«Сейчас все плохо, но контролируемо». Что будет с рублем, нефтью и экономикой России на фоне коронавируса

Да, я тут немножко цифр тоже дам. Статистика из Китая оказалась худшей за 30 лет, объем промышленного производства в январе-феврале по сравнению с прошлыми первыми двумя месяцами 2019 года упал на 13,5%, какие-то запредельные совершенно цифры, такого военного времени. Ну и так далее, там по всем пунктам просто обвальные цифры, так сказать, в масштабах Китая обвальные, то есть цифры бывают и больше, но для Китая это совсем катастрофа. Так?

Это полная катастрофа, потому что они абсолютно контролируемая экономика, и это не связано только с компартией, но и с принципами ее выстраивания. И мы, наверное, понимаем, что это в мировой экономике огромный кусок, то есть, конечно, по номиналу они пока еще меньше, чем США, но по паритету покупательной способности это уже в принципе самая крупная экономика мира, и когда в ней промпроизводство так сильно падает, это, собственно, означает, что вся мировая экономика находится в очень опасной зоне.

А при этом, тем не менее, из Китая мы слышим в последние дни, вот пожалуй, как мир перевернулся, вот единственное место, откуда теперь приходят более-менее позитивные новости, что вот временные больницы закрывают, что врачи торжественно снимают повязки. Понятно, что все это можно поделить на десять ввиду пропаганды китайской и так далее, но тем не менее, кажется вроде бы, там ситуация, по крайней мере, прошла самый острый момент. Это не является достаточно позитивным, какой-то надеждой, грубо говоря?

Вот это вот очень хороший вопрос, потому что он абсолютно на самом медицинский, он не экономический, и это большая для меня трудность, например, в понимании. Почему? Некоторые люди, которые занимаются вирусологией, и в том числе, вот этими специфическими вирусами, коронавирусами, они говорят, что да-да, это хороший принцип, что выйдя на плато, вы, наверное, потом увидите снижение количества заболеваний в будущем, будут выздоравливать люди, и все в общем нормализуется. А другие говорят, слушайте, вы знаете, мы про принципы вот этого конкретного вируса знаем не очень много, и может быть, это синусоида, вообще говоря? То есть Китай сейчас вроде бы почувствовал себя получше, сейчас начнутся отгрузки, восстановление деловой активности, потом Италия немножко переболеет, они снова начнут летать друг к другу, и назаражают друг друга заново, и снова Китаю придется все это закрывать. Если вот принципы действия вируса такие, что от него не появляется как бы вторичного иммунитета или что-то такое, я запутался немножко, что нельзя заболеть второй раз, вроде бы там можно заболеть второй раз, и если это правда, то на самом деле вот это вот нынешнее плато, которого они достигли, нужно еще посмотреть и подождать, как это во второй половине года будет работать.

Не выглядит очень надежно пока что, да?

Да.

Видимо, собственно, и реакция, которую мы видим, она тоже об этом говорит, что люди пока, инвесторы, скажем так, в широком смысле слова, пока не очень…

А я думаю, что инвесторы гораздо больше смотрят на западный мир, то есть они о Китае заботятся постольку-поскольку это важный, безусловно, рынок и очень важная производственная база мировая, но все-таки, зная, условно, что Франция и Италия вводят карантин на 45 дней, мне сейчас просто начали друзья из разных мест писать очень разное, пока часть этой информации объективно не официальная, но если вдруг скажут в какой-нибудь из этих стран, сидите 45 дней дома, старайтесь никуда не ходить и заказывайте все по интернету, то это может быть реальным огромным ударом по деловой активности. И по нервам родителей, естественно, но это уже немножко другое. Поэтому время покажет, мне кажется, инвесторы отчетливо понимают, что ситуация супер неконтролируемая.

В этом смысле это можно считать пока скорее паникой, чем каким-то пониманием, к чему это идет?

