«От страха не дрожу»: Поклонская о том, зачем ей охрана, как на нее давили в Думе и за что она полюбила «няш-мяш»

Нет, были разговоры со мной перед голосованием, и не только со мной, с другими депутатами, в том числе из «Единой России», о том, что это консолидированное решение, и нужно всем голосовать «за». Меня спросили, поняла я это или нет. Я сказала, что я услышала, но я буду думать. И я, правда, до последнего не знала. Когда я слушала докладчиков за трибуной в парламенте, это были и из министерства, и Счетная палата, и председатель комитета, и Исаев Андрей Константинович рассказывали о невероятном увеличении продолжительности жизни у нас в России. Но, понимаете, убедительных аргументов для себя я не услышала, чтобы нажать кнопку «за». Именно поэтому я так и проголосовала «против».

Официального наказания какого-либо, дисциплинарного или еще какого-то, ко мне не было принято. Но всем известно, что мою комиссию, которую я возглавляла, по контролю за доходами и расходами депутатов, реорганизовали, ее просто ликвидировали. И конечно же был избран новый председатель уже совмещенной комиссии по контролю за доходами и расходами и по этике. Как это расценивать? Но официальных претензий после голосования ни со стороны руководства фракции, ни со стороны руководства Государственной Думой ко мне никто не предъявлял, но при этом ситуация с комиссией. Если это наказание, ну пусть это будет наказанием, я готова. Я готова ответить за свой выбор, я готова отвечать за свои решения и за свои слова. Так заведено, что если ты делаешь выбор, если ты принимаешь решение, то ты должен понимать, что ты за него будешь отвечать. Самое главное, что я перед собой сохранила свое лицо, вот для меня это важно.

Мы сейчас с вами до эфира прикидывали, что вы уже третий год наряжаете эту елку, исходя из этого поняли, что уже три года вы практически живете в этом здании. Вы ностальгируете по работе прокурором Крыма? Вообще по работе прокурором? Потому что это работа совершенно другая.

Я очень скучаю за своим коллективом, за всеми своими ребятами. Мне очень больно, когда я слышу, что они не то чтобы страдают, но какие-то неудачи их посещают в службе. К примеру, кого-то привлекли к ответственности, кого-то попросили уйти, кого-то попросили перевестись, кого-то еще, еще, еще, кого-то вообще гражданства лишили Российской Федерации, из числа сотрудников моих. Знаете, когда вместе проходишь сложный период, когда в одном ряду идешь со своими сослуживцами в опасный период, когда мы готовились к референдуму в Крыму, никто не знал, чем это закончится. Из Генеральной прокуратуры Украины что только нам не писали, кто только не звонил, и заместители Генерального прокурора, и угрожали моим сотрудникам…

А вам?

Мне-то, понятно, само собой. Но моим ребятам, они же никуда не ушли, они же не сдались. Они пошли, и вместе все это мы сделали. Мы вместе прошли такой период жизни, который для меня один из самых важных. Для меня это тот период, который я никогда не забуду и буду всегда гордиться этим периодом жизни.

Если сравнивать ваши ожидания в год, когда Крым перешел к России, и тем, что происходит сейчас, насколько эти ожидания оправданы? Вообще насколько то, что происходит сейчас в Крыму, насколько это вас устраивает?

Вы знаете, исходя из тех мерок и тех причин, поводов, и одного, самого важного основания для того, чтобы мы все поднялись, крымчане, и шли на референдум, на 100%. Знаете, почему? А потому что мирное небо над головой. Потому что мы сегодня можем разговаривать на родном языке, потому что в школах учат нашу историю, потому что дети могут свободно идти в школу и приходить здоровыми и невредимыми. Потому что 9 Мая мы можем выйти на парад и почтить память наших дедов и прадедов. Вот мирное небо, мир, история, культура, традиции, наша самоидентичность, мы все это смогли сохранить. Остальные экономические вопросы, вопросы развития, вопросы борьбы с коррупцией, это те вопросы, которые будут всегда, над ними надо работать.

Но это такие прокурорские вопросы просто.

Это прокурорские вопросы, но первоочередным вопросом была безопасность, мир, то есть право людей на жизнь и на здоровье. Так вот это право, право жить, мы отстояли.

