Почему «Газпром» опять теряет деньги: сжиженный газ не про нас

Белова: Идея проста – пока в России уже больше десятилетия обсуждается вопрос, нужна нам СПГ-индустрия, не нужна нам СПГ-индустрия, я говорю от своеобразном, отличном от традиционного экспорте природного газа. То есть Россия - №1 по экспорту трубопроводного газа, но сейчас во всём мире идёт всплеск строительства заводов по сжижению природного газа. Соответственно, это то, что, наверное, в будущем повторит рынок нефти с его танкерными перевозками. Так вот в феврале этого года правительство России обратило внимание на вопрос того, что мы задерживаемся со строительством заводов. Единственный завод, который сегодня существует, находится на Сахалине в рамках проекта «Сахалин 2». Проект построен с иностранным участием и благодаря иностранным технологиям, но своих заводов у нас пока нет. Планировали «Штокман», но «Штокман» - тоже долгая история, несчастливая. Проект в очередной раз перенесли, и вот в феврале заговорили о том, что, наверное, надо либерализовать экспорт природного газа в виде СПГ. И начали обсуждать.

Самсонова: СПГ - это?

Белова: Сжиженный природный газ, то есть танкерные перевозки газа, которые позволяют достаточно мобильно поставлять газ из точки А в точку Б без привязки к трубопроводу, без привязки к каким-то транзитным катаклизмам, как история по транзиту через Украину, через Белоруссию. Вот этого всего в этой истории уже не будет. Пока мы думаем – разрешать, не разрешать, пускать частные компании, не пускать, американцы, как обычно, благополучно развивают этот вопрос. В 2015 году начнутся экспортные поставки сжиженного природного газа из США. Это будет и европейский рынок, и азиатский рынок.

Самсонова: Какой шанс мы упустили в связи с этим?

Белова: Знаете, есть опасения, что очень серьёзные.

Самсонова: Точнее, шанс на что?

Белова: Шанс на своё серьёзное присутствие на этом рынке мобильных перевозок природного газа в виде СПГ.

Самсонова: В качестве перевозчика? Потому что мы ведь всегда можем и через 10 лет начать сжижать свой природный газ и начать его возить. Здесь мы ничего не пропускаем вроде бы.

Белова: Потенциально, да. Казалось бы, что в любой момент мы можем принять решение инвестировать в завод через 2-3 года, а мы должны понимать, что всё-таки завод – как Золушкина карета из тыквы по волшебной палочке не превратится. Соответственно, нам надо смотреть на 2-3 года вперёд хотя бы от момента решения до начала стройки. Но контракты на поставку этого газа со странами-потребителями подписываются заблаговременно. Ни одна компания не будет вкладывать в строительство завода, пока она не будет иметь этих долгосрочных контрактов.

Самсонова: А Европа купит весь СПГ у Америки, пока мы сидим и думаем?

Белова: Если бы дело только в Америке, Австралия инвестирует огромные средства, и планируется ввести большое количество мощностей. Сейчас пока Катар - №1 по экспорту СПГ, и он нам серьёзно напортил в Европе в 2009 году в кризисный период, когда они направили свой дешёвый СПГ мобильно из Азии в Европу, и «Газпром» тогда сильно потерял, потому что от его дорого газа отказывались. Австралия, Канада, США до 2020 года, считайте, это…

Самсонова: Неужели Австралия и Канада могут предложить Европе газ дешевле, учитывая, что нужно его сжиживать, а потом ещё транспортировку оплачивать, чем Россия, которая просто по трубопроводу – раз и в Европе?

Белова: Австралия, вы правы, для Европы это дороговато. Но мы должны помнить, что на Востоке у нас гораздо более интересный, чем европейский, рынок. Япония, Корея, Китай – те страны, которые показывают положительный темп экономического роста.

Самсонова: Куда трубопровод мы точно строить не будем, но могли бы подвести.

Белова: Подводный трубопровод – это, возможно, в Японию, но пока…

Самсонова: Я имею в виду, из России в Японию мы не будем этим заниматься.

Белова: Потенциально можно проложить трубопровод по дну моря, но пока на это никто не решился. Поэтому мы потенциально  можем потерять азиатский рынок, а в Европе нас тоже может вытеснить США и Канада, казалось бы, они далеко, но по расчётам выходит, что их газ даже интересней, чем наш новый трубопроводный газ.

Самсонова: Есть объяснение какое-то, почему Россия не занимается этим вопросом, хотя пытается опередить всех в вопросах экспорта энергосырья?

Белова: Вы знаете, здесь вопрос, во-первых, экспортной монополии «Газпрома». То есть только «Газпром» может возить газ на экспорт.

Самсонова: А у него нет стимула для того, чтобы развиваться?

Белова: Понимаете, большой компании достаточно трудно быть мобильной, «Газпрому» комфортней строить трубопровод, потому что она делать это умеет. Вопрос – эффективно или не эффективно – оставляем за скобками, но на протяжении десятилетия  это происходило, и как мы видим, это продолжает  происходить. Штокманский проект не сложился, сейчас посмотрим, как у них получится на дальнем Востоке с проектом «Владивосток-СПГ». Есть ощущение, что это опять будет долго, а здесь счёт идёт если на минуты, то на месяцы.