Или пересмотром и большим ростом неопределенности. Вот кто-то действительно любит говорить, что неопределенность это самое страшное, с чем сталкивается инвестор, возможно, это сейчас и происходит на наших глазах.

А что могло бы стать этой определенностью? Вот, например, какая новость могла бы хотя бы немножечко притормозить этот обвал?

Если все графики заболеваний станут как в Южной Корее. В Южной Корее фактически тоже плато, и их жесткие меры привели к тому, что у них не вот так вот выглядит рост заболеваемости, а вот так вот, то есть типа логарифм против экспоненты, условно. И в этом плане действительно, если вдруг мы увидим в развитых странах через пару недель, что там все стабилизируется, и действительно они выходят на какое-то все-таки плато, тогда будет более-менее разумная ситуация. Если мы этого не увидим, я думаю, рынки будут очень уверенно проседать и дальше.

Тем не менее, даже для этого нужно еще время, две-три недели, примерно так, чтобы хоть как-то стало похоже.

Абсолютно так. Потому что опять же, из вирусологии…

Как далеко мы успеем улететь за эти две-три недели и насколько, в какой степени ущерб будет не чтобы непоправимым, но по крайней мере, не отыгрываемым просто назад?

У меня взгляд простой. Когда люди становятся бумажно беднее, они зачастую тратят меньше, это правда. Но мы понимаем, что на самом деле средний или медианный американец, европеец и так далее, он не то чтобы сильно богат, и он все равно живет во многом где-то на кредитные средства, где-то выплачивает свою ипотеку, поэтому я думаю, что вот это снижение бумажных состояний, которое обязательно произойдет и уже происходит, оно не обязано так уж сильно отразиться на деловой активности. Если у нас будет определенность с тем, как страны будут проходить свои пики заболевания, мне кажется, все вернется на круги своя. То есть просадка будет большой, некоторые говорят уже про 50% просадки американских рынков, и это нормально, потенциально возможная, на 20% он уже просел как бы с пиков, и сильнее даже, чем эта цифра, поэтому в принципе почему бы и нет. Если я сейчас ничего не путаю, а наверное, я все-таки могу перепутать, в 2000-2001 он просел где-то на 90%, а после этого был безумный рост Netflix и всего остального, то есть в этом плане мы понимаем, что это не критично для отдельно взятой экономики.

Но это если мы говорим про финансовые рынки. А если мы говорим про реальный сектор, насколько у него запас прочности, вот как долго он может жить в состоянии такого форс-мажора?

Мой взгляд, я сегодня еще раз взглянул и на американские тоже данные, что-то все плохо очень выглядит, прямо сильно плохо, с точки зрения того, что скорее всего, американская экономика, если не в рецессии будет первые два квартала вряд ли, все-таки я думаю, что нет, то технически она во втором квартале просядет очень сильно. И в этом плане, мне кажется, что деловая активность затормозится. В чем прелесть, в том, что китайская экономика, как более плановая, она способна сказать: «Ребята, мы кажется недоинвестировали в первом квартале, давайте-ка мы развернемся во втором-четвертом». У большинства экономик других такого планового влияния нет, и там инвесторы нервничают часто до такой степени, что откладывают свои инвестиции на годик-другой, а не на квартал-другой. И мне кажется, что действительно деловая активность будет очень тяжелая в этом году, хотя мы сегодня говорили с одной коллегой, мы оба ждем все еще роста российской экономики, пока еще роста, в 2020 году.

Сейчас мы про Россию обязательно поговорим. Хочется про мир еще закончить, потому что JPMorgan тоже, комментарии идут оттуда, руководитель отдела рынков Дэвид Стаббс говорит о том, что ожидает череду дефолтов в ближайшее время, в первую очередь он говорит, собственно, о долгах, о долговых обязательствах на развивающихся рынках, то есть, например, такой страны, как наша, ну и так далее. Вот это снова в продолжение, к вопросу о том, какой запас прочности. Вот я говорю, сколько мы в таком режиме, как вам кажется, можем еще прожить, прежде чем действительно начнутся банкротства, закрытие предприятий, массовые увольнения, которые уже просто тем, что все перестанут болеть, уже не вернуть, потому что надо будет эти компании как-то строить заново, заново занимать людей и так далее.

