Нобель по литературе: смесь Маркеса и китайской деревни

Что привлекло внимание Нобелевского комитета именно к этому китайскому писателю?

Мария Груздева: Сначала я начала изучать творчество Мо Яня, когда мне нужно было написать диплом, а потом уже магистерскую диссертацию. Мне был предложен список современных писателей Китая, среди которых можно было кого-то выбрать. Открыв книгу Мо Яня, я поняла, что это именно тот писатель, который увлекает с первой страницы.

На каком языке Вы читали?

Мария Груздева: На китайском.

Его стиль определили как «галлюцинаторный реализм». При этом сразу в голове всплывает то ли Гоголь, то ли Гофман. На кого из европейских писателей он похож?

Мария Груздева: Он похож на Габриэля Гарсия Маркеса. Это его кумир. Фолкнер. Чаще называют «магический реализм», или метафизический. Это когда в произведениях вымышленное существует наравне с реальным и никак не оспаривается героями произведения. «100 лет одиночества» Габриэля Гарсия Маркеса  - это пример такого произведения.

Люди вечно живут и не старятся. Это тоже в основном семейные саги?

Мария Груздева: Да, самое известное произведение Мо Яня – это семейная сага. История о событиях антияпонского сопротивления, рассказанная через призму трех поколений одной семьи.

Он официально признан в Китае? Он в писательской номенклатуре?

Мария Груздева: Да. Я не уверена, что он является Коммунистической партии Китая, но он признан как в Китае, так и за рубежом. В последнее время очень активно переводится на западные языки.

Но в России до сих пор не вышло ни одной книги на русском. Только сейчас буквально подгадало издательство «Амфора», которое выпускает две книги. Почему у нас не отбирали эту книгу для перевода?

Мария Груздева: Он очень сложен для перевода. Я думаю, что это основная причина. У него очень богатый метафоричный язык, насыщенный фразеологизмами.

Пример какой-нибудь можете привести? Куски, которые Вам труднее всего было перевести.

Мария Груздева: Труднее всего – это когда в текстах попадаются какие-то выдержки из классических произведений, потому как писатель хорошо знаком с классическими произведениями Китая. Встретив их в тексте, сначала не понимаешь, о чем речь.

По-китайски поговорите.

Мария Груздева: Помню произведение, я его перевела «Грозящий луч», хотя можно переводить по-разному. «Луч, который является мечом и отрубает голову».

А что-то про него вы знаете как про человека? Как он живет, какая у него семья, какой он по нраву?

Мария Груздева: Бывает сварливый. Если вы видели его фотографии, он пухлый китаец. Среди китайцев пухлых людей мало встречается, это его отличительная черта. В своих произведениях он любит описывать место, где он родился, – это деревня Гаоми. Опять-таки можно увидеть связь с Габриэлем Гарсия Маркесом, потому что у него в произведениях часто встречается Макондо.

Писатель-деревенщик, еще можно сказать.

Мария Груздева: Можно и так сказать. Тем не менее, город он не оставляет своим вниманием.

Известно, что «100 лет одиночества» в каком-то смысле метафизический приговор авторитаризму, и в этом есть политический подтекст. У него есть политический подтекст, или у него бонсай, рис и то, что мы привыкли ожидать от китайской литературы?

Мария Груздева: Почему сейчас внимание так приковано к этому писателю, как раз потому что в своих произведениях он поднимает острые социально-политические темы, например, один из последних романов – «Лягушки» - затрагивает щепетильную для Китая тему – планирование рождаемости. Еще один роман – «Чесночные баллады» - поднимает тему не чистых на руку чиновников. Поэтому он известен и популярен, и его читают с удовольствием.

 То есть он на грани официальной идеологии, но он не трибун, а он осторожно диссидентствует?

Мария Груздева: Можно и так сказать.