятно, что, наверное, и ему будет со мной комфортнее работать, и мне [с ним], и я буду ощущать большую поддержку от него, чем кто бы то ни было. Хотя насколько я успел за эти десять месяцев изучить Сергея Ивановича, он помогал бы всем, он бы даже помогал не мэру города, а людям, которые выберут главу.

Как вам с ним работалось? 

Характер у него жесткий. Скажу честно, звонков за все это время рабочих легких не было почти. Если разговор был рабочий, он обязательно был жесткий, напряженный. Поэтому, когда я видел в телефоне «губернатор», я внутренне напрягался и был готов к серьезному разговору. Но, наверное, по-другому нельзя: когда город сложный, регион сложный.

Фото: Дождь

Когда его арестовали, вы отменили отпуск?

Для меня это было шоком. Был четверг, объезд по городу. Мы ехали с коллегой, и я общался по телефону. Потом он мне показывает на телефоне, что арестован губернатор Хабаровского края. Я, честно говоря, даже не поверил, потому что столько фейков уже всякого рода прошло. Когда началось бурное обсуждение в сетях, я понял, что это не шутки, что это факт. И был такой ступор, все осмысление пошло уже дальше: в пятницу, в субботу, воскресенье.

Я отменяю свой отпуск уже второй раз. Первый раз это было связано с коронавирусом: мне надо было находиться в городе, потому что это явление для нас новое, сложное. Затем было всероссийское голосование, надо было все эти процессы организовывать, контролировать. Я переносил даты, семью на это настраивал. Он (губернатор Фургал. — прим. Дождь) не хотел меня отпускать. Говорит: у тебя тут дороги, у тебя тут то. А я говорю: проблемы будут всегда. Отдыхать же когда-нибудь нужно. Он говорит: ну ладно езжай! И вот мы в понедельник этот вопрос решили, и я в следующий вторник должен был улетать. А когда вот это случилось, я понял, что мне надо быть на месте, эти события непонятно какой приобретут поворот. И я семью решил отправить, чтобы и мне сосредоточиться, ну и семье надо отдыхать, чтобы она не зависела от моих обстоятельств.

Верите вообще в виновность? 

Вот когда такие моменты возникают, мне всегда хочется обратиться к богу. Только он, наверное, видит, что было на самом деле, как это было. К сожалению, каждая сторона будет отстаивать свою позицию, а что было на самом деле…  Принято же говорить, что степень виновности установит суд. Хотелось бы, конечно, чтобы все было открыто, чтобы мы могли и в прессе что-то увидеть. Материалы дела мы не увидим, но хотелось бы больше информативности, чтобы понимать, что на самом деле там произошло. Хотя такой большой срок, насколько там можно установить стопроцентную истину, я не представляю.

Почему это произошло сейчас? Неужели эти 15 лет не были в курсе следственные органы? 

Я не силен в уголовном праве. Но бывают случаи, когда находят преступника и через двадцать лет, и через тридцать и это обычно связано с такими преступлениями. Мне тяжело об этом судить, потому что это случилось вроде как рядом с тобой и от этого какое-то такое напряжение и осадок. Потому что человеку в душу не заглянешь, но насколько я Сергея Ивановича успел узнать за этот период, даже не смотря на то, что в работе он был, есть жесткий человек, такие тяжелые обвинения у меня в голове пока не укладываются. И у людей. Почему такие эмоции сейчас на улице? Потому что и у людей это не укладывается и выплескивается наружу. Какое-то экономическое обвинение народ бы воспринял проще. Эта тяжесть обвинений немного шокировала.

Почему люди вышли в таком количестве, как вы считаете?