А как вы считаете, вам не опасно, например, сейчас приезжать в Крым? Там постоянно, СМИ пишут, обнаруживают каких-то диверсантов. Вы человек, который фактически одно из главных лиц этого перехода 2014 года, одно из самых узнаваемых лиц.

В Крым приезжать опасно диверсантам, они об этом уже знают.

То есть вы верите, что это действительно диверсанты есть? То есть это не перестраховка?

Нет-нет, я знаю своих диверсантов и террористов, которых я лично арестовывала, я лично направляла уголовные дела в суд. К примеру, один пытался взорвать прокуратуру, вторые пробрались через границу крымскую, то есть то, что я лично делала, я уверена на 100% в этом.

Вы ходите с охраной?

Да, у меня есть безопасность, которая обеспечивается определенными службами. Я не боюсь, от страха не дрожу, пусть дрожат от страха преступники. А мне нечего бояться, я всегда выполняла свою работу и буду ее выполнять, независимо от того, какие угрозы в мой адрес поступают. И об этом они тоже знают.

Вы тот человек, который занимается популяризацией и сохранением памяти императора Николая. Скажите, пожалуйста, вы в принципе удовлетворены, как сегодня память о нем и его семье сохраняется в России?

Ну, говорить о тех памятниках, которые сегодня установлены трудами православных…

Что такое памятники, это в принципе память?

Ну, памятники, это бюсты, во весь рост, установленные трудами православных людей, просто людей небезразличных, практически по всем городам сегодня они устанавливаются. Вот в Мурманске прошло голосование по определению имени аэропорта, именем государя Николая Второго, тоже люди сделали выбор. 70 тысяч граждан, которые поддержали и проголосовали, это не тысяча, не две, не десять, это 70 тысяч граждан, которые не поленились, проголосовали, поддержали, это тоже своего рода, тоже память. Но самыми важными критериями памяти государя это период его правления, 22 года, это тот период, когда правил государь. Что мы имеем? Электрификация, строительство многоэтажных домов. Вот когда первый раз, вообще впервые в России появилась многоэтажка? Это в годы правления государя Николая Второго.

Я даже не задумывалась.

В Киеве. Лифты в домах многоэтажных, во время правления государя Николая Второго. Железные дороги, Транссиб сегодняшний. Крымский мост, который сегодня мы открыли, в этом году мы открыли, но был проектирован еще в 1910 году, во время правления государя Николая Второго. Денежная реформа, прирост населения 5 миллионов граждан, 5 миллионов подданных — это прирост населения во время его правления. Ну и многие-многие другие результаты, которые были получены непосредственно в годы правления Николая Второго, вот это его, вот это то, что должно быть нашей памятью, и то, о чем мы должны знать. Ведь говоря об истории, вот каждый человек пусть просто вспомнит, от кого и когда он впервые услышал о государе Николае Втором. Я скажу, наверняка это будет школа, школьные учебники.

Школьные учебники, конечно.

Кем эти учебники были написаны? А некоторые вообще не услышат и не вспомнят, где они слышали, не слышали о государе, потому что из учебников по истории его годы правления просто как-то снивелировали, куда-то оно улетучилось, вроде бы как и не было. Вроде бы в одних написано кровавый, в других слабый, так определитесь, кровавый или слабый?

А вы не задумывались над тем, что вам просто лапшу на уши вешают? Человек, который уважает себя, он не будет беспрекословно на 100% сразу доверять одному-единственному источнику. Перепроверьте, просто перепроверьте. Не надо, что Поклонская какая-то там сказала, сумасшедшая, не сумасшедшая, да вы возьмите, откройте разные источники и проверьте. Тогда никто не будет говорить ни про Поклонскую, ни про кого-нибудь там еще другого.

А вот если говорить, сравнивать как эффективного руководителя, как человека, который возглавляет страну, можно ли сравнивать Николая Второго, российского императора, и действующего президента Российской Федерации?

Вы знаете, я таким делом не занимаюсь и даже не рискую заниматься, потому что Николай Второй, он канонизирован Русской православной церковью, он святой. Наш президент Владимир Владимирович Путин это сильный глава государства, на которого мы равняемся все, и сравнивать, ставить параллели между святым и государственным великим деятелем, это такое дерзновение, которое я вообще считаю, что брать на себя никому не нужно.