Банкротство же это не панацея, то есть это не обязано приводить к закрытию предприятия, это панацея в смысле того, что это немножко лечит происходящие экономические проблемы, но это не убийство предприятия в большинстве ситуаций, потому что банкротство просто передает…

Ну, это в Штатах так.

Да много где на самом деле, потому что банкротство фактически передает просто собственность в руки нового собственника, который будет более адекватно относиться, например, к долговым обязательствам, и не будет набирать такой долг. Здесь ситуации везде надо, к сожалению, разделять, то есть развивающиеся рынки совершенно не одинаковые, и Россия в этом плане (извини, 2008 год) это тихая гавань, то есть в этом плане мы сильно отличаемся от большинства других рынков, мы сильно не закредитованы, то есть у нас проблем существенных не будет. Китай, например, закредитован радикально, то есть цифры настолько отличаются, если думать про совокупный долг российских компаний и государства, у нас этот долг меньше, чем наши международные резервы совокупные. Если мы думаем про Китай, там порядка 300% к ВВП совокупный долг, который у них есть, и у государства и у предприятий.

Это и государственный, и предприятия.

Да. И если я ничего не путаю, там в некоторых странах ситуация становится еще более сложной, Италия, например, там один госдолг выше 100%, я уже просто забыл точное число, там может и 130% уже они достигли.

Да, причем эти цифры как с долгового кризиса середины десятых, они там так примерно и есть.

Да. А если говорить про Грецию, там вообще как бы все ужас и кошмар. В этом плане, сегодня вот некоторые коллеги уже действительно обсуждали вопрос того, что в Италии как раз риски дефолта существенные, но что тут, собственно, входит в игру, в игру вступают наши замечательные центральные банки. Не только российский, который в меньшей степени в этой ситуации обязан что-то делать, но европейские, ФРС и многие другие центральные банки, они просто будут скупать эти долги. И когда им скажут, что Италия на грани дефолта, и хуже того, выхода из зоны евро, а это, вообще говоря, гораздо больший риск для европейских стран, чем дефолт. Ну, дефолт и дефолт как бы, ну не повезло, будем как-то реструктурировать. А вот если они будут стоять перед выбором, выпускать Италию из зоны евро или купить ее долги, то они купят ее долги, потому что пролонгировать эти долги, реструктурировать их на пятьдесят лет вперед сейчас, при нынешних ставках, гораздо проще, чем позволять Италии разрушать зону евро. Поэтому, мне кажется, что пока все контролируемо. Плохо, но контролируемо. То есть вот эта просадка экономики, как мы помним 2009 год, который был очень тяжелый для мировой экономики, он все-таки не привел к тому, что мы все вышли на улицу, и что безработица была 90%, хотя она была растущей.

И в каменный век мы не вернулись, к счастью.

Да, абсолютно. То есть безработица много где выросла, особенно среди молодежи, это правда, но гибкость некоторых экономик позволила им постепенно вернуть все на круги своя, поэтому я пока не думаю, что риски высоки.

Чтобы завершить, я имею в виду, с миром, вы начали с того, что собственно меры предпринимают такие же, как в 2008 году, но причины совсем другие. И действительно, собственно, и на рынках мы видим тоже, что меры, кажется, рынок на них не реагирует вообще, на эти 700 миллиардов долларов чистого кэша, который предлагается всем желающим, подходи и бери практически. Тут возникает вопрос. Кажется, что это довольно очевидно, что это не сработает, тогда зачем это принимают? Нет других вариантов или другие какие-то слишком рискованные? Как здесь можно было понять мотивацию как раз ФРС и тех, кто пытается управлять этой ситуацией?