Я давно заметил — у нас на Дальнем Востоке достаточно политизированное общество. Дальневосточники такой особенный народ, что нам всегда, или нам так кажется, что нам всегда тяжелее, чем всем. Хотя пытаюсь людей убедить, что бываю везде, не так у нас плохо, как кажется, что хуже всех. Россия большая и везде сложно. В советское время сюда съезжались со всей страны люди. Даже не из России, а со всех республик, тут все перемешалось и вот этот интернационализм, взаимовыручка, поддержка, она есть. Народ почувствовал, в 2018-м году в том числе, что он может выбирать, никто его не обманывает, что его голос имел какой-то вес. В итоге люди выбрали то, что хотели, или не выбрали то, что не хотели. И вот это еще возможно их обидело. Что вот наш выбор и вот такая ситуация. Наверное, поэтому. Тогда явка была высокая в 2018 году, сплотила народ, наверное, этот цемент еще не рассосался. Я думаю, что вышли не только сторонники, но и те, кто раньше может нейтральный был.

Из того, что я слышу на площади, когда работаю в Хабаровске, что люди очень обижены и злы на Москву. Такое ощущение, что арест Фургала стал последней каплей.

В семье, где происходит разлад, накапливается много причин, появляется просто один повод, а причин много. А повод всего лишь один, может даже пустяковый. В данном случае — не пустяковый. Но, скорее всего, именно так и произошло. У людей накопилась обида, что вон люди в Москве или в Петербурге живут вот так, в Новосибирске вот так. И все начинают сравнивать со своим уровнем жизни и говорят: ну как же так? Про нас забыли. Это, наверное, и порождает эту обиду. Но это нормальное явление, потому что столицы всегда живут лучше, потому что столица и должна так жить, потому что это все-таки центр страны, это ее голова.

При этом многие в шутку, а кто-то всерьез говорит о каких-то сепаратистских настроениях.

Каких только лозунгов сейчас не услышишь. Но это самое глупое решение, заявлять, что Дальний Восток сейчас отделится. Мы точно уже не справимся со своими проблемами в одиночку, ну точно. Потому что так долго, столько веков страна формировалась и сейчас из-за какой-то своей обиды прибегать к таким радикальным лозунгам и все это декларировать, таких людей немного. Обижаться — это одно, а декларировать сепаратизм… 

Но при этом какой-то независимости просят люди от Москвы? 

Не независимости, а самостоятельности. Наверное, можно было бы так это назвать. Да это может тоже нормальное человеческое чувство. Когда Советский Союз распадался, это по какой причине было? Каждый хотел быть самостоятельным, думал, что ему одному будет легче, он справится со всеми проблемами один на один, попроще ему будет. Я не сторонник таких процессов, потому чем страна сплоченнее, тем проблемы решать легче.

Как вы относитесь к этим акциям протеста? 

Я смотрю в Telegram, в Instagram, во что выливаться начало противостояние. Начали появляться элементы, которые паразитируют на протесте. Видишь, как люди себя неадекватно ведут. Я сам поразился сначала: обычно смотришь выступления (имеется в виду массовые акции. — прим. Дождь) в Москве, за границей, там сразу все начинается с какого-то шабаша, драк, разрушения объектов торговли, питания и так далее. Это страшно. Мне как руководителю города страшно, потому что я же отвечаю. Каждый человек отвечает за себя, за свою семью, а я же отвечаю за них за всех. Если не дай бог что-то произойдет по вине одного, я извиняюсь, отмороженного человека, последствия могут быть просто непоправимыми.

Я наблюдал эту картину у дома правительства, когда человек не просто высказывает свой гнев, а начинает тыкать пальцем, срывать маски — это уже недопустимо. Тут же стоят противоположного темперамента люди и пытаются с какими-то доводами что-то говорить, не повышая тон, не скандируя. По всякому можно выражать свое мнение, но то что сейчас, к чему все идет… Тот цивилизованный протест он уже выдохся, люди уже устали.

