«Можно было присесть надолго»: Евгений Маргулис о том, как Юрий Антонов спас его от преследования КГБ

Хорошо, а Юрий Антонов ― это эстрада или нет?

Ты знаешь, тут уже понятие размывается, потому что Юрий Антонов, во-первых, очень хороший музыкант, во-вторых, очень хороший мелодист. Но это уже поп-музыка. Фрэнк Синатра ― это же тоже эстрада. Том Джонс ― это эстрада. Но смотря под каким углом ты на это смотришь.

Ты, как я понимаю, в своей судьбе благодарен в определенном смысле Антонову за то, что он в какой-то момент тебя взял, да?

Конечно, конечно. Потому что он мне в начале восьмидесятых просто помог, потому что меня никуда не брали на работу.

А вот что это за эпизод, о котором я только что узнал, про двух кагэбэшников, которые пришли?

У меня, да, была проблема. Мы играли в ансамбле «Аракс», мне исполнялось 23 года. Мы были в городе Ульяновске. И у меня была звезда Давида размером, не знаю, с автомобильное колесо. И сидела пара человек на первом ряду, которым эта звезда не понравилась. Они говорят: «Снимите». Я снять её не мог, потому что это всё-таки бабушкин подарок. И они написали благодарственное письмо в местный Комитет госбезопасности.

И это было 25 декабря не помню какого года. Мне исполнилось 23. Мы после концерта отпраздновали день рождения, а в восемь часов утра ко мне пришли два этих пассажира.

Прямо домой?

Не домой, это на гастролях, в Ульяновске.

На гастролях, ага.

Почему я старательно до сих пор Ульяновск обегаю, знаешь.

Серьезно?

Да. Такая у меня фантомная память, знаешь, на этот город. Вот, и я провел шестнадцать часов в беседах по поводу самого себя и по поводу всяких таких моментов, как измена Родине, знаешь… Да бог с ним, неважно!

В результате «Аракс» запретили, в котором я играл в тот момент. Но запретили ― это как бы был ещё один плюс к запретному листу, потому что мы всячески, как было написано, нарушали денежное законодательство и всё такое прочее. Так как у нас ни у кого не было музыкального образования, мы должны были получать с концерта 5 рублей, а мы получали 20, значит, это хищение! Плюс антисоветизм-лайт, да.

Статья прямо. Экономические преступления, прямо вообще.

Экономические преступления, да. Можно было присесть надолго. И опять же, 1982 год, начиналась уже как бы смена вождей, один отходил, другой приходил и тоже отходил.

И так дальше череда.

Череда, да.

По году было выделено просто.

Да. Вот, и как-то «Аракс» запретили, разогнали. Естественно, появились всевозможные приказы о недопущении нас как персонажей на великую…

И прямо причиной было именно то, что вот эта твоя звезда…

Ты знаешь, экономические плюс волнительное общение с комитетчиками. Всё это сыграло очень хорошую роль. И естественно, музыкантом я не мог устроиться никуда, а те моменты работы, которые мне предлагались, меня не очень устраивали. Потому что если брать культуру, куда меня хотели пристроить, это дворник арены цирка. Вот, в принципе, ну да, культура. Либо проволоку резать на заводе железобетонных изделий. Как-то оно не моё.

И Юрка Антонов ― и Юрий Михайлович Антонов, я извиняюсь, ― в этот момент начал получать звания всевозможные. И первое звание он получил, работая в Чечено-Ингушской филармонии, куда он меня и пригласил. Я там пережил прекрасные полтора года, пока не закончилась вся эта ерунда.

И на мой вопрос, я тоже об этом говорил: «Как ты будешь меня представлять?», потому что всё-таки есть список, он говорил: «Послушай, во-первых, Чечено-Ингушетия ― это Чечено-Ингушетия, там такой фамилии не знают ― Маргулис. А во-вторых, уж самое простое: «На бас-гитаре у нас играет бас-гитарист!». В общем, нормально. Вот и всё.