Мой взгляд такой, что вот, скажем, ФРС ночью сегодня, по московскому, правда, времени, снизила ставку до ноля, то есть на целый один процентный пункт сразу, это очень похоже с тем, что было в 2008 году, и рынки реагировали ровно так же, то есть они падали. Почему? Потому что инвесторы говорят: мы все понимаем, ФРС настолько плохо думает о будущем американской экономики, что ей нужно немедленно очень сильно помогать, и это означает, что стоимость активов должны еще припасть куда-то там к более равновесному и справедливому значению, поэтому здесь я реакции рынков какой-то специфически новой не вижу. Что касается взаимодействия фискальной и монетарной власти, вот сейчас, как ни странно, большинство стран уроки выучили. То есть когда мы думаем про 2008-2009-2010, мы помним, что на самом деле в США, если смотреть на уровни совокупного государства, а не федерального уровня как бы, и по штатам тоже, то там фактически госрасходы снижались в номинальном выражении. Сейчас этого не будет, потому что Трамп очень хочет переизбраться, на самом деле это главный мотив, мне кажется. Ну, ладно, извини, господин Трамп. И он и налоговую, видимо, реформу проведет очередную, то есть он вернет деньги немножко домохозяйствам, и с другой стороны, наверное, как-то будет облегчено временно бремя на компании. Поэтому, мне кажется, что сейчас и монетарные, и фискальные власти во многих странах хорошо понимают, что с этим кризисом надо бороться, несмотря на то, что причина другая. То есть причина опять же, на мой вкус, на большую долю со стороны предложения, но других методов они не знают, то есть как еще раскатать, раскачать предложение в этой ситуации, совершенно непонятно. Почему, потому что мы не можем всех обрызгать дезодорантом и закончить на этом, дезинфицировать придется долго, переболеть придется многим, наверное. И в этом плане, с сожалению, мы не можем просто сказать — начинайте восстанавливать свои цепочки производства, это так вот здесь не делается. Здесь, к сожалению, медицинская история, а не просто вот эти animal spirit, рациональный оптимизм и пессимизм.

Ну да, фактически то, что объявляют и в Штатах, и в Европе, и сейчас, видимо, у нас тоже, по части налоговых каникул, таких субсидий, сяких субсидий, это вот фактически весь инструментарий, который есть у правительства?

Практически, да. То есть государство и Центральный банк, две части этого огромного правительства, они не могут сделать ничего другого, у них есть ставки, всякие там ломбардные списки, чтобы облегчить представление ликвидности, но и с другой стороны, вот эти налоговые послабления разного типа, которые можно попробовать сделать. Я слышал, что в Гонконге, кажется, власти вернули каждому гонконгцу десять тысяч гонконгских долларов, но я не понял, правда это или нет, надо проверять документацию.

Я тоже видел эту новость, там 1200 долларов получалось, вот просто буквально каждому, пойдите что-нибудь купите. Такой разовый базовый доход выдали. Хотя вы правы, что надо проверять, я в одном источнике это видел, но не суть. Про Россию. Значит, нефть, наша кормилица, продолжает падать, сегодня уже упала ниже тридцати долларов. Опять же, не очень понятно, где тут дно, на чем она должна остановиться, в связи с чем, учитывая, что новости пока, касающиеся нефти, все только хуже и хуже, и с точки зрения спроса, и с точки зрения предложения.