Я поддерживаю в каком смысле? Вы высказались и вас услышали. Ну точно услышали все! Даже в западных регионах страны. Руководство страны точно услышало. А вот когда люди массово сгоряча выкрикивали, в том числе, и сепаратистские выкрики... Наверное, эмоции это не всегда хорошо. Хотелось бы сейчас, когда это приобретает такие обороты, людей успокоить. Попросить уже не давать повода, не давать почвы для таких проявлений, потому что сейчас на этих вещах будут всякие примазываться люди, которые хотят дестабилизации. Не справедливости, не мудрого решения, а просто дестабилизации, чтобы все шаталось, чтобы народ волновался. Никакого конструктива в их действиях точно не будет. 

Мария Борзунова и Александр Жорник. Фото: Дождь

Вы говорите, что людей услышали. Думаю, они не согласятся с вами. После ареста Фургала присылают человека из Москвы, я имею в виду Михаила Дегтярева, что тоже не понравилось, накалило обстановку. Они требовали выйти к людям — он не вышел к людям. На протяжении недели не выходил, а когда вышел протестующе уже разошлись. Это накаляет обстановку, люди продолжают выходить, их требования не выполняются. Они требуют открытый процесс, суд в Хабаровске. Им никто на это не отвечает. Вместо этого звучат заявления про иностранцев, которые приехали раскачивать обстановку, про то, что проплачены люди. А на федеральных каналах вообще не показывают то, что происходит в Хабаровске.

Мне легче, чем вам представить себя на месте Михаила Владимировича. Было время, когда я тоже заступил на должность руководителя. Я пришел к разрушенному хозяйству, где все сложно, где все тяжело. Но человек пришел в сложную политическую обстановку. Если честно даже страшно себя поставить на его место, невозможно подобрать тех слов, которые успокоили бы людей, много тысяч людей.

Я вот не знаю, как ответить на вопросы, которые они ставят. Люди ведь ставят вопросы прямолинейные: вот мы хотим это и хотим это. Прекрасно понимая, что это не в его полномочиях. Мы же с ним в личном общении переговорили, что для поддержки Сергея Ивановича партия выполняет все, что положено. Идет сбор средств, подбираются адвокаты, семье помогают. Все, что можно пока сделать. Вот как вы себе представляете, исполнение требования верните Сергея Ивановича сейчас сюда? Я даже не могу представить себе это.

Сергея Ивановича освобождаем, потому что потребовал народ? Не могу себе такую картину даже представить, потому что должно пройти какое-то время, какие-то следственные мероприятия. И уже тогда будут приниматься какие-то решения. То,  что люди высказали свое мнение, хочу верить, что оно не останется в воздухе, не зависнет. Если люди хотят суд в Хабаровске, наверное, на это можно пойти. Не мне принимать такие решения, это просто мои желания, желания людей. Поэтому сложно ответить однозначно на то, что хотят услышать от Михаила Владимировича.

Что вы сказали протестующим, когда вышли к ним? 

Я сказал, что вы молодцы, что в таком едином порыве, искренне высказываете поддержку. Но это не были слова, что молодцы, выходите на митинги, это здорово. Они не санкционированы, я как представитель власти, не имею права этого не то, что заявлять, и думать я так не имею права. Я в первую очередь хотел их обезопасить. Я людей попросил все-таки беречь себя, окружающих, потому что у нас — может быть это совпадение — у нас пик [заболеваемости коронавирусом] как раз подошел, у нас действительно рост заболеваний. У нас действительно больничные койки заполнены уже на 85%. [Если] мы заполним лечебное учреждение, которое у нас переоборудовано под инфекционный госпиталь, куда мы будем девать людей? И вот это уже будет трагедия. Насколько меня услышали, я не знаю, мы это в субботу увидим (интервью было записано 30 июля. — прим. Дождь). У нас город рабочий. У нас таких массовых выходов как в Хабаровске в рабочие дни нет. В основном люди в субботу [выходят на протест], когда у них появляется свободное время. Они же не могут бросить работу и пойти митинговать.

Но вы понимаете людей, почему они вышли? 

Конечно, понимаю. 

