Анна Усачева: Ольга Егорова всегда говорила про «телефонное право», что если ты не позволяешь себе звонить, звонить не будут

Таратута: Это какая-то феерическая смена профиля из суда в образование. Как это с вами произошло чисто технически? Кто предложил?

Усачева: Все время, пока я работала в суде, время от времени, конечно, какие-то предложения поступали.

Таратута: Смелые люди.

Усачева: Видимо, в журналистике это нормальное явление, когда ты чего-то добиваешься, у тебя появляются более амбициозные задачи, цели. Естественно, возникает желание делать что-то больше. Конечно, появляются какие-то предложения. До какого-то времени я вообще никакие предложения не рассматривала, поскольку программа открытости московских судов была очень долгосрочная. И сейчас, в общем-то, планы, которые стоят перед судебной системой именно в этой сфере, они, на мой взгляд, просто колоссальные.

Таратута: А что изменило ваше представление, что надо рассмотреть все-таки предложение? В какой момент?

Усачева: Я не думаю, что надо искать какой-то момент в этом. Просто то предложение, которое мне поступило из министерства, мне показалось интересным, и я посчитала, что могу с этим справиться.

Таратута: Помимо того, что из суда в образование – это смена профиля, как с войны в мир, или я неправильно понимаю, может, сейчас в образовании тоже эпоха военных действий. Мы знаем только круги по воде, а внутри-то все вроде спокойно.

Усачева: Насколько я знаю, в Министерстве образования не было такой системной работы до этого. То есть департамент информационной и региональной политики был создан совсем недавно. Это новое подразделение, у которого, на мой взгляд, уже четкая структура. Таких медийных менеджеров, людей, которые умеют работать с информацией, умеют работать с журналистским пулом, их на рынке определенное количество. Я просто не ищу в этом никакого подтекста. Возможно, Министерство образования посчитало возможным сделать мне это предложение, мне оно показалось интересным.

Таратута: Я какое-то время просто работала внутри образовательного пула, занималась в газете «Коммерсантъ» вопросами образования и науки. Там была пресс-секретарь, которая на моей памяти всю жизнь там работала. Она как раз очень умело обращалась с журналистами из разных изданий. Вы когда-нибудь интересовались образованием и наукой или ваших общих пресс-секретарских навыков достаточно, чтобы выполнять эту работу?

Усачева: Я сегодня встречалась с пулом журналистским, мы сегодня познакомились. Там было порядка 15 профильных изданий. Они тоже, как и вы, довольно давно этой темой интересуются. Я слышала разные отзывы о ежедневной работе… То есть вы, возможно, работали там давно, а люди работали там и вчера, позавчера, и будут работать завтра и послезавтра. Я специально их собрала, чтобы познакомиться, мы хотели выслушать, чего они ждут от новой структуры, чего хотели бы изменить, чего-то добавить, чего-то, может быть, хотят сохранить. У меня, к сожалению, не выло возможности познакомиться с опытом работы моего предшественника в Министерстве образования, но я услышала много разных слов от пишущих журналистов, от людей, чье мнение всегда ценила больше всего, от тех, кто работает на земле. В первую очередь я буду выстраивать свою работу, опираясь на их пожелания, на их мнения, безусловно,  руководствуясь интересами руководства ведомства.

Таратута: Говорят люди, специализированные на судах, что вас связывали с вашей бывшей руководительницей Ольгой Егоровой не просто человеческие, а теплые дружеские отношения, что это для вас не рядовой человек, не просто начальник. Как вы ее бросили?

Усачева: Во-первых, не связывали, а продолжают, я надеюсь, будут связывать и в дальнейшем, потому что те взаимоотношения, которые у меня сложились с Ольгой Александровной, для меня они, конечно, дорогого стоят, потому что, действительно, это уже не работа. Я надеюсь, что Ольга Александровна также будет время от времени нуждаться во мне, как в собеседнике, возможно, как в человеке, который может что-то посоветовать ей именно в этом направлении деятельности. Отчасти помогу на первом этапе сформировать полноценную структуру, которая бы могла достойно перенять весь тот опыт, который уже имеется.

Таратута: Может быть, дело в том, что сама Ольга Егорова не будет больше возглавлять Мосгорсуд? Разные ходят слухи, бывают сложные времена даже у Мосгорсуда. Когда заговорили об объединении судов, кого туда только не прочат. Сначала прочили премьера Дмитрия Анатольевича Медведева, что для него готовится запасной аэродром, плацдарм, а второй слух касался именно Ольги Егоровой. Он, мне кажется, лестный для нее, все-таки серьезная площадка. Может быть, за этим слухом что-то стоит?

