Директор европейского центра суррогатного материнства: Мизулина ставит в пример Германию, хотя там разрешены и однополые браки, и проституция

Давлетгильдеев: Вас удивило такое заявление депутата Мизулиной сегодняшнее?

Мельников: Из уст депутата Мизулиной, в общем-то, не очень удивило, потому что она радует все время какими-то шокирующими и абсолютно бессмысленными законопроектами.

Давлетгильдеев: И, тем не менее, она заявила, что это угрожает продолжению рода, что это противоестественно. Давайте поговорим о каких-то базисных принципиальных вещах. Вообще, масштабы суррогатного материнства в России каковы?

Мельников: Масштабы таковы, что за прошлый год, по моим оценкам, я вам объясню, почему по моим оценкам, около 1000 детей родились с помощью суррогатного материнства.

Давлетгильдеев: То есть, на самом деле, это, конечно, какие-то сотые доли процентов.

Мельников: Это очень мало, естественно.

Давлетгильдеев: Почему по вашим оценкам?

Мельников: Потому что точной статистики нет, так как эта статистика добровольная, клиники сами в добровольном порядке отправляют эту статистику в Российскую Ассоциацию Репродукции Человека. Некоторые отправляют, некоторые – нет.

Давлетгильдеев: Много таких клиник?

Мельников: В Москве порядка 50 клиник.

Давлетгильдеев: Все-таки это достаточно распространенное явление.

Мельников: Это достаточно много, но, например, в такой стране как Израиль, который гораздо меньше России, 420 клиник.

Давлетгильдеев: Сколько стоит?

Мельников: Гонорар суррогатной матери, который она хочет получить, компенсацию за вынашивание ребенка, примерно 600-750 тыс. рублей.  Медицинская составляющая, то есть, попытка экстракорпорального оплодотворения – где-то порядка 130-150 тыс. рублей.

Давлетгильдеев: То есть мы сейчас говорим об обеспеченных семьях.

Мельников: Я бы так не сказал, все-таки. Это где-то цифра получается до миллиона рублей. Если мы посмотрим статистику, то за год в России продаются больше 2 миллионов иностранных автомобилей, которые стоят как раз примерно эти же цифры. Но называть 2 миллиона людей очень богатыми я бы не стал.

Давлетгильдеев: Хорошо. А в первую очередь, это Москва, наверное?

Мельников: Нет, это и Москва, и регионы, Петербург и даже небольшие города, в них тоже появляются клиники. Потому что это потребность практически всех людей.

Давлетгильдеев: Это, в первую очередь, касается женщин, которые не могут по медицинским причинам родить сами?

Мельников: Вы знаете, да. Я бы сразу хотел развеять миф. Говорят, что не хочет портить фигуру, не хочет рожать сама, престарелые миллионерши этим пользуются. Ничего подобного. За 10 лет работы нашего центра, к сожалению, не видел ни одной престарелой миллионерши, не видел женщин, которые не хотят портить фигуру. Это, действительно, пары биологические мужчина и женщина, которые пытаются естественным путем, а потом после лечения, иногда много лет пытаются завести ребенка – и не могут по медицинским показаниям.

Давлетгильдеев: Юридически как статус суррогатной матери оформлен?

Мельников: Он оформлен еще с 1995 года, в 51-й статье Семейного кодекса было прописано, что такое суррогатное материнство. И потом, в 2012 году был принят закон «Об основах охраны здоровья граждан», где тоже более конкретно описывается суррогатное материнство со всеми показаниями, противопоказаниями, анализами и т.д. Статус суррогатной матери таков, что она вынашивает ребенка родителей-заказчиков, то есть чужой эмбрион, не принадлежащий ей, никакого генетического родства он не имеет с ней. После того, как она его выносила, в роддоме она должна дать свое добровольное, подчеркиваю, согласие на запись родителями этих биологических родителей. В нашем законодательстве специально это оговорено. Если она не дает добровольное согласие, то ребенок остается ей, и она считается его матерью.

Давлетгильдеев: А так, вообще никаких прав дальше…

Мельников: После того, как суррогатная мать дала такое согласие – все, она уже никаких прав на этого ребенка не имеет.

Давлетгильдеев: Были ли случаи, когда, например, суррогатная мать в России в последний момент отказывалась отдавать ребенка?

Мельников: Нет, я не знаю таких случаев. Я часто участвую на всяких конференциях юридических и медицинских, нигде не звучало это.

