Славная история Эдварда Сноудена с его трудоустройством в России закончится

Британские власти требуют прекратить публикации, добытые Сноуденом. Guardian говорит, что данные разоблачителя американских спецслужб представляют общественную значимость, а его нахождение в России – не добровольный выбор. И если Сноуден станет сотрудником российской компании, у британских властей появится дополнительный аргумент против него и газеты. О том, где сейчас хранятся неопубликованные данные Сноудена и когда они будут обнародованы, –Тоня Самсонова.

Самсонова: Действительно, The Guardian должна была быть единственной газетой, которая публиковала бы данные Сноудена, потому что когда Сноуден выкачал эти данные, он пытался в течение трех месяцев достучаться по почте до журналиста The Guardian, колумниста Гленна Гринвальда, который жил в Бразилии, и просил его: «Гленн, пожалуйста, зашифруйтесь, пользуйтесь зашифрованными сообщениями, чтобы мы могли с вами переписываться об этих данных». Гленн Гринвальд довольно снобистски игнорировал сообщения от Сноудена и встретился с ним только в Гонконге, где Сноуден передавал Гленну Гринвальду и его коллеге Лоре Пойтрес, британской и американской журналистке, которая вынуждена была переехать жить в Берлин, этот массив данных. Это действительно не тысяча документов, а десятки тысяч, их невозможно переправить по почте, их можно перевести через границу только на жестком носителе. У The Guardian начинаются проблемы: долгое время они хранили эти данные в своем бункере. Они сделали специальный бункер в своей редакции, поставили туда охранника, туда были куплены ноутбуки, которые ни разу не контактировали с интернет-сетями, на этих ноутбуках хранились на жестком носителе все данные, полученные от Сноудена. Охранник должен был следить, чтобы никто кроме того списка людей, который был получен от главного редактора Алана Расбриджера, не допущен в эту комнату. 20 августа Алан Расбриджер опубликовывает материал, согласно которому он был вынужден под давлением представителя британских властей взломать эти ноутбуки, и эти данные уходят из Великобритании и из издания. С тех пор все сложнее газете The Guardian доказывать британским властям, что Сноуден – не шпион и не перебежчик, и что они должны по-прежнему публиковать эти данные. До этого Алан Расбриджер всегда в интервью говорил: «Вы знаете, это не был свободный выбор Сноудена». Но если Сноуден выйдет на работу, то у The Guardian начнутся более серьезные репутационные проблемы. Люк Хардинг, журналист газеты The Guardian, который имел доступ к этим файлам и заходил в эту секретную комнату, сказал, что все-таки он надеется, что репутационный удар для газеты будет не очень серьезным.

Люк Хардинг, журналист The Guardian: Я думаю, это никакого влияния не окажет на репутацию The Guardian, мы же помним, что случилось, когда Сноуден летел из Гонконга в Москву. Его план был отправиться в Латинскую Америку, а еще лучше – в Исландию. Хотя, конечно, есть проблемы с тем, чтобы, находясь в авторитарном государстве, критиковать демократические страны.

Сноуден много месяцев в Москве и мы, тем не менее, регулярно получаем какие-то публикации, непонятные откуда они приходят. Это все те же файлы Сноудена, которые он тогда еще в Гонконге передал. Он сказал, что он передал все ноутбуки журналистам, и в Москву прилетел абсолютно чистым, все хранилось только в голове. И действительно, на летучке, которая состоялась через три дня после того, как Алан Расбриджер рассказал, что ему пришлось взломать эти компьютеры (я туда проникла,он понимал, что кто-то чужой сидит на летучке, но как-то уже деваться было некуда). И он, отвечая на вопросы своих собственных журналистов, говорил, что «нам придется поделиться материалами с другими изданиями», что «британский закон запрещает нам, во многом ставит нас под угрозу, мы не можем публиковать все».

Но мы видим, что Der Spiegel совершенно спокойно опубликовал данные о Меркель. И я спросила у Люка Хардинга, кто в ближайшее время, какие газеты обладают доступом к оставшимся файлам Сноудена.

Люк Хардинг, журналист The Guardian: У нас не было этих документов, это документы. Эти документы были опубликованы Der Spiegel. Но они, конечно, из той пачки секретных документов, которые вывез Сноуден и передал журналистам в Гонконге в июне этого года. Надо понимать, что там куча документов, это не просто сотни и тысячи файлов, куда больше, это десятки тысяч документов. Он встретился с тремя журналистами в Гонконге: с Гленном Гринвальдом, который в тот момент был колумнистом The Guardian, с Лорой Пойтрес, американским режиссером из Берлина, и моим коллегой Юэном Макаскиллом, вашингтонским корреспондентом The Guardian. Мы не можем рассказать, что было на этой встрече, но он поделился этими документами. Мы и другие газеты – Washington Post, New York Times, Der Spiegel – получили документы от Сноудена.

Люк Хардинг несколько дней провел с данными, которые там хранились. Я спросила у него, может ли он поделиться тем, что он там прочитал.

Люк Хардинг, журналист The Guardian: Я не могу на этот вопрос ответить. Как раз NSA и пытаются понять, насколько много мы получили материалов, что утекло, а что нет. Поэтому я не отвечу. Но мы будем публиковать все, что касается политики и слежки. И я могу, в общем, говорить: да, я думаю, что все только впереди. Там очень много предстоит опубликовать. Но это не так все просто. Это технические материалы, их сложно понять. Это не дипломатическая переписка, которую мы опубликовали в 2010 году. Что-то из этого, когда я на это смотрю, не более понятна, чем арабская вязь. Я не могу сказать, что лучше это понимаю, это занимает много времени, чтобы это обработать.

Макеева: А важно ли в какую компанию Сноуден устроиться работать в России? Если это будет британская компания, если просто иностранная компания, это ему зачтется как смягчающее обстоятельство, или вышел на работу здесь – значит, все?

Дзядко: Или, может, пойдет работать в британское посольство?

Самсонова: Ни один из вариантов не работает, потому что до тех пор, пока The Guardian может говорить «он здесь заложник, он не смог улететь в Исландию» – это одна история, и тогда он заложник. Но невозможно же выйти на работу недобровольно, правда? Ведь не бывает же в России рабского труда.

Дзядко: Напомню, что  крепостное право здесь отменили всего 170 лет назад.

Макеева: Напомню, что 30% заключенных работают.

Самсонова: И это похоже на крепостное право, но если Сноуден действительно добровольно выходит на работу и получает зарплату, ключевой аргумент, его моральный авторитет очень сильно подрывается.