Вы не увидели в субботу проплаченных, иностранцев, которые приехали раскачивать обстановку? Как вы вообще к таким заявлениям относитесь? Ведь это тоже накаляет ситуацию, люди злятся на такие высказывания.

Людей обижает тех, кто действительно не проплачен, кто искренне выходит. Поэтому я никогда не заявлял. Пусть это будет на совести тех, кто это говорит. Может, у них какая-то своя информация, которой они располагают. 

Почему не разгоняют, как вы считаете? Нам из Москвы удивительно за этим наблюдать. У нас в Москве сейчас за одиночный пикет ты оказываешься в ОВД через секунды. Тут люди выходят, идут колонной по проезжей части, ничего им за это не делают. 

Вот спасибо силовикам нашим: ведь что-то должно быть у нас хорошего. Чем-то мы должны отличаться от Москвы, если мы чем-то таким отличаемся — это уже здорово. Да и как-то люди достаточно мирно шествовали, не давали поводов. Молодцы! Им тоже за это спасибо.

При этом в Хабаровске начали точечно задерживать людей. У вас вчера семерых задержали.

Управление внутренних дел — это федеральная служба. Они работают по своим регламентам. Видимо поступила какая-то команда, что надо эти дежурные пикеты прекращать, потому что все равно они не разрешены. Какие там поступили распоряжения мне трудно сказать. Они докладывают руководителям, какие происшествия произошли, что было. Да, действительно были задержаны не семь, а пять человек. У двоих личности были сразу установлены. А пятеро были для установления личности доставлены в третий отдел полиции, там установили их личности. Наверное будут составлены административные протоколы. Они действуют в рамках законодательства действующего. Массовые мероприятия запрещены, за это административная ответственность, они, наверное, к ней будут прибегать, на это есть все основания.

С прошлой недели на акциях начали звучать лозунги федерального масштаба. Если до этого основным лозунгом было «Я/МЫ Фургал», «Свободу Фургалу», теперь звучат лозунги «Путина в отставку» и так далее. Как вы к ним относитесь и почему они появились, как вы считаете? 

Может быть, это тот самый случай, [когда ситуацией] начинают пользоваться. Я не говорю слово проплаченные, есть оппозиционные люди, которые, вполне возможно, начинают пользоваться вот этой повесткой. Я думаю, что если ты хотел бы высказаться против президента страны, у тебя масса вариантов: когда проходят выборы, голосование по поправкам в Конституцию. Ты можешь всегда изъявить свою волю таким образом. Я не думаю, что повестка уместна. Но людей много, мнений много. Кто-то может таким образом высказывает свою позицию. На выборы не хожу, а вот появилась возможность, я подыму плакат: всех в отставку, отделиться.

Но слаженно люди скандировали этот лозунг, я вам скажу как человек, который присутствовал на акции в субботу в Хабаровске. Не считаете ли вы, что это может быть связано с назначением из Москвы Дегтярева?

Как сказал мне один знакомый, тебя сейчас хоть золотом обсыпь, тебя народ все равно будет отторгать. И я не могу представить, кто бы мог сейчас заменить Сергея Ивановича Фургала. Не могу себе представить, чтобы люди успокоились. Нет такой кандидатуры.

Вы считаете, что у него не было шанса изначально? У Дегтярева? 

Что значит, не было шанса? Шанс есть всегда. Правда шансов у него может меньше, чем у Сергея Ивановича. А шанс есть у всех. 100%-х шансов нет ни у кого.

Ну вот к примеру если бы он в первый день вышел к протестующим. Может ситуация была бы другая?

Сослагательное наклонение тяжело употреблять. Я говорю: я не хочу оказаться на его месте. Я бы не знал, что сказать и не смог бы ответить однозначно на те вопросы, которые люди ему ставят. Ему в любом случае время [нужно] немного освоиться, понять обстановку. Дискуссия с десятью людьми она и то сложная, когда люди эмоционально заряжены. А когда их тысячи, десятки тысяч — это просто невозможно. Его бы просто не услышали.