Давлетгильдеев: А эти женщины – они какие? Это молодые, постарше, женщины, которые часто выступают в роли суррогатной матери, как выбор суррогатной матери происходит? Надо до этого родить?

Мельников: Да, безусловно. Во-первых, существует 107 приказ Минздрава РФ, который четко оговаривает, кто может стать суррогатной матерью. Там написано, что это женщина в возрасте от 20 до 35 лет, имеющая обязательно хотя бы одного своего собственного здорового ребенка. Ну и плюс, еще отвечающая определенным медицинским требованиям, анализам. В основном, если говорить о социальном срезе, то это женщины из средней полосы России, из небольших, в основном, городов. Самые ближайшие, наверное, это Рязань, Тула, к Москве, которые где-то в 75-85% случаев хотят поправить свое материальное благосостояние. В основном, на улучшение жилищных условий. И где-то 15-20% в них присутствует определенное желание помочь бездетной паре.

Давлетгильдеев: А как-то знакомятся настоящие родители и суррогатные?

Мельников: Да, это по желанию той и другой стороны возможно их знакомство. Иногда та и другая сторона не хотят знакомиться, в принципе, это и необязательно. Тогда всю организацию программы берет на себя какая-то компания, которая занимается этим.

Давлетгильдеев: Вынашивают детей суррогатные мамы у себя в городах.

Мельников: Где-то процентах в 70-ти – да, у себя по месту жительства, процентах в 30-ти родители настаивают на том, чтобы они были здесь под присмотром в Москве. Ну и иногда есть желание самой суррогатной матери, то есть она не хочет, чтобы на работе или ее знакомые видели ее беременной, потому что потом могут возникнуть вопросы – а куда делся ребенок?

Давлетгильдеев: А медицинский центр, такой, как ваш, занимается тем, что ведет эту маму на протяжении всей беременности, начиная с поиска такой мамы и заканчивая…

Мельников: Совершенно верно, мы начинаем с момента поиска, когда родители к нам обращаются и обращается суррогатная мама по определенным каналам, мы делаем обследование медицинское, делаем психологическое заключение. Когда суррогатная мама полностью устраивает клинику, медицинский центр, устраивает биологических родителей, то начинается медицинская составляющая этой программы. То есть подготовка, создание эмбриона, перенос эмбриона суррогатной матери, вынашивание – вот это все контролируется нашими специалистами.

Давлетгильдеев: У вас же проходят роды?

Мельников: Нет, роды проходят в родильных домах Москвы, как правило. Либо это платные роды, то есть заключение контракта на роды, либо бесплатные. Все зависит от того, какую программу выбирают родители-заказчики.

Давлетгильдеев: Обеспечение всех медицинских требований и норм – это тоже на вас? Вы контролируете маму, как проходит беременность?

Мельников: Безусловно, мы полностью контролируем соблюдение мамой суррогатной режима, установленного медицинскими работниками: различные приемы лекарств, витаминов, обследования на определенной неделе беременности проходят, УЗИ, сдача анализов – все это, естественно, под контролем.

Давлетгильдеев: Однополые пары бывает, обращаются?

Мельников: Вы понимаете, в чем дело…

Давлетгильдеев: Это просто невозможно…

Мельников: Это просто невозможно проконтролировать. В законодательстве четко прописано сейчас следующее: что суррогатным материнством может воспользоваться мужчина и женщина, как состоящие в браке, как не состоящие в браке, а также одинокая женщина. Про одинокого мужчину сейчас в законодательстве ничего не написано. Но нигде нет запрета. То есть не написано, что одинокий мужчина поражается в своих конституционных правах и имеет право на продолжение рода. Это нигде не записано. Поэтому, если к нам обращается одинокая женщина и одинокий мужчина, проверить его в том, является ли он лицом нетрадиционной сексуальной ориентации мы, во-первых, не имеем права, во-вторых, не можем никак. Поэтому, естественно, он может точно так же выступить заказчиком программы.

Давлетгильдеев: Ну а больше – это, всё-таки, семьи? Или больше – одинокие люди?

Мельников: Да, подавляющее большинство – это, конечно, семьи. Причем, возраста порядка 30-32 лет. Это далеко не престарелые миллионеры.

Давлетгильдеев: Ну, и не совсем вот, буквально недавно, выскочившие замуж друг за друга молодые люди.

Мелдьников: Нет. Я не помню, наверное, чтобы моложе 28 лет кто-то к нам обращался.