Усачева: Опыт моих наблюдений вообще в части слухов позволяет сделать вывод о том, что если начинают упорно ходить какие-то слухи, это означает только одно – ровно этого и не будет. Потому что как будет на самом деле, зависит не от нас с вами точно, а от тех людей, которые принимают эти решения. Мне кажется, что люди, которые принимают решения, не будут распускать слухи. Это первое. Второе – сколько я знаю Ольгу Александровну, ровно столько с момента ее назначения о ней ходят разные слухи. Это уже такой фон, который за ней сохраняется. Ну что же, если о человеке говорят, значит, он представляет какой-то интерес.

Таратута: Знаете, ваш уход оказался главным поводом для такого рода разговоров, потому что вас связывают такие отношения, что кажется, если вы уходите, то не просто так.

Усачева: Опять же, мне кажется, что нельзя демонизировать это. Я ушла, потому что мне это показалось интересным, это другой уровень, это абсолютно другая тема, абсолютно другая сфера, это абсолютно другие задачи, абсолютно другие инструменты. Мне просто захотелось попробовать себя в этой сфере.

Таратута: Не то, что это корабль закрывается?

Усачева: Более того, такое количество законов сейчас принято, чтобы судебная система с более сильной активностью функционировала. Сами увидите.

Таратута: А кто вам больше симпатичен – ваш новый начальник Дмитрий Ливанов или ваш старый начальник Ольга Егорова?

Усачева: Слушайте, кто вам вопросы подбирает, мне интересно? Как вообще можно такой вопрос задать человеку, который 8 лет проработал в одном ведомстве, имеет определенный бэкграунд отношений, который принял уже предложение руководителя, мнение которого для него сейчас является мнением руководителя? Мне кажется, это вопрос некорректный и однозначного ответа на него нет и быть не может.

Таратута: Вполне такой личностный женский антропологический вопрос. Вы в данном случае не транслируете, а высказываете свои соображения.

Усачева: Вот я вам уже все сказала – Ольга Александровна, с ней меня связывают многолетние отношения, у которых есть богатая история. Виктор Викторович – человек в моей жизни абсолютно новый, мне очень интересен его подход к работе, мне импонирует его открытая позиция и желание популяризовать науку и образование теми темпами, которые сегодня в информационном обществе приняты.

Таратута: Анна, скажите, вам часто в жизни приходилось врать?

Усачева: Время от времени, конечно. В детстве, возможно.

Таратута: Как человеку или как пресс-секретарю Мосгорсуда?

Усачева: Я проводила тренинги и семинары с пресс-секретарями буквально с первых дней своей работы и всегда говорила одну вещь: если ты выходишь к прессе с информацией, которая не соответствует действительности, это всегда заметят и сделают выводы. Есть психология.

Таратута: Одна из самых запомнившихся цитат из вас, как пресс-секретаря Мосгорсуда, была связана с делом Ходорковского и Лебедева. Насколько я помню, вам принадлежат слова по поводу бывшего пресс-секретаря Хамовнического суда. Речь идет о Наталье Васильевой, когда она сообщила миру в интервью, что судье Данилкину навязали приговор. Там было много слов, вы сказали буквально следующее, я не ручаюсь за точность цитаты, но мне кажется, она прямая. Вы сказали: «Это давление на суд и предсказуемая провокация». Вы говорили правду?

Усачева: Да. Хотите, объясню почему?

Таратута: Да, хочу.

Усачева: Потому что чуть позже именно,  это основание юридическое я сейчас попытаюсь объяснить вам человеческим языком. Наталья говорила о нарушении тайны совещательной комнаты. Помните? Ровно это юридическое основание позже  защитники подсудимых заложили в качестве основания для отмены этого приговора. Если бы она этого не сделала, формального повода и возможности по этому основанию попросить вышестоящую инстанцию отменить этот приговор у них бы не было. Поэтому это предсказуемая абсолютно вещь. Вот, собственно, и все.

Таратута: А вам сейчас как кажется, вы больше не работаете в Мосгорсуде, на судью Данилкина оказывали давление?

Усачева: Кто?

Таратута: К вам вопрос.

Усачева: Абсолютно оказывали, и в первую очередь СМИ.

