Ученым кинули кость – самоуправление Дальневосточного, Сибирского и Уральского отделений РАН

Довольны ли этим ученые ‑ спросим у Стаса Натанзона, который сегодня был в Госдуме.

Натанзон: Давайте о сути того, что было принято. Не только та поправка, о которой вы сказали, являлась ключевой. Не только она была ключевой уступкой. Самой главной, наверное, было то, что институты внутри РАН все же смогут сами хотя бы предлагать своих руководителей. Правда, они сначала должны будут проходить через некий президентский фильтр. Сейчас руководители институтов, руководители НИИ определяются самой Академией наук, теперь они тоже будут определяться внутри, но проходить через какой-то фильтр.

По остальным пунктам была оформлена та версия закона о реформе РАН, которую предлагала…

Лобков: То есть главный пункт – имущество остается в ведении институтов, но управляется специальным агентством, о котором еще, скорее всего, будет принят отдельный закон.

Кремер: И который, судя по всему, возглавит Владимир Фортов.

Натанзон: Возможно. Это только слухи. Вообще не о структуре, не о системе формирования этого агентства, не о том, как оно будет работать, скажем, оно будет при правительстве или при администрации президента, ничего еще не ясно. В законе о реформе РАН ничего об этом не сказано. Именно это было ключевым пунктом, это принято в той самой версии, в которой это изначально и предлагалось.

Как нам сегодня говорили и депутаты, и академики, этот закон очень активно, несмотря на все противодействие, лоббировали именно из правительства и администрации президента.

Борис Кашин, депутат Госдумы от КПРФ: Закон этот смело можно называть «законом Фурсенко». Ответственность за него ложится, в первую очередь, на администрацию президента. Вы видите, что ученые в принципе не склонны к такой форме протеста, но уже здесь около тысячи человек. Позиция ученых однозначная, принять они такую форму общения с ними, иногда доходящую до издевательства, не могут.

Натанзон: Вообще сегодня было два митинга академиков. Первый был с утра, еще до принятия закона, а второй – в 4…

Лобков: Вообще 107 голосов «против», это не типично ли для Госдумы?

Натанзон: Да, это голоса Коммунистической партии. Только коммунисты высказались против этого закона.

Кремер: А «Справедливая Россия»?

Натанзон: В «Справедливой России» только часть, меньшая часть тоже высказалась «против». Коммунисты в полном составе бойкотировали этот закон. Напомню, на голосовании в весенней сессии они даже выходили из Думы. «Единая Россия» и ЛДПР поддержали.

Второй митинг академиков был гораздо более многочисленным, чем первый. Вы слышали уже оценку в тысячу человек. Где-то столько, наверное, и было. Академики заняли не только небольшую площадь перед входом в Госдуму, но и эти небольшие проходы между «Мерседесами» и «Ауди» правительственными, которые стоят перед входом. Тут стало ясно, что академики осваивают свое новое место в российской науке – этот промежуток между правительственными авто.

Давайте посмотрим, что говорили академики об этом законе. Напомню, его изначально принимали, чтобы избавить РАН от коррупции.

Валерий Рубаков, Институт ядерных исследований РАН: Для того, чтобы бороться со злоупотреблениями, не надо институты переводить под крышу чиновничьей структуры, во-первых. Во-вторых, занялись бы они своими злоупотреблениями. Вот, что я вам скажу.

Натанзон: Наверное, основное, о чем мне говорили сегодня академики, это то, что закон поспешно и быстро принят. Напомню, все сотрудники Академии наук просили хоть на месяц отложить его принятие, чтобы хоть чуть-чуть подискутировать.

Основная проблема – это то, что опять потеряно доверие между научным сообществом и властями. Об этом, прежде всего, мне рассказывали молодые ученые.

Дмитрий Горбунов, Институт ядерных исследований РАН: Вышел этот закон неожиданно, без обсуждений кого бы то ни было, без учета мнений, которые до этого много лет собирались. Это полная глупость, потому что доверие, которое накапливалось, что это стабильная программа развития науки, оно потеряно. Мы отступили на то, что у нас непредсказуемая политика, по крайней мере, в области науки, в отношении молодых ученых. Это очень страшно, потому что молодой ученый – это человек, у которого короткое время жизни, есть такая ситуация: 3 года в аспирантуре он предпочтет проводить за рубежом. И потом он сюда не вернется, потому что здесь много других проблем для более старшего поколения. Это глупость полная.

Натанзон: В любом случае закон уже принят. Как и говорили сегодня с утра наши источники в Госдуме, сразу поспешно в двух чтениях: и во втором, и в третьем. То есть дальнейшего обсуждения в Думе не последует.

Лобков: То есть хвост резали собаке по частям? Сначала шоковая терапия, когда закон был внесен, потом дали разойтись на отпуска, и первое, что сделали, это рубанули окончательно.

Натанзон: Причем очень быстро, за один день. Изначально ведь депутаты хотели в пятницу третье чтение проводить, но вчера поздно вечером было принято решение, нам об этом рассказали, проголосовать сегодня.