От гражданской до гражданской. Павел Лобков – о том, как черствеют сердца и дешевеют жизни

«Смешно Луначарский  рассказывал, как в Москве мальчики то­варища съели. Зарезали и съели. Долго резали. Наконец один догадался: его за ухом резать нужно. Перерезали сонную артерию — и стали варить! Очень аппетитно Луна­чарский рассказывал. Со смаком.

Луначарский, кстати, — это тогдашний министр культуры. Я впервые прочитал эти воспоминания о гражданской войне много лет назад, и что по этому абзацу, что по леденящим рассказам о том, как весело и задорно горят трупы в крематориях, не мог понять – это издевательство гуманиста над озверением толпы, или на какое-то время для литературоведа, профессора и либерала краски мира тоже поменялись и он стал частью того ужаса, который его окружал?

«Замяукали котята: „Надоело нам мяукать! Мы хотим, как поросята, хрюкать!“», «Мыши кошку изловили, в мышеловку посадили» — в перестроечные годы даже в этих детских стишках Чуковского искали намеки на глобальный переворот, появление новых, пугающих своей дикостью вождей, пахнущих перегаром и порохом.

Вообще, как выжить обычному человеку, не Стрелкову-Гиркину, не командиру батальона «Восток» или ополченцу с горящими глазами, в городе,  где грабят магазины, захватывают патронные заводы и машины скорой помощи ? У тех, кто пережил гражданскую, был опыт первой мировой — а в Луганске и Донецке это случилось внезапно, посреди буйной южной весны. Присоединиться к тем или другим всегда легче: ты тогда не один и можешь хотя бы убедить себя в том, что твои соратники правы. Иначе начинаешь замечать, что все вокруг превращается в иллюстрации к средневековым бестиариям — идет дама по тротуару в театр, на одной ноге туфля, на другой лапоть,а рядом студента убили. Это из Зинаиды Гиппиус, 1919 год:  «Улица являла вид самый необыкновенный. Шныряли, грохоча и дребезжа, расшатанные, вонючие большевистские автомобили. Маршировали какие-то ободранцы с винтовками. Словом — царило непривычное оживление. Узнаю тут же, на улице, что рядом в Таврическом Дворце идет назначенный большевиками митинг и заседание их Совета».

А теперь все, кто считает, что Россия — это не Украина и наоборот, просто сравните с информационными сводками из Луганска и Донецка . Так получилось. что я был и в Степанакерте, и в Душанбе, и в Грозном во время последних войн, и самое страшное, что меня поражало — апатия. Когда горожане, не имеющие никакого отношение к суверенитетам, религиям, спокойно сидят на лавочках под обстрелами, равнодушно оттаскивают трупы соседей от костров, где варится какое-то варево. И для меня до сих пор неясно: можно ли выжить на гражданской войне и при этом остаться человеком?