«Их поместили в камеру с уголовниками»: через что пришлось пройти сотрудникам «Седьмой студии» Серебренникова

Бывший гендиректор «Седьмой студии» Кирилла Серебренникова находится под домашним арестом, а бухгалтер «Седьмой студии» Нина Масляева арестована и идет на сделку со следствием.

Когершын Сагиева рассказала, что и Итина, и Масляеву посадили в одну камеру с теми, кто уже находился в тюрьме. По ее словам, это маленький маячок, указывающий на отношение к тем, кто попадает в следственный изолятор на Петровке.

«Это психологическое давление», — так прокомментировала Сагиева решение посадить обвиняемых в одно место людьми, преступления которых давно признаны.

Расшифровка:

Лобков: Когершын, есть ощущение, что, наверно, как в шестидесятые годы, может, семидесятые, участкового и вообще милиционера стали бояться, как не боялись даже в девяностые бандитов. Судя по почти всем сегодняшним сюжетам, их нужно как-то стороной обходить. И по тому сюжету, который тоже был одним из главных, оказывается, еще нужно обходить назначенных адвокатов, потому что, как выяснилось, назначенный адвокат ― лучший друг следователя, а судья ― лучший друг назначенного адвоката.

Так вот, получается, что есть некая каста, которую нужно бояться и держаться от нее в стороне. И самый главный сюжет это тоже показывает, потому что когда вся страна шумела по поводу «Гоголь-центра» и Серебренникова, президент Путин отделался легким замечанием в ответ на письмо, которое ему передал Евгений Миронов: «Дураки».

Что с них возьмешь? Дураки. Но дураки, извините, имеют право на применение оружия и могут заковать тебя в наручники, обыскать твой дом. Дуракам, видимо, можно всё, да? А если я прикинусь дураком, мне тоже будет всё можно? Об этом я, конечно, хотел бы спросить президента. Вот дурак ― это что? Это каста такая новая, которой можно всё?

Дураки дураками, но тем не менее двое арестованных по делу Серебренникова, делу «Седьмой студии» уже есть. Это находящийся под домашним арестом Юрий Итин, который был директором «Седьмой студии», и главный бухгалтер Нина Масляева, которая сегодня оказалась в СИЗО. Как я понимаю, ты пыталась к ним попасть. Что это было вообще? Куда их поместили или поместят, каковы условия содержания Нины Масляевой?

Сагиева: Давай, Паша, напомним, почему ты именно со мной всё это обсуждаешь.

Лобков: Потому что, кроме того, что ты моя коллега, ты еще и член Общественной наблюдательной комиссии Москвы.

Сагиева: Это комиссия, которая имеет доступ в следственные изоляторы. Я видела Дмитрия Крепкина, о котором был сюжет нашей коллеги Маши Борзуновой, я видела камеры, где Юрий Итин и Нина Масляева находятся в те минуты, в которые их не допрашивают следователи.

Лобков: Надо уточнить: Итина потом перевели под домашний арест.

Сагиева: Под домашний арест его перевели, но тем не менее на Петровке в соседней камере от Дмитрия Крепкина сидели Итин и Масляева. Я их долго ждала для того, чтобы с ними поговорить, но не смогла, просто нужно было уже уходить, было очень поздно, а следователи всё работали с Итиным и Масляевой.

Сами сотрудники Петровки подшучивали: «Вы их не дождетесь, им же нужно собирать материалы дела, поэтому нет смысла, они там будут до последнего с ними разговаривать». На следующий день Итина отправили под домашний арест, а Масляеву оставили в СИЗО, теперь она уже поедет, скорее всего, в женский изолятор.

Что характерно, что я для себя отметила? Это то, что и Итина, и Масляеву почему-то посадили в камеру к людям, которые уже сидели в тюрьме. Это такой маленький маячок, но он отражает отношение к людям, которые на Петровку поступили, вы понимаете? Потому что когда человек впервые сталкивается со ФСИН и его мало того, что закрывают в этой клетке, захлопывают за ним дверь, а еще и он оказывается с так называемым контингентом, с такими людьми, которых еще называют «матёрые» ― это психологическое давление, я в этом уверена.

Лобков: Скажи, пожалуйста, а Масляева всё-таки признала свою вину? Не признала, заключила сделку со следствием под влиянием или давлением того же назначенного адвоката, которых, как показывает опыт, нужно избегать и, пока не появится адвокат по соглашению, если я правильно понял посыл сюжета, ссылаться на 51 статью, если что-то случилось?

Сагиева: В общем, ничего не рассказывать, да. Масляева сначала признала вину, потом отказалась от своих же показаний. И теперь смотрите, какая ситуация. Женщина в возрасте, у нее тяжелое заболевание ― диабет, у нее несовершеннолетний ребенок, у нее папа, больной человек. Зачем ее сажать в следственный изолятор? Ну куда она побежит? Но при этом ее закрывают, понимаете?

И особенно на фоне того, что Итин под домашним арестом, а она, получается, будет сидеть в огромной клетке, скорее всего, потому что я была в СИЗО №6, там просто камеры на сорок человек. Это сложно представить, это балабановщина. Как в такой ситуации не сдаться ― вопрос.

Лобков: Если еще назначенный адвокат всё время нашептывает: «Да подпиши, подпиши». И следователь: «Подпиши, подпиши, всё будет хорошо, будет условный». И как показывает опыт, кстати, 26 марта, который скрестился неожиданно с опытом дела Серебренникова, ты только дал палец ― у тебя откусили всю руку. То есть ты только подписал, и судья дальше не обращает внимания ни на то, что это досудебное соглашение, ни на то, что это сделка со следствием. Всё происходит так, как будто это происходит в нормальном состязательном процессе.

Сагиева: Грубо говоря, если ты признал вину, это тебе еще не гарантирует, что ты будешь отпущен, что ты получишь условный срок, что ты получишь мало. Это вообще ничего тебе не гарантирует.

Лобков: И это значит, что если процесс в особом режиме, то там журналистов не будет, у тебя не будет освещения этого процесса. Фактически прокурор, назначенный адвокат и судья втроем будут решать твою судьбу.

К сожалению, приходится Уголовный кодекс учить так, на опыте тех, кому не повезло вот так в жизни. Итоги что дела 26 марта, что дела «Седьмой студии» неутешительны. Прийти могут за каждым, будь ты столяром из Люберец или всемирно известным режиссером. Как мы уже говорили, сделки со следствием, назначенные адвокаты, особый порядок рассмотрения дел ― всё это было придумано как либерализация правосудия и всё это не работает. Дадут сколько скажут.

Сагиева: Так что остается надеяться только на себя, пока за вами не пришли, как за самозанятыми, которым по мысли чиновников не положены ни врачи, ни заграничный паспорт.

Фото: Владимир Астапкович / РИА Новости