«Я не был оппозиционером, меня интересовал только правозащитный аспект». За что члена СПЧ не пустили на Украину

Лобков: Как вы узнали, что вас не пускают? Вы садитесь на самолет в Москве, летите в Борисполь, доходите до паспортного контроля…

Юров: И на паспортном контроле молодой человек берет у меня из рук паспорт, заглянув в компьютер, меняется в лице, говорит, что нужно кое-что узнать, вызывает какого-то офицера, который меня уже провожает в соответствующую комнатку, где со мной начинают объясняться несколько людей в пограничной форме и рядом сидит несколько человек в штатском.

Лобков: Что они вам говорили?

Юров: Они сказали, что они выдадут мне на руки решение о том, что я включен в список людей, объявленных нежелательными для пребывания в Украине. В этой бумажке, которую мне выдали, кроме ссылки на закон нет вообще ничего: ни поводов, ни причин. Устно он сказал, что не может это включить в бумагу, но я внесен именно по решению СБУ.

Лобков: Чем вы могли так взволновать СБУ? Не секрет, что огромное количество журналистов, активистов Болотной площади, других протестных движений многократно были на Майдане, это даже превратилось в своеобразный туризм. У вас есть гипотеза?

Юров: Мне кажется, что именно то, что группа международных правозащитников – россияне, белорусы, представители Западной Европы, других стран СНГ – организовали 30 ноября так называемую международную группу правозащитников по ситуации в Украине и пытались давать очень взвешенные и серьезные экспертные оценки того, что там происходит, в том числе принимаемых законов или уровня применения силы – имеется в виду непропорционального и иногда вообще незаконного и неспровоцированного. Мне кажется, именно такая спокойная и очень профессиональная работа, видимо, вызвала особый интерес. Я как раз не был ни активистом, ни оппозиционером, я не занимаюсь политикой вообще принципиально. Меня интересовал только правозащитный аспект.

Лобков: А что именно в этом аспекте? Там же много компонентов: и люди, которые находятся в СИЗО, и люди, которые куда-то пропадали, потом возвращались, случаи избиения активистов. Чем именно вы собирались заниматься?

Юров: Правильно. Я работаю в тесном сотрудничестве с украинскими правозащитными организациями и, кстати, с аппаратом уполномоченного по правам человека в Украине. Для нас было важно понимать ситуацию в целом. Одна из самых первых важных вещей, о которой мы говорили, начиная с 1 декабря, это немедленное проведение независимого и как можно более скорого расследования трагических событий на Майдане в ночь с 29 на 30 ноября, когда людей избили безоружно. Это первая вещь, которая спровоцировала многосотнетысячные выступления людей. Для нас было важно, чтобы расследование шло. Мы по этому поводу были в постоянном контакте со структурами ОБСЕ и Совета Европы. Как раз неделю назад я встречался с комиссаром Совета Европы по правам человека.

Лобков: Будет ли Совет по правам человека, учитывая его официальный статус при президенте, обращаться в российский МИД, в другие официальные структуры, чтобы была украинским властям официальная нота и реакция с аргументацией, почему именно вы стали персоной нон грата?

Юров: Мы, безусловно, это сделаем. Более того, в президентском совете я возглавляю постоянную комиссию по правам человека за рубежом. Присутствовать в разных странах, где происходят грубые или массовые нарушения прав человека – это мой прямой долг, не только как независимого правозащитника, но и как члена совета. Я там находился достаточно много, за последние два месяца, наверное, недели 3-4 я посвятил Украине.