Первое интервью Надежды Савченко российскому телеканалу

Первые шаги Надежды Савченко на украинской земле видели все. Как она призналась позже, об освобождении она ничего не знала до последней минуты.

Надежда Савченко, украинская летчица: Когда освобождали, ничего не сказали, среди ночи ― «собирай вещи». Я не знала, полечу я, поеду, в Магадан к Сенцову и Кольченко или на Украину. Меня пять часов продержали в «стакане», я вообще ничего не знала, а потом оказалась на аэродроме».

Внутри самолета, стоявшего в Ростове, только двое, вице-спикер Рады Ирина Геращенко и пресс-секретарь Порошенко, были посвящены во все детали. Главное ― не допустить утечек информации, говорит Геращенко. Им было запрещено покидать самолет. Вдруг проходит информация ― об освобождении становится известно. Геращенко отвечает на звонки, как будто она в Киеве, пока Надежду не повели из машин ФСБ по летному полю.  

Ирина Геращенко, вице-спикер Верховной Рады:  Еще сорок минут, когда машина подъехала к трапу самолета, мы ожидали выхода Надежды. Когда Надежда поднялась на борт украинского самолета, первое, что она сказала, это «Слава Украине!». И второе ― она попросила зайти в кабину пилота. Там она впервые улыбнулась, мы почувствовали, что это ее стихия, в которой она пока что ощущает себя более комфортно, чем в политике.

У нее было просто детское счастье, когда мы пересекли воздушное пространство, границу Украины и России. Она сказала: «Все, мы уже дома». Всю дорогу мы общались как раз на тему освобождения заложников. Она очень интересовалась тем, сколько еще людей удерживается на оккупированных территориях, как проходит процесс переговоров.  

Первые шаги к дому, и вновь ― «Слава Украине!». Савченко просит:  никаких объятий, за два года тюрьмы она отвыкла от телесных контактов. И никаких цветов.

Она купается в фонтане на Майдане, делает селфи с туристами  и друзьями. Уже на следующий день Надежда вышла на работу. В Верховной Раде ее ждали родственники попавших в плен украинских военных ― никакой прессы, только одна фотография.

― Она пообещала нам, что будет заниматься нашим вопросом, конкретно по нашим детям.

Павел Лобков: А где ваши дети попали в плен?

― Мой сын под Дебальцевом, 470 дней.

― 634 дня, 93 бригада. Мой сын, Думчик Ярослав, вместе с ним его друзья.

Надежда Савченко, украинская летчица: А вот я вас хочу спросить: вы знаете, как можно им помочь? У вас есть решение, как вытащить всех до одного? Нет. И у меня нет. Мне им нечего пообещать, я их слушала. Я еще вчера там была. Дурацкие вопросы.

Она резка и агрессивна. Не успеешь задать вопрос, Савченко на ходу ловит суть и отвечает четко, по-военному, как ни украинские, ни российские политики не умеют. Она себя так вела и на заседаниях суда, возражая следствию по каждому пункту. Сегодня она признается: это было рискованно.

Надежда Савченко, украинская летчица: Анекдот. Зимой летит воробушек, замерзает. Падает в коровью лепешку, отогрелся, начал чирикать, подошла лисица и съела его. Мораль этого анекдота такова ― если ты попал в дерьмо, сиди и не чирикай.

На ступеньках дворца «Украина», где Надежда дает свою первую пресс-конференцию, столпотворение. Стоит ей выйти покурить, ее тут же окружают восторженные люди. Мама Мария Ивановна ― на ступеньках, за два года заключения ее лицо узнала вся Украина.

Мария Савченко, мать Надежды Савченко: Вот девчонки ей говорят: «Надя, ты станешь министром обороны». А что такое министр обороны? Он же от президента зависит. Надя всем украинцам будет помогать.

Павел Лобков: Картина называется «Надежда Савченко просто вышла покурить». Вот такой политический капитал она накопила за два дня. Интересно, что будет дальше. Похоже, на Украине появился новый президент.

Надежда Савченко, украинская летчица: Украинцы, если вы так хотите, чтобы я была вашим президентом, я буду вашим президентом. Но я не уверена, что у нас люди научились голосовать не за гречку. Я вам честно скажу: я летать люблю. А если другого захотите, с любой работой справлюсь.

Казалось, поговорить с ней один на один невозможно. Но нас проводят через служебный  вход ― и тут уж простите за качество съемки. Савченко дает команду: нет времени на все эти композиции, красивые кадры, подсветку. Хотите снимать ― вот я ваша на три вопроса.

Павел Лобков: Вы бы сейчас встретили Александрова и Ерофеева?

Надежда Савченко, украинская летчица: Да, я бы встретилась с этими ребятами. Я бы встретилась с теми ополченцами, которые меня брали в плен. Мы друг друга быстрее поймем. Политики, которые встречаются друг с другом и разговаривают о войне, остальные люди, которые пытаются погасить конфликт, поймут друг друга не так быстро. Почему батальоны идут раньше на обмен и договариваются по людям, когда просто командир с командиром разговаривает? Возможно, кто-то из гражданского населения нас не поймет, те, кто там не был, но те, кто там был, например, мой помощник Олег, ― они поймут.

Да, пускай мы враги, но враг ― это враг. Там не место ненависти, там все честно. Если бы было надо, мы бы подрались. Если бы они пришли с оружием, я бы точно так же стреляла, как они стреляют в меня. Но мы бы поговорили и поняли бы, какие мы люди. Это разные вещи. Мы воины, и человеческие качества открываются другие. Я не знаю этих ребят, но они тоже попали в мясорубку. Я это тоже понимаю.

Павел Лобков: Путин нарочно отпустил вас, непреклонную, непримиримую, которая говорит не так, как политики. Вы внесете сумятицу в политическую жизнь Украины, что будет на пользу России.

Надежда Савченко, украинская летчица: Я не знаю, кто о чем думает, но у Путина не получится мной навредить Украине. Я хотела, чтобы моя свобода не была дорогой для украинского народа. В некоторые моменты мне было быстрее и проще умереть, чтобы было больше пользы Украине, чем жить. Но прошел такой момент, и моя жизнь стала более нужной Украине, чем моя смерть. Я ничего не боюсь.

За свою свободу я не благодарю Путина, потому что он у меня ее отнял. Нечего было меня похищать. Он просто исправил свою же ошибку. Под именем Путина я подразумеваю сейчас всю власть и все органы, которые это сделали. Возможно, я его поблагодарю за остальных отпущенных украинцев, как пойдет разговор. Когда я увижу этого человека или каких-то людей, с которыми буду общаться на эту тему, мы поговорим, если я увижу, что это действительно компромисс. Сейчас это просто исправление ошибки.

Павел Лобков: Многие из нас, кто был на Майдане, я в частности, ждали, что Украина покажет пример в том числе многим восточноевропейским странам в скорости реформ, в избавлении от коррупции, в прозрачном правительстве. Многие разочарованы.

Надежда Савченко, украинская летчица: Не продолжайте говорить. Вы знаете, разочарованы вы, а я не теряю веры, я не разочаровалась. После Майдана в 2004 году нам было тяжело. Украинцы действительно разочаровались. Я себе больше не разрешу разочаровываться. Не все сразу делается. Я понимаю, что не все так, но я буду идти до конца. Я сейчас не разочаруюсь. Вы видите, что плохо. Поверьте ― у нас получится. И у вас тоже получится. 

Фото: Михаил Палинчак / РИА Новости