Ну, война всех против всех, которую устроили теперь ОПЕК и Россия, это война без начала и конца. Мы понимаем прекрасно, наверное, уже внимательно посмотрев на ситуацию, что сланцевые производители не умирают так быстро, но целью российских министров, чиновников и ведомств является убить их не в течение 2020 года, а убить их на долгий срок, в течение какого-то периода времени, возможно, полутора лет, если это понадобится. И в этом плане, к сожалению, то, что вот эта война сейчас началась, эта война, видимо, надолго. И видимо, это снижение цен, ну вот может быть, и на полтора года, а может быть, и на более длинный период времени. Может быть, не 25, но около, в районе 30 она может колебаться еще некоторое время. Здесь, с одной стороны, это очень плохо, потому что наш действительно внешний рынок сильно будет реагировать, с другой стороны, не настолько ужасно, потому что у нас плавающий курс. Для нас, в отличие от Саудовской Аравии, ситуация немножко попроще, потому что рубль, который ослабляется, с одной стороны нам всем приносит, наверное, внутреннее чувство «да сколько же можно», с другой стороны, он на инфляцию не так сильно влияет, как это ни странно, вот даже по историческим данным. Мы видим, что в этом году инфляция если и достигнет 6%, то это будет такой неожиданный для многих экономистов рывок.

Крайний сценарий, да.

Похоже, что она должна быть даже ниже, чем 6%, опять же, в среднем, мы все понимаем, что у всех разные корзины и так далее. И история с тем, что вы видите падение спроса из-за коронавируса или других каких-то явлений, и вы не можете больше помогать американским сланцевым производителям, эта история очень понятная, она очень естественным образом была продана, было прекрасное совершенно интервью с Reuters, если я ничего не путаю, одного из наших замминистров, очень уважаемого.

Да, я всем рекомендую. Человек, который отвечает, курирует наши переговоры с ОПЕК.

И очень долгие годы этим занимался, и занимается.

Очень подробно там описывает всю нашу позицию, надо сказать, весьма доступным языком. Я просто нашим зрителям говорю, что это просто интересное чтиво, скажем так.

Да, очень стоит. Я как экономист, наверное, очень страдаю, что это происходит одновременно с тем, что у нас большие проблемы с миллионом вещей, в том числе с деловой активностью. Лучше бы это было делать тогда, в 2019 году, когда ситуация была более подконтрольной, но тут уж ничего не поделаешь, кризисы приходят одновременно, как всегда. В общем, история такая, что для российской экономики это не убийство, потому что у нас, понятно, что экономика это не нефть одна, и не нефтепродукты одни, и даже не металл, и там лес еще. У нас большая часть экономики это сервисы, которые мы друг другу предоставляем. Где-то мы ходим в рестораны, где-то мы образовываем людей, где-то медицина, где-то какие-то другие виды услуг, которыми все мы ежедневно пользуемся. И в этом плане российская экономика от этого падения нефти не умрет. Во-первых, из-за сбалансированности импортом, потому что наш курс слабеет, мы не сможем столько импорта покупать, и в результате баланс нашей внешней торговли, он более-менее сходится, и с другой стороны из-за того, что в принципе экономика не построена только на нефти, как можно было бы думать.

В связи с этим, что касается курса, что сразу приходит в голову после нефти. Мы видели в начале прошлой недели, судя по всему, как Центральный банк даже немного поучаствовал в торгах, поддержал в районе 72 примерно полтора дня, так сказать, чтобы сбить вот эту первую реакцию. Сейчас кажется, судя по тому, что он плюс-минус полтора рубля туда-сюда ходит, видимо, так сказать, снова вернулись к свободной торговле.

Если я правильно понимаю, нет. Потому что у нас же есть бюджетное правило и Фонд национального благосостояния, который, вообще говоря, настроен таким образом: если цена на нефть выше примерно 43 долларов за Urals, я бы сказал, но тут можно очень сильно спорить, но все равно, мне кажется, за Urals, то есть за нашу марку нефти, за российскую.

Которая на 3-4 доллара дешевле, чем Brent, как бы на которую мы смотрим обычно.

Сейчас вот как бы дисконт, похоже, снизился. То тогда мы закупали на наши нефтяные сверхдоходы в Фонд национального благосостояния валюту. Поскольку сейчас цена упала существенно ниже, то теперь Минфин технически продает на рынке валюту из этого Фонда национального благосостояния, и вот этот курс 75, он технически тоже не то чтобы совсем рыночный. Как бы без этих продаж, которые не столь велики на самом деле, но все равно, без них курс был бы, наверное, еще более слабым. И в этом плане сейчас он не совсем абсолютно рыночный, как и всегда при бюджетном правиле.

