«Я был готов это замолчать». Илья Новиков о том, кто попросил его уйти из «Что? Где? Когда?»

Сагиева: Скажите, что все-таки произошло, насколько точно изложил суть конфликта «Московский комсомолец»? Все так или есть какие-то другие нюансы?

Новиков: Конфликта нет. Я только в одном хочу поправить Бориса. Он сказал, что занялся политической карьерой в России, я этого не делал, я не планировал в России политическую карьеру, я адвокат, и так получилось, что одно из дел, которое я вел, больше, чем одно, но это особенно, получилось с политическим подтекстом. На самом деле, еще вначале, в июле 2014 года, когда я брался за дело Савченко, я первым делом позвонил продюсерам «Что? Где? Когда?» и сказал им, что так и так, я берусь за дело, которое будет, скорее всего, скандальным, скорее всего, проблемным, и я понимаю, какие у вас могут быть трудности, я в любой момент готов уйти. И в виде некого компромисса, потому что никто не хотел прерывать отношений, я там задержался еще на полтора года. То есть еще во второй половине 2014 года и весь 2015 год я оставался в обойме.

Но к весне 2016 года, когда дело Савченко вышло на финишную прямую, когда здесь кипели страсти, когда каждый день из каждого утюга обязательно что-то говорили, что убийца-наводчица, совмещать эти две реалии — появление на Первом канале, пусть даже в такой легковесной манере, в такой бабочке, с какими-то веселыми шутками-прибаутками, и эту безумно серьезную историю — стало очевидно невозможным. У меня нет никаких претензий ни к Борису, ни к его коллегам, которые делают эту прекрасную программу. Я отчетливо понимаю, что в современных условиях, в тех реалиях, которые мы имеем сейчас, подставлять под удар эту 40-летнюю историю передачи и нести какие-то дополнительные риски из-за того, что один из игроков по своей основной работе занимался чем-то таким проблемным, нельзя этого от них требовать, в конце концов.

Лобков: Илья, у меня два примера, которые, в общем, не совсем ложатся в эту канву. Например, Александр Друзь, известный игрок, он баллотировался в Законодательное собрание Петербурга, по-моему, в 1999 году. Он, правда, не прошел, причем, по-моему, от какой-то оппозиционной партии, это ему не помешало продолжить карьеру. Второе: Алексей Блинов, которого вы наверняка знаете, является кандидатом в депутаты от ЛДПР и принимал активное участие в мероприятиях ЛДПР, по некоторым данным, даже участвовал в шоу «Что? Где? Когда?» на авиабазе в Сирии и, тем не менее, он остается в команде. То есть какую-то активность можно проявлять, а какую-то нет, правильно я понимаю?

Сагиева: От чего это зависит?

Новиков: Смотрите, я не хочу спорить с Борисом в его основном тезисе, что «Что? Где? Когда?» вне политики. Если он для себя формулирует какие-то красные линии, которые его беспокоят и его заботят — это его полное право. Мы понимаем прекрасно, что есть элемент и цензуры прямой, я не знаю, в какой степени, и есть элемент самоцензуры. Я могу адресоваться даже такой историей: дело Савченко часто сравнивали с делом Абеля. Этот фильм «Шпионский мост», адвокат Донован, которой защищал Абеля, у него один из основных проблемных вопросов, который беспокоил при решении брать или не брать эту защиту на себя, было то, что часть его клиентов из его адвокатской фирмы могут просто уйти в опасении, что их будут ассоциировать репутационно с человеком, который защищает красного шпиона. Надо понимать, что есть не только цензор с ножницами Гостелерадио, Первый канал, есть еще спонсоры — две большие госкомпании, и их это, безусловно, могло беспокоить.

Лобков: Но эти ваши коллеги, которые другой деятельностью занимались, они же остаются, правильно?

Новиков: Очевидно, что они эту черту не перешли.

Сагиева: Скажите, а напрямую был разговор, связанный с делом Савченко? Сами вы ушли или прямо попросили?

Новиков: Нет, разговор был, их было много на самом деле. Борис меня просил как можно более аккуратно себя вести, и я старался вести до того времени, как это стало абсолютно невозможным. Потому что когда ты выходишь на острый конфликт, когда спикеры ведомств МИДа или Следственного комитета прямо говорят, что твой подзащитный — убийца, не стесняясь ничем, ни доказательствами, ни обоснованиями, а ты можешь либо заткнуться, потому что тебя просили, либо что-то отвечать. В таком жестком выборе ты выбираешь: либо ты в профессии, либо ты адвокат, либо ты шоумен. Я адвокат, я не шоумен.

Лобков: Кстати говоря, очень странно, что это интервью и это признание, и все это раскрытие появилось, когда Надежду Савченко освободили, поменяли, то есть фактически дело было разрешено, так или иначе. И, в общем, все вернулось на круги своя. То есть вы могли бы, наверное, сейчас вернуться в «Что? Где? Когда?», потому что вы уже не адвокат Надежды Савченко.

Сагиева: Уйдя раньше, вы имеете в виду.

Новиков: Смотрите, какая ситуация: шоу «Что? Где? Когда?» снимается по сезонам, и график этот такой полуспортивный, какая команда когда играет, верстается на год вперед. И вся эта история вышла только сейчас, но на самом деле она относится к марту. Все события эти — решение, играет команда, в которой я играл, или не играет — моя команда отказалась играть без меня, они отказались садиться за стол без меня, что безумно трогательно, за что я им очень признателен. Но, так или иначе, вопрос решался в марте. Я не знаю, почему Борис Крюк посчитал правильным комментировать это сейчас, в августе, на мой взгляд, можно было эту историю замолчать, я был совершенно не против. Я ни в коем случае не хочу как-то лишний раз подставить под удар замечательную передачу и не собираюсь ни качать права, ни что-то доказывать. Если в современной реальности я и эта игра несовместимы по репутационным причинам, значит, так тому и быть, слава Богу.

Лобков: Но, как говорят в отделе кадров, это было все-таки по собственному желанию или по соглашению сторон?

Новиков: Давайте в терминах отдела кадров. Я написал заявление с открытой датой в июле 2014 года. То, что Борису пришлось его подписать в марте 2016-го, не зависело ни от меня, ни от Бориса.

Лобков: От кого?

Новиков: Так сошлись звезды.

Лобков: То есть кто-то обратил внимание на это в структурах, курирующих Первый канал?

Новиков: Я думаю, что если не обратили прямо, то дали понять. Это часть правил игры. Есть такие правила и есть такая игра.

Лобков: А вы вернуться можете?

Новиков: А почему нет?

Лобков: Вы хотите?

Сагиева: Да, если позовут.

Новиков: Насреддин умрет, ишак умрет, эмир умрет, может быть, эмир умрет, в конце концов, всякое бывает.

Лобков: Да, благодарю вас.

Фото: Wikipedia