Таратута: Вам кажется, что в России независимая судебная система, судья Данилкин и другие судьи, с которыми вам приходилось общаться, - люди, не испытывающие на себе «телефонного права»?

Усачева: Ольга Александровна, в частности, всегда говорила, что если ты позволяешь себе звонить, тебе будут звонить, если ты имеешь в себе силы, желание, уверенность не давать поводов себе звонить, просить что-либо сделать, никто и никогда этого делать не будет.

Таратута: То есть с человеком всегда поступают так, как он позволяет с собой поступать, у него всегда есть право выбора?

Усачева: В качестве примера могу вам привести одну историю. Я обобщу, эта история долгая, вряд ли времени хватит. Был случай взрывания залов судебных заседаний, подкладывания взрывных устройств, сообщения о заложенных бомбах, заметки с позиции одной стороны по данному гражданскому, уголовно-административному делу накануне судебного заседания, какие-то провокации со стороны защиты или обвинения, высказывания, возможно, каких-то публичных лиц по оценке того или иного судебного решения. Это все формы давления на суд, их очень много. И сегодня суд является заложником этой ситуации, несмотря на все, перед ним стоит задача рассмотрения дел в установленный законом срок вынесения решения. Как он с ней справляется, судить вышестоящей инстанции и, конечно, общественности.

Таратута: У вас любопытная позиция для пресс-секретаря. Пресс-секретарь – это человек, который… Особенно ваша биография журналистская, тем более, вы поменяли одно место работы, и теперь у вас совсем иная тема работы. Чувствуется какая-то обида на журналистов.

Усачева: Почему? Бог с вами. Давайте пройдемся по ДОЖДЮ, поспрашиваем у людей…

Таратута: Да-да, вы довольно открытый пресс-секретарь. Не спорю.

Усачева: На журналистов нельзя обижаться, это дороже выйдет, я могу дать совет всем пресс-секретарям. Просто я имела возможность наблюдать, как некоторых журналистов используют, в том числе стороны по делу, я именно поэтому всегда призывала журналистов немножко остыть, отойти и разобраться самому.

Таратута: Очень хорошо, что вы сказали остыть, отойти, у вас есть теперь такая возможность. Что вы сейчас думаете о втором деле Ходорковского и о приговоре?

Усачева: Почему вы мне задаете этот вопрос?

Таратута: Так мне хочется.

Усачева: Если бы я это дело изучила, я бы могла ответить на этот вопрос. Поскольку я это дело не изучала, ответить на него я не могу. Это было бы популизмом, это все равно, что вы сейчас скажете: а вот считаю то-то или то-то. Я не могу себе этого позволить. Я знаю, что для того, чтобы дать оценку, нужно этот материал, как минимум, изучить.

Таратута: А если бы вы сейчас услышали о начале третьего дела Ходорковского, что бы вы подумали?

Усачева: Мы с вами сейчас про Ходорковского будем разговаривать?

Таратута: Будем разговаривать о том, о чем мы будем разговаривать.

Усачева: Мне кажется, что вся эта тема к сфере деятельности, которую я для себя избрала, мало какое отношение имеет. Оценивать работу суда я не могу, а предполагать, какое будет дело, в отношении кого, это неконструктивно.

Таратута: Помните вы историю с «Болотным делом», дело слушалось в Мосгорсуде, а потом это дело из Мосгорсуда выселили. Выселили буквально на выселки, речь идет о Никулинском суде. Вы говорили, что другое дело будет слушаться в том помещении, в котором слушалось «Болотное дело», и это дело будет резонансным, громким и страшно важным для страны, в этом смысле надо уступить место. Мы пытались найти, что за дело вместо «Болотного» там слушалось, и не смогли прочитать, какое дело вы называли резонансным, важным и достойным замены. Ответьте нам на этот вопрос.

Усачева: По поводу страшно важного для страны, я бы прежде, чем этот вопрос задавать, взяла цитату мою и ее бы вспомнила и не позволила бы здесь себя перефразировать. Чтобы вы правильно меня понимали, расскажу вам. Московский городской суд на сегодняшний день по площади можно считать одним из крупнейших судов в Европе, на площади примерно двух гектаров располагается три корпуса. Сегодня это апелляционный, административный и основное здание, где рассматриваются дела по первой апелляционной инстанции. Мы понимаем, что пока идет программа реконструкции и строительства районных судов Москвы, некоторые из которых находятся сейчас не в лучшем положении, время от времени мы предоставляем им и залы, и возможность слушать, как минимум, в достойных условиях. Тем более, когда объективно понимаем, что к процессу пристальное внимание со стороны прессы. Если речь идет о СМИ, то и условия нужно создавать соответствующие.