Тогда возникает вопрос, если он сейчас не рыночный, то где он мог бы быть рыночным? Грубо говоря, как долго мы до этого равновесия можем плавно идти на самом деле?

Плавного не будет. Если вдруг как бы совсем прекратить продажи из ФНБ и сказать, что нет, бюджетное правило очень хорошее, классно работает, но все-таки нефть ниже 30, как бы оно перестало работать, тогда реакция будет очень бурной и быстрой. Там наш рынок, как он показывает себя валютный, умеет очень быстро подстраиваться под изменяющиеся обстоятельства, поэтому я думаю, что все это произойдет буквально в течение одной торговой сессии. Но вот какой уровень равновесный, здесь много споров, потому что один банк сегодня утверждал, что 95 должно быть при нефти где-то там 25 или ниже, другие исследователи считают, что при нефти 25-30 он где-то в районе 85+ должен колебаться. Здесь, к сожалению, теперь все сценарии скорее вот такие, на ослабление рубля, в текущем, по крайней мере, варианте. И если вдруг произойдет что-то невероятно хорошее, что я, например, не могу больше придумать, потому что ФРС свой шаг сделала, Трамп сделал как бы, многие другие страны что-то предпринимают, ничего не помогает, поэтому я не вижу никаких шагов, которые бы привели к какой-то стабилизации в данной ситуации, я нефтяного рынка, конечно, имею в виду. И здесь вот мне кажется, что здесь надо понимать, что это, возможно, не на долгосрочную перспективу, то есть не то чтобы он сейчас выйдет на 95, а в следующем году будет 120, нет, конечно. Здесь скорее история про то, что когда стабилизация нефтяного рынка произойдет, и цены вернутся обратно в диапазон, который нужен нефтяникам, в районе там 45-55, говорят они, то в этой ситуации рубль, конечно, отыграет все обратно, просто в данный момент времени он, скорее, слишком крепкий.

Тут еще возникает вопрос, есть ли какая-то зависимость между тем, как долго цена остается низкой, и дальнейшим падением? То есть, грубо говоря, полгода 25 долларов за нефть, рубль 90, год — рубль 120, полтора года — рубль 150, есть ли в этом какая-то такая прогрессия?

Совершенно никакой зависимости такого типа нет. Я как всегда со своими студентами все эти вещи обсуждаю, есть очень любопытная зависимость, вот есть взять курс с 1996, допустим, года, практически с любого, не важно, и посчитать, с 1996 по 2019, что с курсом произошло, то оказывается, что почти целиком вот это изменение номинального курса соответствует разнице инфляции в российской экономике и в американской экономике. То есть если мы смотрим на курс доллара, то почти все долгосрочное движение определяется просто тем, как инфляция по-разному выглядит. У нас она повыше, там она пониже, рубль должен ослабляться из-за этого в течение времени, потому что иначе, если он не ослабляется, у нас слишком дорогими становятся наши внутренние товары, мы не можем их продавать за рубеж и так далее. И вот мой взгляд очень простой: если нефть остается низкой, это совершенно не означает вот этой вот спирали ослабления рубля, это просто означает переход на некоторый новый уровень и колебания в районе этого нового уровня.

И жизнь там, на этом уровне. В этом смысле тогда уже вопрос как раз про то, что называется, фискальные методы, то есть про то, что можем предпринять наше правительство. Сегодня уже вот пошли первые новости о том, что в среду, возможно, будет принят некоторый план, включающий в себя компенсацию доходов людей, которые находятся на карантине, закупка необходимых материалов для тест-систем, налоговые каникулы для бизнеса, квартальная отсрочка для выплаты налогов, ну и так далее, я некоторые пункты из этого списка читаю, очевидно, что он будет еще больше. И уже пошли оценки, триста миллиардов рублей, нет, больше, нет, этого хватит, нет, это немного. Во-первых, действительно, можно ли, вот вы для себя представляете вообще, про какой масштаб расходов дополнительных может идти сейчас речь? Вот из той ситуации, которую мы сейчас видим, по крайней мере. И потребуется ли для их исполнения как раз дополнительная девальвация, в общем, какие-то специальные меры, грубо говоря?