Но вы вышли при этом. 

У меня другая ситуация. Я вышел и меня даже хотели обнять. Разные вещи. Они же меня и выбрали, я на месте: а вот ты вышел, дай мы тебя потрогаем. Я в другой ситуации абсолютно.  

Какая реакция была у людей, когда вы вышли? 

Они говорят: ну наконец-то. Я говорю: ну я же не могу с вами митинговать, это нельзя, это запрещено. Но то, что я рад, что вы такие сплоченные, я действительно это сказал. Ну нравится, когда люди все вместе не в уличной драке участвуют, а за какого-то человека переживают. Мне было легче.

Как ваша встреча прошла с Дегтяревым?

Человек он позитивный, сразу скажу. И я заметил, как ему сложно. Я в этом круговороте городском разбирался ну месяца три-четыре. У меня были замы, помощники, которые все мне объясняли, как это все работает и так далее. Ему действительно сейчас нужна такая же помощь. Регион-то большой, он просто огромный. И много у нас муниципальных районов, городских образований.

Тот объем информации, который ему сейчас надо понять, чтобы начать что-то менять, как-то работать и для жителей стараться, это очень ему сейчас будет тяжело. И поэтому я тут своим говорю: столько мы винегрета Михаилу Владимировичу в голову натолкали, что ему будет сложно. Поэтому я с ним договорился о встрече обстоятельной, когда мы приедем со своими специалистами в Хабаровск, где-то может во второй декаде, может в средине месяца. Когда он поедет на доклад к президенту, мы хотим все свои проблемы озвучить, всю нашу линейку расписать, объяснить. Ведь чтобы быстрее проблема решилась, ему надо ее разъяснить, прямо по косточкам разобрать, чтобы он вошел в тему. Он дальше там — в правительстве — сможет это донести так, как нам хочется.

В любом случае я буду помогать, потому что не может работа сейчас остановиться. Пройдет какое-то время и никто потом не скажет, что вот вы могли бы годик посидеть, пока ситуация растрясется… Все равно люди будут требовать с меня это, это, это. А это в моих силах и я теперь должен это требовать у него [у губернатора].

Я присутствовала, когда он в школе сказал: «Где у вас тут бани? Когда откроют бани — пойдем париться». И для протестующих это звучало как троллинг. Они выходят с плакатами, выходят против Дегтярева в том числе, а он шутит.

А что ему надо было закрыться ладонями и сказать: ой, про баню мою знают? Обыкновенное явление. Для меня не это главное, для меня главное, чтобы у нас получился нормальный рабочий контакт, что-то для города я смог сделать благодаря нашим хорошим взаимоотношениям.

Я понимаю вашу позицию по отношению к нему, но все равно мы видим протесты, где один из основных лозунгов, что Дегтярев должен уехать. На репутации ЛДПР в крае это может сказаться? 

Наверное, в любом случае вся ситуация она скажется. Как именно, надо посмотреть. Либо будет падение рейтинга, либо он останется таким же. Что с рейтингом что-то произойдет, мне кажется это однозначно. Но продолжать скандировать Дегтярев уходи, как это они себе представляют? Михаил Владимирович послушал, расстроился, ушел?

Они хотят местного человека.

Как говорил Михаил Сергеевич Горбачев, процесс пошел. Он уже пошел и его не остановишь. И нужно уже переключаться на работу и работать.

Чем это закончится? 

Это закончится выборами губернатора в 2021 году. 

А протесты? Как они могут закончиться?

Проходит и плохое, и хорошее. И протесты пройдут. Люди не смогут и физически, и эмоционально, и морально продолжать жить в таком ритме. И хотелось бы, чтобы это закончилось пораньше. Как мне кажется, люди свою миссию выполнили. Я уверен на 100%, что их услышали и все решения, которые будут приниматься, они будут приниматься с учетом мнения.

Другие выпуски