«Война без начала и конца»: помогут ли методы борьбы с кризисом 2008 года сегодня

Это и государственный, и предприятия.

Да. И если я ничего не путаю, там в некоторых странах ситуация становится еще более сложной, Италия, например, там один госдолг выше 100%, я уже просто забыл точное число, там может и 130% уже они достигли.

Да, причем эти цифры как с долгового кризиса середины десятых, они там так примерно и есть.

Да. А если говорить про Грецию, там вообще как бы все ужас и кошмар. В этом плане, сегодня вот некоторые коллеги уже действительно обсуждали вопрос того, что в Италии как раз риски дефолта существенные, но что тут, собственно, входит в игру, в игру вступают наши замечательные центральные банки. Не только российский, который в меньшей степени в этой ситуации обязан что-то делать, но европейские, ФРС и многие другие центральные банки, они просто будут скупать эти долги. И когда им скажут, что Италия на грани дефолта, и хуже того, выхода из зоны евро, а это, вообще говоря, гораздо больший риск для европейских стран, чем дефолт. Ну, дефолт и дефолт как бы, ну не повезло, будем как-то реструктурировать. А вот если они будут стоять перед выбором, выпускать Италию из зоны евро или купить ее долги, то они купят ее долги, потому что пролонгировать эти долги, реструктурировать их на пятьдесят лет вперед сейчас, при нынешних ставках, гораздо проще, чем позволять Италии разрушать зону евро. Поэтому, мне кажется, что пока все контролируемо. Плохо, но контролируемо. То есть вот эта просадка экономики, как мы помним 2009 год, который был очень тяжелый для мировой экономики, он все-таки не привел к тому, что мы все вышли на улицу, и что безработица была 90%, хотя она была растущей.

И в каменный век мы не вернулись, к счастью.

Да, абсолютно. То есть безработица много где выросла, особенно среди молодежи, это правда, но гибкость некоторых экономик позволила им постепенно вернуть все на круги своя, поэтому я пока не думаю, что риски высоки.

Чтобы завершить, я имею в виду, с миром, вы начали с того, что собственно меры предпринимают такие же, как в 2008 году, но причины совсем другие. И действительно, собственно, и на рынках мы видим тоже, что меры, кажется, рынок на них не реагирует вообще, на эти 700 миллиардов долларов чистого кэша, который предлагается всем желающим, подходи и бери практически. Тут возникает вопрос. Кажется, что это довольно очевидно, что это не сработает, тогда зачем это принимают? Нет других вариантов или другие какие-то слишком рискованные? Как здесь можно было понять мотивацию как раз ФРС и тех, кто пытается управлять этой ситуацией?

Мой взгляд такой, что вот, скажем, ФРС ночью сегодня, по московскому, правда, времени, снизила ставку до ноля, то есть на целый один процентный пункт сразу, это очень похоже с тем, что было в 2008 году, и рынки реагировали ровно так же, то есть они падали. Почему? Потому что инвесторы говорят: мы все понимаем, ФРС настолько плохо думает о будущем американской экономики, что ей нужно немедленно очень сильно помогать, и это означает, что стоимость активов должны еще припасть куда-то там к более равновесному и справедливому значению, поэтому здесь я реакции рынков какой-то специфически новой не вижу. Что касается взаимодействия фискальной и монетарной власти, вот сейчас, как ни странно, большинство стран уроки выучили. То есть когда мы думаем про 2008-2009-20010, мы помним, что на самом деле в США, если смотреть на уровни совокупного государства, а не федерального уровня как бы, и по штатам тоже, то там фактически госрасходы снижались в номинальном выражении. Сейчас этого не будет, потому что Трамп очень хочет переизбраться, на самом деле это главный мотив, мне кажется. Ну, ладно, извини, господин Трамп. И он и налоговую, видимо, реформу проведет очередную, то есть он вернет деньги немножко домохозяйствам, и с другой стороны, наверное, как-то будет облегчено временно бремя на компании. Поэтому, мне кажется, что сейчас и монетарные, и фискальные власти во многих странах хорошо понимают, что с этим кризисом надо бороться, несмотря на то, что причина другая. То есть причина опять же, на мой вкус, на большую долю со стороны предложения, но других методов они не знают, то есть как еще раскатать, раскачать предложение в этой ситуации, совершенно непонятно. Почему, потому что мы не можем всех обрызгать дезодорантом и закончить на этом, дезинфицировать придется долго, переболеть придется многим, наверное. И в этом плане, с сожалению, мы не можем просто сказать — начинайте восстанавливать свои цепочки производства, это так вот здесь не делается. Здесь, к сожалению, медицинская история, а не просто вот эти animal spirit, рациональный оптимизм и пессимизм.

