Новый миропорядок. Можно ли остановить холодную войну с помощью международных санкций

Фишман: Выглядит так, что Россия поддерживает референдум в Крыму и после него последует одобрение в двух палатах российского парламента. Насколько та ситуация может быть описана в терминах «холодной войны», и чем эта война тогда отличается от той, которую мы уже переживали?

Коэн: Напомню, что существовала хельсинское соглашение 1975, по которому границы Европы признавались незыблемыми, это все было подтверждено парижским протоколом, будапештским меморандумом, НАТО. То есть существовал корпус международного права, который Советский Союз поддерживал. Существовали ООН и этот корпус международного права, по которому агрессия не признавалась. Если сегодня большинство стран квалифицирует происходящее как агрессию, не признает легитимности этого референдума – Украина точно не признает, Европа, Америка не признают – значит, мы возвращаемся к хаотическому мировому порядку с гораздо большим уровнем рисков, эти риски будут очень быстро переведены на язык страховых премий, закрытия инвестиционных проектов, то есть вкладывать в Украину и Россию будут гораздо меньше, и если это будет продолжать разваливаться, то всем будет от этого только хуже.

Фишман: Генри Киссинджер сейчас выступает со статьей, в которой предлагает четыре шага по достижению компромисса. Среди этих шагов и признание Украины в ее нынешних границах, Украина идет навстречу России и не вступает в НАТО. Как вы оцениваете реалистичность достижения таких договоренностей сегодня?

Коэн: Я глубоко уважаю Генри Киссинджера, я видел его выступление живьем две недели назад. Потрясающе, что в 89 лет человек в состоянии сохранять ясность ума или имеет таких шикарных помощников. Но я не вижу вектора, по которому бы Россия сегодня хотела идти на компромисс. Мне кажется, это ошибка, потому что не просчитываются издержки. У меня вчера или позавчера была статься в русском «Форбсе», где я говорю, что одна только потеря котировок на рынке ценных бумаг, плюс девальвация рубля, плюс закрытие уже существующих проектов и отказ от следующих проектов, плюс бегство капитала и эмиграция тех, кто имеет marketable skills, то есть кто в состоянии найти работу за границей – это все потеря для России на сумму больше чем 100 миллиардов долларов. Кто считает, что будет продолжительный конфликт с Украиной и Западом, даже если референдум состоялся, Крым объявляет о независимости и не включается в состав Российской Федерации, это все равно возникновение хронического конфликта…

Фишман: Тогда мы попадает в ситуацию с Абхазией и Южной Осетией. Но ставки выше. Как все-таки сегодня в Америке реагируют на происходящее, и какая вилка возможностей есть у Обамы? Какие ответные шаги Белый дом может предпринимать?

Коэн: Понятно, что народ в этом не участвует вообще, но есть 90% элиты, демократы и республиканцы, которые говорят, что ситуация с Крымом неприемлема ни для США, ни для наших европейских союзников, ни для украинцев, поэтому США будут вводить санкции. Есть где-то 10% людей, которые так или иначе связаны с официозами, и они озвучивают другую политику, что есть исторические скрепы Крыма с Россией, что нужно понять, не нужно проводить эскалацию, нужно просто лечь лицом на асфальт и принять все то, что происходит. Поскольку президент продвигает санкции и республиканцы их поддерживают, победят санкции…

Фишман: Мы говорим о санкциях в отношении отдельных чиновников и физических лиц, причастных к аннексии Крыма, и прекращение торговых отношений, переговоров, большая восьмерка – вот этот пакет. Можно говорить о том, что крупные американские компании, такие как «Боинг», остановят взаимоотношения со своими российскими контрагентами? Может ли быть изменение визовых вопросов? Насколько далеко можно пойти?

Коэн: Я думаю, что будет ошибочно закрывать въезд простым россиянам, не связанным с этом спецоперацией. Если бы хотели «вдарить», то всем членам Совета Федерации закрыли бы въезд. Я этого не видел пока, но я думаю, что санкции финансов банковского характера, если будут отработаны санкции по иранскому варианту, они очень сильно ударят по России, и России придется тогда вообще переосмыслить свою включенность в мировую экономику. А сегодня Россия включена гораздо больше, чем был включен Советский Союз. Даже с Китаем торговать, есть торговать за доллары, все равно нужно проходить через структуры, которые производят клиринг. Будет виза, свифт, все финансовые оперативные структуры и банковская система, если ее отключат от мировой банковской системы, это будут очень серьезные санкции по России. Дойдет ли до этого, мне сейчас трудно предположить. Но тот объем санкций, который я вижу сейчас, будет раздражителем, но не будет решающим, чтобы Россия начала отыгрывать обратно по Крыму.

Фишман: Те санкции, которые сейчас вводятся и еще будут вводиться, являются актом наказания или актом борьбы и предупреждения, давления, чтобы конфликт начал сходить на нет? Могут ли они быть эффективными в этом качестве?

Коэн: Я думаю, оба определения, которые вы дали, справедливы и применимы: это и наказание, и попытка предотвратить. Мне кажется, что те санкции, которые мы сейчас видим, будут неэффективными и недостаточными, но могут быть раздражителями. С другой стороны, жесткие массивные санкции, играющие на предупреждение, чтобы открыть переговорный процесс, слезть с этого дерева… Статью, которую я написал в «Форбсе», я назвал «Помогите России слезть с дерева». И второй прикольный момент там – я говорю, что мы хотим жить в мире, который описан сериалом «Игра престолов» или «Стартрек». «Игра престолов» - это Средневековье, все против всех, все друг друга режут, а «Стартрек» - это благословение, живите долго и процветайте. Я хочу жить долго и процветать. У других другой выбор, но, к сожалению, нам всем приходится жить в общей вселенной, иногда это бывает неприятно.