А были ли для вас трудные моменты, когда для вас было тяжело быть медийной фигурой, публичной фигурой и так далее?

Ну, к примеру, когда на тебя выливают ушат не столь хорошего вещества в информационном плане, то любой человек будет переживать, и немного как-то не очень приятно. Но и это нормально, и за это я, кстати, благодарна, потому что такие периоды в жизни, они дают определенную закалку. Есть разная критика, есть критика, к которой я прислушиваюсь. Ну, я же не идеальна, я это понимаю. Я начинаю смотреть на себя с другой стороны, начинаю корректировать и работать над собой. Я вижу свои недостатки, я работаю над ними, не бывает, еще раз повторюсь, идеального человека.

А в какой момент, какой был триггер, когда действительно, вы говорите, стали к вам критически относиться, или было много негативных отзывов, задевающих вас?

Конечно, если говорить про Украину, то 2014 год, когда мы провели референдум, чего только там про меня не говорили и продолжают говорить. Ну, говорить это ладно, поговорят, да перестанут, но те статьи, которые мне сегодня предъявляют правоохранители, Генеральная прокуратура Украины, конечно, они я не могу сказать, абсурдные, они даже не укладываются в моей голове, чтобы меня обвинили в совершении террористического акта, понимаете. Какой я террорист? Где они взяли этот террористический акт? Изменение конституционного строя, террористический акт, изменение территории государства, захват госвласти, захват госучреждений, что еще я там совершила… А, похищение людей. Это когда я на Донбасс поехала и детей привезла больных, чтобы здесь операции провели, в Московской клинической больнице имени Тушляевой. 38 деток забрала, срочно операции им надо было сделать, так вот они мне сразу возбудили и вменили похищение людей. Нарушение ведения, нарушение порядка и обычаев военных действий, тоже мне вменили.

А что такое обычай военных действий?

А это когда я ездила на Донбасс детей забирать, я якобы нарушила какие-то обычаи ведения военных действий. Я сама не понимаю, я не военнослужащий, я не спецсубъект по этой статье, но тем не менее, они мне это приписали в качестве обвинения очередного. То есть можно сказать, что это абсурдные обвинения, но в то же время бумаги-то приходят, и я же вижу, санкция там пожизненное лишение свободы. Ну, разграничивать надо, поговорить и словами сказать обо мне, рассказать критику либо как-то высказаться нелицеприятно, либо активные действия, такие действия, которые влекут уже определенные юридические последствия.

Я не могу свободно поехать в Киев по понятным причинам, но я прошу чтобы меня допросили способом через электронные носители, через интернет, по скайпу, чтобы я дала пояснения. Они мне отказывают в этом. Они говорят, мы без вас как-нибудь вас осудим. То есть тоже абсурд, но тем не менее, этот абсурд накладывает юридические определенные последствия. Каким будет приговор, я не сомневаюсь, на Украине, но тем не менее, существуют другие инстанции, Европейский суд по правам человека, куда…

То есть вы собираетесь свое имя обелять все равно?

Я даже не обелять, просто это же незаконно. Я решила, что буду делать все, что угодно, пойду бюллетени печатать, как я Сергею Валерьевичу сказала, говорю, Сергей Валерьевич, дайте мне что-нибудь, хоть бюллетени печатать буду, но надо что-то делать, чтобы этих бандерлог не пускать в Крым. Ну и начала делать.

А что кроме бюллетеней печатать? Какие вы себе представляли, на какие крайние меры вы могли бы пойти?

Ну, как шутил Сергей Валерьевич, когда мы уже голосование, референдум закончился…

Сергей Валерьевич это…

Аксенов. Когда избирательные участки все были закрыты, мы собрались у него в кабинете, сидим, я говорю: «Валерьевич, а если что-то не так?». А он говорит: «Наталья, если что-то не так, берем автоматы, идем на границу, защищать свой Крым». Вот такой вот был разговор.

А вы не боялись, что тогда, например, российские власти могут вас бросить? Ну, это же такой был, неочевидный момент.