Ну да, фактически то, что объявляют и в Штатах, и в Европе, и сейчас, видимо, у нас тоже, по части налоговых каникул, таких субсидий, сяких субсидий, это вот фактически весь инструментарий, который есть у правительства?

Практически, да. То есть государство и Центральный банк, две части этого огромного правительства, они не могут сделать ничего другого, у них есть ставки, всякие там ломбардные списки, чтобы облегчить представление ликвидности, но и с другой стороны, вот эти налоговые послабления разного типа, которые можно попробовать сделать. Я слышал, что в Гонконге, кажется, власти вернули каждому гонконгцу десять тысяч гонконгских долларов, но я не понял, правда это или нет, надо проверять документацию.

Я тоже видел эту новость, там 1200 долларов получалось, вот просто буквально каждому, пойдите что-нибудь купите. Такой разовый базовый доход выдали. Хотя вы правы, что надо проверять, я в одном источнике это видел, но не суть. Про Россию. Значит, нефть, наша кормилица, продолжает падать, сегодня уже упала ниже тридцати долларов. Опять же, не очень понятно, где тут дно, на чем она должна остановиться, в связи с чем, учитывая, что новости пока, касающиеся нефти, все только хуже и хуже, и с точки зрения спроса, и с точки зрения предложения.

Ну, война всех против всех, которую устроили теперь ОПЕК и Россия, это война без начала и конца. Мы понимаем прекрасно, наверное, уже внимательно посмотрев на ситуацию, что сланцевые производители не умирают так быстро, но целью российских министров, чиновников и ведомств является убить их не в течение 2020 года, а убить их на долгий срок, в течение какого-то периода времени, возможно, полутора лет, если это понадобится. И в этом плане, к сожалению, то, что вот эта война сейчас началась, эта война, видимо, надолго. И видимо, это снижение цен, ну вот может быть, и на полтора года, а может быть, и на более длинный период времени. Может быть, не 25, но около, в районе 30 она может колебаться еще некоторое время. Здесь, с одной стороны, это очень плохо, потому что наш действительно внешний рынок сильно будет реагировать, с другой стороны, не настолько ужасно, потому что у нас плавающий курс. Для нас, в отличие от Саудовской Аравии, ситуация немножко попроще, потому что рубль, который ослабляется, с одной стороны нам всем приносит, наверное, внутреннее чувство «да сколько же можно», с другой стороны, он на инфляцию не так сильно влияет, как это ни странно, вот даже по историческим данным. Мы видим, что в этом году инфляция если и достигнет 6%, то это будет такой неожиданный для многих экономистов рывок.

Крайний сценарий, да.

Похоже, что она должна быть даже ниже, чем 6%, опять же, в среднем, мы все понимаем, что у всех разные корзины и так далее. И история с тем, что вы видите падение спроса из-за коронавируса или других каких-то явлений, и вы не можете больше помогать американским сланцевым производителям, эта история очень понятная, она очень естественным образом была продана, было прекрасное совершенно интервью с Reuters, если я ничего не путаю, одного из наших замминистров, очень уважаемого.

Да, я всем рекомендую. Человек, который отвечает, курирует наши переговоры с ОПЕК.

И очень долгие годы этим занимался, и занимается.

Очень подробно там описывает всю нашу позицию, надо сказать, весьма доступным языком. Я просто нашим зрителям говорю, что это просто интересное чтиво, скажем так.

Да, очень стоит. Я как экономист, наверное, очень страдаю, что это происходит одновременно с тем, что у нас большие проблемы с миллионом вещей, в том числе с деловой активностью. Лучше бы это было делать тогда, в 2019 году, когда ситуация была более подконтрольной, но тут уж ничего не поделаешь, кризисы приходят одновременно, как всегда. В общем, история такая, что для российской экономики это не убийство, потому что у нас, понятно, что экономика это не нефть одна, и не нефтепродукты одни, и даже не металл, и там лес еще. У нас большая часть экономики это сервисы, которые мы друг другу предоставляем. Где-то мы ходим в рестораны, где-то мы образовываем людей, где-то медицина, где-то какие-то другие виды услуг, которыми все мы ежедневно пользуемся. И в этом плане российская экономика от этого падения нефти не умрет. Во-первых, из-за сбалансированности импортом, потому что наш курс слабеет, мы не сможем столько импорта покупать, и в результате баланс нашей внешней торговли, он более-менее сходится, и с другой стороны из-за того, что в принципе экономика не построена только на нефти, как можно было бы думать.

Фото: EPA

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.