Так было с делом в отношении… там было много народу, мы Санкт-Петербургскому городскому суду предоставляли место - наш зал судебных заседаний, у нас проводились выездные судебные заседания, мы предоставляли районным судам Москвы, Черемушкинский, по-моему, Дорогомиловский у нас слушали. Замоскворецкий суд и судья Никишина – это одно из дел в ряду, кому нужно было помочь и предоставить место. Когда у нас появилась информация о том, ну поступают же уголовные дела на рассмотрение, что пришло в суд не страшно значимое и важное для страны дело, а просто многотомное, я точно помню свою цитату, и многоэпизодное уголовное дело, появилась необходимость судье выбрать зал судебного заседания. Конечно, в приоритет для городского суда судьи городского суда.

Таратута: А что это за дело, оно касается…?

Усачева: Это уголовное дело, состоящее… Мне было важно донести до СМИ, что это было многотомное и многоэпизодное уголовное дело. Если бы вы мне за рамками прямого эфира этот вопрос задали, я бы сейчас позвонила и узнала фамилию судьи, фамилию подсудимых и статьи, по которым обвиняются эти подсудимые. Поскольку вы сейчас меня спрашиваете, я могу сказать, что дело слушал судья Замашнюк, по-моему. Абсолютно точно дело состояло из нескольких томов и было многоэпизодным. Там было довольно большое количество свидетелей, соответственно, на рассмотрение этого дела судье требовалось и место и время.

Таратута: То есть не было истории про то, знаете, как журналисты говорят все время про то, что «Болотное дело» было настолько резонансным, что посидели немного в Мосгорсуде и отправили его на Юго-западную, чтобы туда никто не добрался.

Усачева: Слушайте, в Мосгорсуде столько дел рассматривалось, в том числе резонансных, что проблема рассмотреть в Мосгорсуде резонансное дело от начала и до конца, если нужно трансляцию установить, вообще никакой нет. И это дело исключением не является.

Таратута: Меняя ведомство, в котором вы работаете, вы остаетесь руководителем пресс-службы, информационной службы. Меня давно интересует вопрос, очень хочу задать его тому человеку, про которого я у вас сейчас спрошу. Откуда такая роль в нынешней российской политической системе у пресс-секретарей силовых ведомств? Например, коллега ваш бывший, я обобщу, пресс-секретарь Следственного комитета Владимир Маркин, сначала мне казалось, что это такая актерская роль, что человеку нравится сцена, потом выяснилось, что биография у него подобающая – он начинал то ли в театре МГУ, что-то такое, но он стал в какой-то момент совершенно самостоятельной политической фигурой. Я совершенно четко помню, как мы рассказывали в новостях про то, как Владимир Маркин буквально грозил пальцем Владиславу Суркову. Представить себе это в предыдущей России было невозможно. Как так пресс-секретарь стал таким большим человеком, буквально затмив своего босса в рядах рядовых граждан?

Усачева: Я в отличие от вас столь подробно не слежу за развитием карьеры и личности Владимира Маркина.

Таратута: Я в целом говорю, образ Владимира Маркина здесь – пример.

Усачева: Безусловно, знаю его с профессиональной стороны, знаю его в личном общении. На мой взгляд, он выстроил систему работы СК в части взаимодействия со СМИ блестяще. Что касается его личных амбиций, мне кажется, корректней было бы спросить, в том числе, о его планах и о причинах его, на ваш взгляд, популярности, может, у него, поскольку я не слежу за его цифрой и долями в рейтингах.

Таратута: Чувствовали ли вы, что на вас лежит такая же серьезная ответственность? Поскольку вы стали в какой-то момент лицом Мосгорсуда, все новости лежали на вас, не каждый пресс-секретарь не каждого ведомства становится настолько отличимой, буквально политической фигурой.

Усачева: Ну а что делать? Если в твои обязанности входит информирование, в том числе посредством такой формы взаимодействия со СМИ, либо ты выбираешь эту работу и работаешь в полной мере, либо ты сидишь, подписываешь втихаря пресс-релизы и выкладываешь их на сайты, и никто тебя не знает, ответственности у тебя в три раза меньше.