Понимаете, когда мы Крым, когда мы референдум проводили, сколько, десять дней, десять дней Крым был независимой республикой, не в составе Украины и не в составе России. 18 марта, когда Владимир Владимирович обратился к Федеральному собранию, на мой день рождения, я это очень хорошо помню, и когда он сказал и обратился к ним с предложением принять Крым и Севастополь в качестве двух новых субъектов в состав Российской Федерации, это был для меня самый важный подарок в жизни на день рождения. Ну, представьте, чтобы бы было с нами, с русскоязычными, если бы мы не защищались? Нас бы просто уничтожили. Нас бы не было уже, и сияли флаги Степана Бандеры с лозунгами фашистскими.

А как вашему мужу, не тяжело быть в свете вашей известности? Вы часто появляетесь вместе на ток-шоу.

Да, но он сам тоже публичный человек, и до нашего бракосочетания был, и сейчас. Мы вместе, мне с ним намного легче в каких-то ток-шоу, потому что до этого я как-то старалась ток-шоу не посещать, потому что там много спикеров и как-то непривычно для меня это все. А вместе и душе спокойнее, и как-то получше. Нет, конечно, его не смущает, он к этому привык.

Я знаю, что вы вместе пишете книгу. Это правда?

Да, книга причем будет очень интересная для всех.

О чем она будет?

Это книга автобиографическая, но есть глава, в которой мы пишем, я пишу о муже, а он пишет обо мне.

А вы знаете, что он пишет про вас?

Ну да, если честно, да, конечно, знаю. И он знает, что я пишу про него. Но тем не менее, у нас такое табу, я пишу прямо я, свои мысли, а он пишет прямо он, свои мысли обо мне.

Такой сеанс семейной психотерапии настоящий.

Нет, это не психотерапия, это такие моменты в жизни пройденные, которые дали вот ту закалку сегодняшнюю, очень важную. И разные люди там есть, это существующие люди, учителя, в том числе и думовские, в том числе и из Украины, которые были у меня, коллеги, и даже про политическую жизнь на Украине. Очень интересные моменты есть, поучительные, есть некое сходство работы Генеральной прокуратуры Украины и Генеральной прокуратуры России, интриги, очень многие увидят себя в этой книге. Не каждому, наверное, на 100% понравится, но все очень корректно, и самое главное, что это правда, а на правду, как известно, не обижаются.

Вы считаете, что уже в принципе пришел момент писать мемуары? Вы молодой человек еще.

Нет, это не мемуары. Это не мемуары совершенно. Я считаю и уверена в том, что ребятам, которые хотят посвятить свою жизнь защите родины, юридическую профессию для себя выбрали, им будет интересно это почитать. Да и вообще, ведь я, слава богу, стала участником таких исторических событий для России, для страны, когда Крым и Севастополь вернулись в Россию, что не написать об этом ну просто нельзя.

А правда, что в ней иллюстрации в стилистике аниме?

Да, и в стилистике аниме в том числе. Там будут наши фотографии из личного архива, семейного, детского, даже из Генеральной прокуратуры Украины, там такие личные фотографии, которых еще не было нигде. И анимешки мы рисуем, потому что я обязана еще и аниме за то, что вот такая стала узнаваемая.

А вас это не задевало, когда появился этот ролик?

Вначале задевало, очень, даже расстраивалась.

Вы вроде серьезный человек, а ролик несерьезный.

Да, расстраивалась, а потом как-то… Я же не была до такой степени публичным человеком, а тут еще и ролики, еще и няш-мяш этот. Думаю, елки-палки, тут ночами не спишь, тут рискуешь жизнью, тут тебя взрывают, тут на тебя нападают, тут еще что-то, тут обвиняют, и ты еще няш-мяш. Думаю, ну что такое. А потом, благодаря детям, у меня племянник и дочка, они в комнате сидят, я как-то с работы приехала вечером, они еще не спали, и они сидят, в компьютере что-то клацают. А я им запрещала смотреть, они знают, что мне не нравится. Я захожу, и этот клип, няш-мяш. И они поют, повторяют. «Настя, что вы делаете?». — «Мама, нам так нравится!». И все, и после этого, эта детская искренность, когда я увидела, что им нравится. А потом еще блогер одесский есть, как же его зовут, «Ах, какая няша прокурор Наташа», тоже песню вот эту вот он придумал, песня хорошая, это любимая песня моей Насти, дочки, она ее постоянно поет.