Ирина Прохорова: в смутное время больше читают

В Центральном доме художника открылась книжная ярмарка non fiction. Продлится смотр нехудожественной литературы до 2 декабря. Член экспертного совета ярмарки – Ирина Прохорова, издатель, главный редактор Нового литературного обозрения – с нами в студии.

Писпанен: Огромные очереди стоят в ЦДХ на Non/Fiction. Как вы считаете, в чем успех? Считается, что в смутные времена люди уходят в художественную литературу.

Прохорова: Название Non/Fiction пишется через слэш, то есть и фикшн, и нон-фикшн. Это ярмарка интеллектуальной литературы, так задумывалось 14 лет назад. Показать, что происходит в культурном книгоиздании, поскольку мы пониманием, что такого рода литературу всегда сложнее продвинуть на рынке, поскольку информированность у нас довольно плохая, у нас практически нет изданий, которые могли бы давать совокупное представление. Все мечтают, когда же будет у нас Times Literary Supplement, почтенные издания.

Лобков: В американском книжном магазине как правило бестселлеры больше, чем на половину – это нон-фикшн, причем это огромные труды без картинок.

Прохорова: Это верно. Я хочу сказать, что как раз поскольку моему издательству 20 лет в этом году, я начинала в 92-ом году, казалось бы, вообще людям было не до книг. Вас уверяю, все разговоры о том, что наши люди перестали в какой-то момент читать, - это полная фикция, потому что всегда был стойкий интерес к интеллектуальной литературе, как к художественной, так и к нехудожественной. Проблема не в отсутствии интереса, а в невозможности нормального распространения.

Писпанен: И уже в цене. Цена на книги стала достаточно серьезной, по сравнению с зарплатами.

Прохорова: Не хочу обидеть разделяющих это мнение, это советское представление о книгах. Считается, что книги должны быть дешевыми. Они дешевые и до сих пор. Вы можете поесть в хорошем ресторане на тысячу с лишним, многие могут себе позволить, но купить книжку за 400 рублей, которая будет служить их детям и внукам, считается дорого. На самом деле книги в России до сих пор очень дешевые по сравнению с европейскими стандартами. Мне кажется, что обесценивание книги произошло в советское время, потому что они были практически нахаляву. Этот перекос в сознании надо исправлять. Книги могут быть и дорогими, но если учитывать, что вы покупаете серьезную книгу, которая долгие годы будет вам служить, - это совсем небольшое вложение денег, зато большое вложение в интеллектуальное развитие.

Лобков: Вы можете проследить эволюцию во взглядах? Что популярно в этом году, в чем меняются вкусы? Наука, история, политология, философия?

Прохорова: Последние два года очень показательны. Издатели очень чутко реагируют. Изменения общественных настроений издательский мир лучше определил и предугадал, нежели это сделали политологи, социологи и т.д. по смещению чтения. Вдруг возник невероятный интерес к поэзии, когда вдруг на чтения поэтов стало приходить по две сотни молодых людей. В Политехе несколько лет назад начались поэтические чтения, вдруг этот зал стал набиваться до отказа. Вдруг возник интерес к научно-популярной литературе, связанной с научно-естественными открытиями. Интерес к философии и гуманитарным дисциплинам всегда был стойким. Это всегда свидетельствует о том, что общество начинает мучительную работу поиска нового смысла жизни, новых концепций.

Лобков: В этом есть реакция на упрощение содержания федеральных телеканалов?

Прохорова: Абсолютно точно. В этом смысле забавно, что если вы поговорите со многими представителями СМИ, крупных каналов или газет, все жалуются на падение тиражей, клянут в этом интернет. Неправда. Произошло это потому, что из газет исчезли разделы культуры, книжных обозрений, социальных интересных вещей, стало замещаться интересным чтивом, дескать, народ хочет легких развлечений. Это привело к провисанию этих СМИ. В этом смысле это полная недооценка запросов общества. Только месяц назад была другая крупная ярмарка в Красноярске, куда пришло 40 тысяч человек. В Красноярске миллион жителей. Шестой год эта ярмарка проходит, все разговоры о том, что у нас нет интеллигенции, - это злокозненный миф, который гуляет без всякого подтверждения. Более того, туда приходила не только интеллигенция, туда пришли все слои общества.

Писпанен: Может, это тоже миф, что издательское дело становится и опасным в наше время. Я не буду говорить про Салмана Рушди, которого издавать и переводить достаточно опасно в принципе, но и по политическим мотивам, например, публикация оппозиционных авторов, кому-то просто запрещают, рассказывали так.

Прохорова: Лично мою деятельность это пока не коснулось, хотя это может коснуться каждого, никогда не понятно, как сработает эта система. Когда запускается запретительный механизм без четких определений, что запрещается, почему, без общественных дебатов, при  абсолютном сбое всех этических кодов, где непонятно, что безнравственно, что нравственно, что положительно, что отрицательно, это всегда неизбежно заканчивается довольно печально.

Лобков: В литературе нон-фикшн очень много воспоминаний тиранов, палачей, которые тоже необходимо читать.

Прохорова: Я не понимаю, что более аморально, восхваление палачей и замазывание их роли, или эротический роман. С точки зрения нынешних представлений, эротический роман – это ужас какой, ребенок прочитал и развратится, а это куда более развращающая информация, когда искажается историческая действительность и замалчиваются преступления и прочие вещи. Отсутствие консенсуса в обществе по элементарным этическим категориям приведет к тому, что если это будет дальше развиваться, будет вымываться самое лучшее. Только что мы говорили о Тарковском. Я безумно благодарна, что этот архив купили, и теперь он будет наш, но вообще-то мы вспомним, какая судьба была у Тарковского в нашей стране.

Писпанен: Незавидная, к сожалению.

Прохорова: Родина не очень его чествовала. Хорошо, что этот архив вернулся, это будет искупление вины страны.