Специальные меры не потребуются. Здесь девальвация, опять же, термин такой, как будто государство целенаправленно валюту ослабляет, не совсем такая история.

Такие комментарии сегодня тоже звучали уже.

Конечно-конечно, это абсолютная правда. Но у нас рыночный курс, здесь надо понимать, что Россия в каком-то смысле самый чистый эксперимент с плавающим рублем, то есть почти во всех остальных странах центральные банки регулярно ходят с интервенциями на рынок. В России этого практически нет, то есть вот эти бюджетное правило и все подобное, это совершенно другая история, это не Центральный банк делает. Ну, ладно, это просто как бы намек на то, что девальвация руками государства это вот такой не строгий термин в российских условиях. Но здесь ситуация такая. Оценка 300 миллиардов, она очень грубая и примерная, потому что все равно время покажет, что такое эти дополнительные меры. Надо понимать, что расходная часть нашего федерального бюджета это порядка 19 триллионов рублей за прошлый год, если я ничего не путаю, и значит, 300 миллиардов в этом смысле существенная сумма. Но сравнивая, скажем, с демографическими предложениями президента, это в районе 450 миллиардов рублей, если я ничего не путаю.

Да-да, порядок где-то такой, только на это.

То есть эти 300 миллиардов рублей это не радикально огромные деньги все равно. Где их взять, это вопрос тонкий. Конечно, Фонд национального благосостояния здесь практически точно придется продавать, ровно потому, что иначе не выполнить эти обязательства, слишком низкая нефть, слишком сильный в терминах этой нефти рубль. Там если посмотреть, что последнее время, последние некоторые годы и месяцы, что нефть нам с рублем вместе приносили, значит, это примерно 2,700 было за баррель. Не 3,600, как многие надеются, но 2,700 в рублях, и в этом плане нам, конечно, сейчас будет некоторый недостаток наших доходов очевиден. Таможня не дособирает, конечно, очень сильно пошлины, потому что у нас просто мало импорта становится из-за многих вещей, с Китаем происходящих, и это потеря миллиарда рублей в день, если я правильно их понимаю. В этом плане там совершенно безумные цифры, дефицит бюджета в первых двух месяцах оказался радикально удивительным, то есть мы сильно, как аналитики, недооценили, насколько быстро, с одной стороны, государство начинает тратить деньги в этом году, что очень хорошо, потому что опять же, в прошлом году оно сидело до декабря, и некоторые проекты не успело выполнить. И поэтому то, что вот сейчас это timely началось, я честно говоря, с одной стороны был удивлен, с другой стороны, обрадован, потому что, мне кажется, что правительство Мишустина, несмотря на все детали, уже очень активно начинает работать над тем, чтобы деньги доходили до экономики, это важно. Поэтому 300 — это очень грубо, то есть, вот как бы что там будет, там может быть разброс в сотни миллиардов рублей, I am sorry, то есть там действительно как бы эти подсчеты они очень приблизительные в данный момент, потому что вообще непонятно, как деловая активность будет…

Тут у нас возникает вопрос вот в чем, что кажется, что вот эта оценка, она как бы из сегодняшнего дня, при этом очевидно, ситуация, по всей видимости, будет ухудшаться, и будут появляться новые, так сказать, костры, которые надо тушить, в реальном секторе и так далее.

