Олег Орлов, глава «Мемориала» о решении КС по «иностранным агентам»: суд признал абракадабру соответствующей Конституции

При этом суд посчитал необходимым снизить минимальный размер штрафа за нарушение этого требования и не считать политикой критику власти. Обсудили решение суда с нашими гостями – правозащитником, председателем Совета Правозащитного центра «Мемориал» Олегом Орловым и начальником аналитического управления аппарата уполномоченного по правам человека Российской Федерации Николаем Васильевым, он был одним из заявителей жалобы в Конституционный суд.

Макеева: Что вы думаете по поводу сегодняшнего решения Конституционного суда? Хотя бы отчасти оно отвечает каким-то чаяниям? Вот Григорий Мельконьянц из «Голоса» надеется на то, что вслед за этим будет некий пересмотр и реабилитация. Можно ли считать это позитивным итогом?

Орлов: Реабилитация кого?

Макеева: НКО.

Орлов: Если реабилитация нескольких организаций, которые подали в Конституционный суд, то может быть, в частности ассоциация «Голос». Но это решение абсолютно ужасно в целом для гражданского общества и для всех других организаций, которые находятся сейчас под дамокловым мечом этого закона, в частности правозащитный центр «Мемориал». У нас 15 числа будет суд, где мы опротестовываем представление прокуратуры, и думаю, основание этого решения Конституционного суда будет самое жесткое по отношению к нам. Закон признан конституционным. Посмотрим. По отношению к каким-то нескольким организациям могут быть конкретные основания для пересмотра дела, но закон конституционный.

Макеева: То есть, какие бы там ни были мягкие ответвления, позитивные сигналы, например, критика власти – это не значит политическая деятельность, не основание именоваться иностранным агентом. Это, вы считаете, это не важные вещи, главное, что закон – конституционный, а дальше это дает возможность использовать его по полной программе?

Орлов: Понимаете, сказано Конституционным судом вообще-то правовая абракадабра. Для признания деятельности политической деятельность должна быть направлена на изменение государственной политики. При том, что если вы занимаетесь частично или целиком оппозиционной деятельностью, это необязательно политическая деятельность. Я бы хотел знать, как это оппозиционная деятельность, если вы занимаетесь публичной критикой власти, как она может быть не направлена на изменение государственной политики. Одно другому противоречит. Конституционный суд: а) произнес правовую абракадабру; б) признал эту абракадабру соответствующей Конституции.

Казнин: Николай, вы видели заключение Конституционного суда. У нас Светлана Ганнушкина в эфире сегодня заявила, что в законе определения политической деятельности нет. Судья Князев сказал, что определение это есть.

Макеева: И оно очень четкое.

Казнин: Его и надо использовать. Ваше мнение каково?

Васильев: Хочу сказать, что два ключевых момента было у уполномоченного в его жалобе в Конституционный суд, и оба касались неопределенных понятий. Это была политическая деятельность и иностранное финансирование. По нашему мнению, эти два понятия не отвечали требованиям правовой определенности. С разумной степенью уверенности человек не мог предвидеть последствия своих действий или решений, зная об этих понятиях. Хочу сказать, что мы не испытывали никаких иллюзий и не рассчитывали на какие-то радикальные моменты в этом решении Конституционного суда, революционных преобразований. Но сформулировать или хотя бы дать задачу законодателю определить более четко эти два понятия: что такое политическая деятельность, и что такое иностранное финансирование, мы все-таки думали, что это произойдет.

Тем не менее, на наш взгляд, то, что сказал Конституционный суд, что политическая деятельность достаточно четко определена в законе, что с неизбежностью оценочное понятие должно существовать, фигурировать, и оно доступно для понимания в сегодняшней ситуации. Я думаю, что время покажет уже в ближайшие процессы, которые в настоящее время приостановлены по многим делам об НКО, что вопросы все же остались. И по иностранному финансированию было сказано, что для некоторых организаций, в частности для «Голоса», положительный момент был в том, что факт, что эта организация отказалась от премии, Конституционный суд посчитал, что это не является иностранным финансированием. Конечно же, это будет основанием для пересмотра дела и реабилитацией, во всяком случае, возобновление деятельности той организации, которая была ликвидирована в свое время. То же самое будет касаться Костромского правозащитного центра, который тоже пришлось ликвидировать в связи с тем, что они не собрали денег на штраф.

Но в целом по иностранному финансированию суд сказал, что ни временные, ни количественные ограничения, ни признаки в том, как получено финансирование, не играет значения, все будет считаться финансированием. Получили вы одну копейку – это будет финансирование, опосредованно полученная через кого-то любая вещь будет считаться иностранным финансированием. Я смею заметить, что любой компьютер, оказавшийся в организации неправительственной, он будет опосредованно получен из-за рубежа, потому что у нас пока что компьютеры не производят.

Макеева: Олег Петрович,  вы не жалеете, что вы не стали одним из заявителей? Это парадоксальная, на мой взгляд, ситуация, когда прецедент создан негативный, но при этом по мелочам, а, может, и по значительным мелочам, те, кто подавали эту заявку, могут ситуацию отыграть хотя бы отчасти.

Орлов: Мы не могли быть заявителем, поскольку мы не исчерпали свои все возможности для защиты. Наш суд был приостановлен до решения Конституционного суда. Вот теперь 15 числа в отношении нас Замоскворецкий районный суд города Москвы вынесет свое решение, и я даже могу предполагать, какое оно будет, что представление прокуратуры по отношению к нам абсолютно законно, и мы должны регистрироваться как иностранный агент.

Макеева: И ваши действия?

Орлов: Мы не будем. Мы сказали, что мы при любых условиях не будем регистрироваться. Надеюсь, что и другие наши коллеги из других организаций, которые тоже отказывались регистрироваться, так же будут поступать, как и мы. Заметим, что до сих пор ни одна организация, вернее, только одна организация, ни одна реальная независимая организация в России не зарегистрировалась в этом пресловутом реестре иностранных агентов. Надеюсь, что так будет и дальше. Несмотря на все репрессии, которые нас ожидают, думаю, что никто не будет регистрироваться.