Геннадий Гудков: если не согласуют «Марш свободы», я пойду на Лубянку

Судьбу «Марша свободы» будут обсуждать дальше завтра, уже с представителями ГАИ и московской полиции, чтобы посмотреть где и как можно перекрывать улицы. У нас в гостях член координационного совета оппозиции, один из участников переговоров в мэрии Геннадий Гудков.

Писпанен: Расскажите подробности. Власти работают по устаревшей уже схеме, когда до последнего дня не указывают маршрут?

Гудков: Пока я не буду ругать конкретных сотрудников Московской мэрии, тем более, что я их очень хорошо знаю и на личном уровне очень хорошо к ним отношусь. Понятно, что они в некотором смысле находятся между двух огней: вроде бы и с нами не хотят ругаться, и перед начальством нужно отчитаться. Я их прекрасно понимаю, искренне сочувствую, но помочь не могу. Надо действительно согласовывать маршрут. Нам опять оставляют минимум по времени. Я думаю, что это тактика, которую власть избрала, и не будет от нее отказываться до тех пор, пока там что-то не произойдет другое. Я надеюсь, что люди, которые с нами будут завтра разговаривать, - это, в первую очередь, руководители Департамента безопасности, - не будут придерживаться принципа двойной морали и двойных стандартов, когда своим все, а остальным – закон и бюрократические проволочки Что мы предложили? Нам важно пройти по одной из центральных площадей. Первой мы назвали Лубянку, поскольку там есть камень, который символизирует репрессии 1937 года. Мы хотим пройти маршем мимо этого камня, там будут установлены наши основные лозунги, может, какой-то транспарант, но митинга не будет. И если раньше нам отказывали по причине большой концентрации людей на маленькой площади, то сейчас мы говорим, что концентрации не будет. Будет марш. И если уж в марше отказывают. Они говорят, что москвичи и гости столицы могут быть недовольны перекрытию движения в центре. Тогда мы пойдем по Мясницкой улице – откуда пойдем, договоримся – чтобы не думали, что сейчас пойдут на штурм администрации президента, в которой никто не работает во второй половине дня в субботу вечером. Вдоль Политехнического музея мы зайдем на Лубянку и тут же уходим. Марш заканчивается там внизу, где огромное количество входов в метро и другой транспорт. И здесь мэрия уперлась. Толком объяснить почему, они не могут. Говорят, что им неудобно. Но мы объясняем, что мы народ, и если чиновникам неудобно идти навстречу народу, это их проблемы. На Манежной площади своим даете, говорим мы. А они утверждают, что это не санкционированный митинг.

Писпанен: Когда была победа Владимира Владимировича, это было несанкционированно?

Гудков: И Манежная, и Лубянка, и другие центральные площади – это были несанкционированные митинги.

Писпанен: А где посадки, хочется спросить.

Гудков: Это были несанкционированные митинги восторга и любви.

Лобков: 1 мая – Тверская.

Гудков: Про Тверскую не знаю, там много чего происходит. А вот что касается 4 марта, это были несанкционированные стихийные выходы молодежи и людей, митинг любви и восторга, обожания.

Писпанен: Давайте несанкционированно выходить восторженно.

Гудков: Мы так и говорим. Лубянку они не дают, Манежная площадь чем-то занята, площадь Революции, Славянская площадь – исключаются. Может, нам в Лосиноостровский куда-то двинуться или за МКАД? Пока такая ситуация вязкого диалога. Вроде мы начали договариваться, а после 5-минутного перерыва – при нас не было никаких звонков, никаких команд, инструкций – позиция поменялась: вы ходили уже от Пушкинской к Сахарову, идите своей дорогой, не будем вам мешать.

Лобков: В какой срок вам должны сказать по новому сроку?

Гудков: Три дня, но, думаю, что Дмитрий внесет поправку, которую мы подготовили, чтобы увеличить время уведомления до 30 суток, потому что невозможно крупное мероприятие подготовить. Если бы был митинг, сцена, звукооборудование, вопросы безопасности внутренней организации, зона работы с прессой – там целая куча вопросов.

Лобков: Какое вы примете решение: идти все-таки по тому маршруту?

Гудков: Каждый примет для себя такое решение. Я сейчас скажу, ваш канал закроют за призывы какие-то к несанкционированному митингу. Я лично пойду 15 декабря, возложу цветы к мемориальному Соловецкому камню. Мой дед погиб в 1938 году от сталинских репрессий, я почту его память молча.

Писпанен: Если не согласуют Лубянку и будут настаивать на Пушкинской – Сахарова?

Гудков: Я всегда говорю: ребята, дурака не валяйте. Площади, особенно центральные, всегда строились, чтобы собирать народ. Чего Красную площадь закрыли? Это площадь, на которой веками собирались русские люди разных сословий и званий.

Писпанен: Как сказал Путин, это как Киево-Печерская Лавра – мощи лежат.

Гудков: А когда там рок-концерт в пользу какого-то замечательного государственного лица – это нормально? Концерт на кладбище – нормально, а шествие…

Лобков: Президент прокомментировал сегодня ситуацию так: протестное движение спало.

Гудков: Зато коррупционное нарастает.

Лобков: Скажите, сколько вы рассчитываете собрать людей? Важно ли вам количество?

Гудков: Вчера, когда еще нет никакого согласования маршрута, заявили выйти на митинг в различных сетях уже более 15 тыс. человек.

Писпанен: А заявка на сколько?

Гудков: До 50 тыс., но думаю, что будет больше. Я сегодня разговаривал с рядом участников протестных действий, действительно, многие не оставались на митинг 15 сентября, многие не переходили даже Садовое кольцо. Когда я говорил, что на шествии было не меньше 60-80 тыс. человек – это правда. Я видел записи на западе, которые делают честные корреспонденты. Там значительно больше народа, чем показывает наша регулируемая в ручном режиме замечательная пресса. Совершенно очевидно, что протестное движение никуда не делось, Владимиру Владимировичу надо сказать спасибо, что оно носит конструктивный, цивилизованный характер, потому что, как мы пришли к выводу, когда выйдет полмиллиона, никто не будет спрашивать ни маршрут, ни время начала, ни время окончания.

Писпанен: И тогда уже неважны будут лозунги.

Гудков: Неважны.

Писпанен: Скажите, почему такая жаркая дискуссия развернулась в Координационном совете вокруг лозунгов?

Гудков: Это важно. Какой-то сверхжесткой дискуссии не было, была рабочая, на Координационном совете была рутинная: люди начинают привыкать к правилам, регламенту, четко высказываться, корректно спорить. Я категорически был против, чтобы первым шел лозунг «Свободу политзаключенным!». Это не первые проблемы. Первые проблемы – это политические реформы. Либо да, либо нет. Политическая реформа должна начинаться с программы минимум: выборы в парламент РФ по новым правилам, с нами согласованным, то есть сначала новое избирательное законодательство, перевыборы парламента и начало политической реформы.