Или приказы, или что-то там еще в разных городах, которые говорят «больше 50 не собираться», и в этом смысле как сегодня произошло в Москве, то есть как это будет дальше меняться, это очень большой вопрос. Если дальше скажут больше десяти не собираться, то мы уже и в караоке с другими интересными последствиями не пойдем, то есть как бы деловая активность может сильно ухудшиться, и надо будет помогать некоторым, по крайней мере, компаниям, думая о том, что бы они могли сделать еще. Поэтому, конечно, все это будет буквально день за днем меняться, прямо на наших глазах.

Я понимаю, что я такие вам вопросы задаю, на которые в принципе ответа нет. Но тем не менее, тут хочется, правда, возвращаясь все равно к запасу прочности, понять, я вот просто по разговору со своими знакомыми, говорят: «Ну вот, посмотрим, что будет там через неделю-две», кто-то говорит — на пару месяцев, кто-то говорит — до конца года, то есть я имею в виду вся эта история с вирусом, с карантином и так далее. И никто не знает, как на самом деле, но тем не менее, есть ли какие-то пороговые, так сказать, отсечки по времени, после которых происходят какие-то тектонические изменения в экономике, в ее структуре, в ее устройстве, которые, пусть уже даже давно придумают вакцину и мы как-то поборем этот вирус, но последствия мы будем расхлебывать еще очень долго, а может быть, вообще уже не вернемся к тому, что было, уже никогда.

Я совершенно не верю, что это приведет хоть к какой-то серьезной перестройке экономики. Я очень верю, что некоторые сервисы, особенно онлайн, существенно вырастут, доставка очень сильно, наверное, вырастет, в том числе и продуктов на дом, не только доставка еды. Но я абсолютно не верю, что найдется какой-то новый способ взаимодействия в большинстве отраслей. Дело в том, что там, где можно было перевести на удаленку, допустим, и меньше использовать офисы, там это начинали делать уже некоторое время назад, начиная с айтишников и заканчивая многими сервисами обработки данных и анализом этих данных. Поэтому я совершенно не верю для себя, что мы найдем новый какой-то экономический уклад, в котором мы все будем ходить в скафандрах и друг друга целовать нога об ногу, то есть в этом плане мы в конце концов все это прекратим, наверное. И я бы сказал, что примеры все-таки были. Я вот «испанский» грипп не застал, как можно догадаться, наверное, но тем не менее, и «свиной», и атипичную пневмонию я застал. Во-первых, я плохо помню последствия хоть какие-то серьезные вот такого масштаба, потому что никто парился, потому что, если я ничего не путаю, «свиной» грипп, кажется, в Америке был очень активен, и это никого не волновало, и никто не закрывал никакие международные перелеты. Все было прекрасно, ну прилетит, ну полечится, ничего страшного, приобретем иммунную какую-то, наверное, возможность новую. И в этом смысле, я думаю, что перестройка скорее дойдет до того, что мы чаще начнем мыть руки, и этим примерно все и закончится.

Это неплохой результат, надо сказать.

Это огромный результат, в XIX веке это привело к отличному улучшению в медицине, поэтому давайте действительно это делать чаще.

Слушайте, это очень позитивный прогноз во всей этой непростой истории. Спасибо вам большое. Наверное, мы на этом какую-то поставим точку с запятой, хотя очевидно, у нас раз в неделю будет здесь какое-то собрание оперативного штаба, с попыткой понять, что происходит, и куда это все несется. Что могу вам сказать, мойте чаще руки, пусть действительно хотя бы такой будет позитивный результат от этого всего.

И не чихайте на взрослых.

И не чихайте ни на взрослых, ни на детей, ни на кого не чихайте.

Спасибо вам большое.

Спасибо.

Это был Олег Шибанов, академический директор Центра исследования финансовых технологий и цифровой экономики Сколково-РЭШ. На этом мы заканчиваем, увидимся в следующий понедельник. Надеюсь, к тому времени больше плохих новостей хотя бы не станет, а мы хотя бы на этом плато и останемся. До встречи, оставайтесь на Дожде.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.