Профессор ВШЭ Алексей Портанский: «Путин сказал, что на ЕврАзЭс будет приходится 2,5% мирового ВВП – но ведь сейчас и на Россию столько приходится»

Это объединение создается на базе Таможенного союза. Пока в него входят только Белоруссия, Россия и Казахстан, его двери открыты для всех желающих. Окончательно договориться по всем спорным вопросом собираются к 2025 году —  к этому моменту должен появиться общий банк и общий рынок нефти и газа. А пока   стороны просто подписали договор.

Споры возникали не только в сфере экономики. Казахстан, например, заподозрил, что Россия покушается (или, во всяком случае, может покуситься) на его суверенитет. В итоге Казахстан объявил о том, что из договора все таки исключили спорные пункты – об общем гражданстве, внешней и паспортно визовой политике и некоторые другие. Известно, что в нынешнем соглашении есть положение о равенстве государств, уважение территориальной целостности и особенностей политического устройства.

Среди ближайших кандидатов — Армения и Таджикистан. Украину Россия еще при Викторе Януковиче всячески пыталась вовлечь в процесс евроазиатской интеграции, однако теперь, судя по всему, этот сценарий невозможен.  Зато пойти по пути евразийской интеграции желали бы  Абхазия, Южная Осетия, Приднестровье и даже Сирия – во всяком случае, все сами они объявляли о намерении вступить в Таможенный союз, но дальше   все это не продвинулось.

Профессор Высшей школы экономики Алексей Портанский рассказал Анне Монгайт и Тихону Дзядко, почему Россия не получит ощутимой выгоды от такого партнерства с Белоруссией и Казахстаном.

Дзядко: Оформленный этот союз, пусть еще не ратифицированный парламентами трех стран, но это лишь вопрос времени, это больше союз экономический или, как опасался Казахстан, политический?

Портанский: Это изначально проект экономической интеграции, интеграция должна была быть именно экономическая. Наполнение процесса должно быть экономическим. Изначально проект, и решение это было, конечно, политическим. Точно так же, как в ЕС все начиналось, это было политическое решение, но дальше наполнение уже экономическое. В нашем случае было подписано немало документов в рамках Таможенного союза, их достаточно много, но реальной практической отдачи от этих документов, в общем-то, не совсем есть.

Какое опасение возникает, ведь наши чиновники неоднократно заявляли: «Мы будем брать пример с Европейского союза в интеграции», на самом деле с точки зрения экспертов ни одного примера они не взяли. Может, они не очень знают вообще. Первый пример европейской интеграции – двигаться шаг за шагом, не спеша. Европейцы неоднократно признавали свои ошибки после, что да, мы забежали вперед, поэтому жизнь нас наказала. Похоже, мы уроку не последовали и тоже спешим. У нас политический процесс опережает экономический. В этом беда.

Монгайт: А что будет представлять собой общий банк, который объединит все эти три государства?

Портанский: Вы знаете, это вопрос для меня такой, над которым я даже не пытался думать, потому что это отдаленная перспектива. Это так же, как задают вопрос об общей валюте. Это такая экзотика.

Дзядко: А насколько эта экзотика реализуема? Мы наблюдаем уже 20 лет, как строится союзное государство РФ и Белоруссии. В чем его реальное проявление – в том, что мы проезжаем границы, не останавливаясь, и еще в аэропорту «Домодедово» есть отдельные кабинки для граждан союзного государства? За рамками этого это как-то работает, помимо того, что есть парламентские организации в союзном государстве и так далее? На пальцах есть какие-то результаты?

Портанский: Этот пример негативного свойства, ведь вначале замышлялось гораздо больше. Должна была быть и единая внешняя политика, но потом, когда стали смотреть, что же можно передать на наднациональный уровень в международной политической сфере, оказалось, что это нельзя, это нельзя и это тоже нельзя. И ничего не осталось то, что можно передать.

Монгайт: А насколько это полезно для российской экономики, вот это объединение, в принципе объединение с Казахстаном?

Портанский: Вы процитировали цифру Владимира Владимировича, он сказал, что Евразийский экономический союз – на его долю будет приходиться 2,5% мирового ВВП, но это и сейчас на Россию столько приходится. Это о чем говорит, о том, что приращение за счет этой интеграции для России будет не очень значительным, и когда Армения присоединится, Кыргызстан, это будет незначительно. Вот для тех маленьких войти – это будет осень серьезно, они получат рынки, возможности, а для нас это приращение не очень большое. У нас сама модель интеграции получилась, что Россия тянет на себе все.

В ЕС была же несколько другая модель, там был так называемый локомотив, который тянул всех, локомотив в составе Франции и Германии в 50-е, 60-е. Там и ответственность была разделена, что очень важно, а здесь у нас ответственность не в равных долях распределена, и другие государства превратились в иждивенцев, особенно маленькие, которые будут присоединяться. Они рассчитывают на то, что в рамках этого объединения им многое перепадет. То есть чувство ответственности гораздо меньше, а чувство иждивенчества, наоборот, больше.

Дзядко: Но мы, исходя из политических стремлений, на подобную схему отношений соглашаемся?

Портанский: Да, мы соглашаемся. И особенно сейчас эта схема с учетом похолодания с Западом известного, она для нас особенно важна. Это очень умело использует Александр Григорьевич, который понимает трудности России, поэтому он стремится к тому, чтобы получить все, что, как ему кажется, Белоруссия должна получить. Это в плане нефти, то, что они возвращают экспортные пошлины. Я считаю, что это несправедливо, Россия не может сейчас пойти на такие жертвы, потому что это будет каждый раз потеря для российского бюджета 3-4 миллиарда долларов в год. В условиях состояния экономики, которое сейчас у нас, это очень чувствительно.

То есть получается так, что нам приходится все время платить за эту интеграцию. И сейчас с учетом нынешнего нашего экономического положения особенно платить, это особенно чувствительно. Когда-то, может быть, мы будем пожинать плоды. Но когда?

Монгайт: Я так понимаю, это декоративная организация, членство в ней и создание ее на самом деле невыгодно.

Портанский: Вы произнесли страшное слово – декоративная. Мы хотим верить в то, что проект интеграции будет удачным. И наша критика со стороны экспертов направлена на то, чтобы как-то попытаться исправить те перекосы, которые сейчас есть. Поэтому мне при всей моей критической направленности не хотелось бы думать, что этот проект так и останется декоративным. Хотя на сегодняшний день реальной выгоды, может быть, за исключением того, что  появилась конкуренция юрисдикций для бизнеса, Шувалов в свое время призвал, и это очень хорошо.

Бизнес, если он ощущает, что его кошмарят, он может переехать в Казахстан и там зарегистрироваться. Конкуренция юрисдикций позитивна. В плане превращения ВВП в торговлю, в 2012 году торговля росла, а в 2013, 2014 она не росла и даже падала. Пока такой даже статистически ощутимой выгоды не чувствуется.