«Царедворец в облике революционера»: Олег Кашин о том, почему он поссорился с Кириллом Серебренниковым

Человек недели — Кирилл Серебренников. Как изящно выразилась «Комсомольская правда», «будничную процедуру обысков театральные звезды обратили в шоу», и хотя такая формулировка звучит, я надеюсь, все еще дико, тем не менее автор «Комсомолки» прав — процедура обысков в нашей стране действительно давно стала будничной. Другое дело, что не каждый день объектом этой будничной процедуры становится не оппозиционер и не критик Кремля, а представитель вполне лояльной творческой корпорации, человек, который на протяжении многих лет сознательно приносит пользу государству, которое его, в общем, для этой же пользы и наняло.

Друзья и поклонники Кирилла Серебренникова не любят об этом говорить, и в эти дни я успел поругаться с некоторыми коллегами из отделов культуры, которые настаивают на том, что к Серебренникову нельзя подходить с некрасовской меркой про поэта и гражданина. Но я не виноват, что он, каким бы большим поэтом ни был, еще и гражданин вполне выдающийся. Мы поругались с ним семь лет назад, когда я брал у него интервью о постановке спектакля «Околоноля» — Серебренников в те годы был близок к Владиславу Суркову и вызвался инсценировать его повесть, делая при этом вид, что имя автора не имеет значения, просто повесть такая гениальная. Фестиваль "Территория" в свое время Серебренников делал на те деньги, которые обеспечил ему Сурков, и это совсем не театральный, а вполне политический сюжет. У нас почему-то именно в постсоветские постмодернистские годы восторжествовал такой довольно, мне кажется, ущербный искусствоведческий подход к любому творчеству, когда на художника положено смотреть в отрыве от контекста, но художник — всегда политик. Иногда революционер, иногда царедворец, а Кирилл Серебренников, как тоже иногда бывает, сочетает в себе оба признака — он царедворец в облике революционера. В этом смысле он, кстати, очень похож на Захара Прилепина, по роману которого у Серебренникова был знаменитый спектакль «Отморозки».

В «Отморозках» на сцену выходили омоновцы в камуфляже, теперь они пришли в «Гоголь-центр» уже сами, без режиссерского замысла. Кому в этой ситуации сочувствовать? Колонку об этом я написал для сайта «Знак».

Серебренников — это форма жизни, которая может не нравиться, может возмущать, может отталкивать. А росгвардейцы, чекисты, следователи — это что-то другое, не форма жизни, а часть вполне бесчеловечной машины, все разрушительные и отравляющие свойства которой общеизвестны и отвратительны. Всякий попавший под эту машину заслуживает безоговорочного сочувствия, даже если он сам имел в виду все риски, когда начинал с ней взаимодействовать. А если не думал о рисках — то тем более.

Много лет Кирилл Серебренников вглядывался во власть и в ее людей, а в какой-то момент, как и положено, власть начала вглядываться в него. Нехорошо так говорить, но я надеюсь, что пережитые им в этот день унижение и страх окажутся сильнее всех возможных оправданий в том духе, что власть неоднородна, и что в ней кроме этих оперов есть и симпатичные интеллигентные люди, с которыми можно иметь дело, добиваясь от них поддержки и помощи. Я надеюсь, что итогом этого неприятного дня для него станет такое безусловное и весомое «Будьте вы прокляты», которое он затаит в себе и рано или поздно обрушит на голову этого государства, уже не разглядывая и не разбираясь, кто там в этой вертикали хороший, а кто плохой. И если во власти обнаружится какой-нибудь очередной театрал, который покажет ему рукопись очередного «Околоноля», Серебренников тихо, но твердо скажет ему: «Да пошел ты».