Давлетгильдеев: Если говорить про российское законодательство и мировое законодательство – есть какие-то проблемы, какие-то пятна, чем отличаются вообще правила суррогатного материнства у нас и там?

Мельников: Вы знаете, есть ряд стран, где суррогатное материнство запрещено. Ну, например, в Германии, во Франции. И вот как раз госпожа Мизулина ставит в пример эти страны, но я бы ее предостерег от этого, потому что в этих странах разрешены однополые браки и усыновление детей однополыми семьями, в Германии официально разрешена проституция, поэтому не надо вот так вот совершенно копировать, что называется, законодательство.  Что касается разрешенного суррогатного материнства, оно абсолютно разрешено практически во всех штатах США, оно разрешено в Великобритании, казалось бы, такая консервативная страна и тем не менее. Оно разрешено в России, на Украине, в Белоруссии, в Казахстане, в ЮАР, ну и еще в ряде стран. В каких-то странах оно вообще не оговорено, то есть, значит – разрешено, нет запрета на него. Четкий запрет есть где-то порядка, наверное, в 9-ти странах Европы.

Давлетгильдеев: А почему?

Мельников: Вы знаете, это трудно сказать. Например, та же Германия – я не могу понять, так сказать, с одной стороны – разрешена проституция, торговля телом. Здесь многие сравнивают, говорят, что женщина, суррогатная мать торгует своим телом. Я считаю, что это не так, но, тем не менее, если по аналогии говорить, то, если разрешить одно, то почему не разрешить другое. Видимо, это какие-то национальные, может быть, религиозные, может быть, еще какие-то соображения.

Давлетгильдеев: Госпожа Мизулина много говорит о каких-то традиционных христианских ценностях, о морали. Вообще, вам приходится сталкиваться с какими-то протестами религиозных организаций?

Мельников: Нет, протестов нет никаких. Единственное, что когда-то я где-то давал интервью или участвую в каких-то дебатах, то, как правило, приглашается священнослужитель, который всегда выступает против этого. В основном, основным аргументом является то, что суррогатная мать, которая вынашивает ребенка, она отдает своего ребенка, и теряется связь между ней и ребенком. Ребенок остается, когда он развивается, он остается без материнского участия. На самом деле, ничего подобного. Дело в том, что кровеносная система суррогатной матери и кровеносная система плода никак не перемешиваются. Даже кровь разная, не говоря уже о генетике. А если вспомнить историю, посмотрите, пожалуйста, понятие «кормилица», например. Всю жизнь существовало у нас всегда на Руси такое понятие. Практически все дворянство российское, которым мы гордимся во многом, это великие люди: полководцы, поэты, художники. Они все были вскормлены кормилицами, то есть женщина, которая своей грудью, своим молоком кормила, по сути дела, совершенно чужого ей ребенка. Это же тоже материнский инстинкт. И ничего не случилось. Никто ни от кого не отнимал, не заставлял ее кормить, поэтому говорить о том, что рвется какая-то связь, я бы не стал. Это просто технология, на сегодняшний момент она такая.

Давлетгильдеев: Которая помогает женщинам, которые не могут родить – родить.

Мельников: Которая помогает бесплодным женщинам, которые ни при каких обстоятельствах не могли бы стать матерью, становиться счастливыми матерями.

Давлетгильдеев: И генетически иметь своего родного ребенка.

Мельников: И генетически, совершенно верно. Потому что тоже идет определенное передергивание, когда говорят: давайте лучше усыновлять. Во-первых, на 2012-й год в детских домах РФ находилось 117 тысяч детей. Это включая от новорожденных до 16-17-летних практически взрослых людей. И включая точно так же больных. То есть, если даже… Люди-то хотят усыновить, в основном, какой возраст – год, 2-3. А из этих 117 тысяч – это 20 только тысяч человек. Хотя, по данным Минздрава, у нас примерно 5 миллионов женщин и 5 миллионов мужчин бесплодны в РФ. Если даже они все захотят усыновить вот этих 117 тысяч детей – на всех явно не хватит. Что им делать? Им запретить иметь вообще ребенка, продолжение своего рода. И кто будет это решать: вам можно иметь продолжение рода, а вам – нельзя?

Давлетгильдеев: Хочется верить, что всё-таки не Елена Мизулина это будет решать. И что ее заявления останутся только заявлениями, как многие ее громкие провокационные инициативы, направленные исключительно на повышение собственного пиара.