Российскую вакцину от COVID-19 могут начать применять уже осенью. Эпидемиолог объясняет, почему это рано и опасно

Здравствуйте!

Здравствуйте, дамы и господа!

По вашей оценке, когда будет массовая вакцинация?

Правильнее сказать так: не по моей оценке, по оценке лучших специалистов мировых, можно ожидать появления вакцины в 2021 году, может быть, к концу 2021 года вакцина будет доступна как коммерческий продукт. Дело в том, что разработка вакцины ― это не только получение вещества, это многоэтапное испытание и доказательство того, что она безопасна и эффективна, то есть того, что она защищает от болезни. Это невозможно сделать за месяц, невозможно сделать за полтора-два месяца.

И это заявление о том, что в сентябре уже будут прививать, сделанное господином Гинзбургом, вызывает очень большую тревогу не только у меня. Дело в том, что поскольку эпидемия воспринимается очень серьезно в мире, то и при разработке лекарств, и при разработке вакцин очень многие вещи очень сильно упрощаются. Это приводит к тому, что все, что раньше делалось для безопасности фармацевтических продуктов, для безопасности вакцин, это срезание углов может привести к возникновению новых опасностей.

То есть в организме могут появиться какие-то реакции, насколько я понимаю, которые могут быть опасны для него, и чтобы проверить, появляются эти реакции или нет, нужно достаточно длительное время, некоторые говорят, что да, действительно, около года. Правильно я понимаю?

Дело в том, что прежде всего разработка вакцины против коронавируса ― это принципиально сложная задача. До сегодняшнего дня не существует эффективных противокоронавирусных вакцин, то есть это задача, которую до сих пор пытались решать и, по-хорошему, ее не решили. Поэтому то, что у нас вдруг появляется 100500 кандидатных вакцин, уже само по себе выглядит тревожно, а когда говорят, что уже прошли первые испытания, уже людям ввели, всего-то через три месяца, это вызывает особенно большую тревогу.

Подчеркиваю, что необходимы испытания, в которых одних людей будут вакцинировать, других не вакцинировать и в течение длительного времени наблюдать за тем, как будут заболевать люди в одной группе и в другой. Ожидается, что люди, которые вакцинированы, не будут заболевать или будут заболевать очень редко и эта защита будет длиться какой-то достаточно разумный период времени, например, хотя бы год. Эти испытания никак не могут быть пройдены ни за месяц, ни за два. Иногда делают так называемые экспериментальные испытания, когда одних вакцинируют, других не вакцинируют, а потом заражают этим вирусом. Но коронавирус, с которым мы имеем сейчас дело, является довольно опасным, и поэтому приглашать людей для того, чтобы их активно заражали этим вирусом для проверки эффективности вакцины, боюсь, что этот тип эксперимента для данной ситуации не подходит.

Поэтому несмотря на то, что мы все, конечно, желаем, чтобы появилась как можно скорее эффективная вакцина, во-первых, здесь не нужно обольщаться, во-вторых, мы все должны быть заинтересованы в том, чтобы все было сделано хотя бы с соблюдением основных правил.

Как понять, что вакцина действует, помимо наличия этих антител, о которых уже заявляет глава института имени Гамалеи Гинзбург?

Наличие антител говорит о реакции организма на введенное вещество, но насколько эти антитела защищают вакцинированного человека, можно установить только в таком эксперименте, про который я сказал, когда одних людей вакцинируют, других нет и эти одинаковые люди, одни вакцинированные, другие нет, живут и подвергаются заражению. Если люди, которые вакцинированы, не заражаются, не заболевают, значит, вакцина работает.

Всякий прогноз просто на основании наличия антител является очень приблизительным, очень первоначальным. И вот одна из вакцин, которая уже прошла такую проверку в Соединенных Штатах, тоже вызывает появление антител, но компании не приходит в голову на основании этого делать заявку на регистрацию вакцины. Необходимы испытания на людях, которые покажут, что она действительно защищает.

Василий, но вы же понимаете, что здесь вопрос и политический в том числе: тот, кто первый разработает вакцину, которая сможет помочь всему миру, может считаться в некоем смысле даже таким спасителем. Понятное дело, каждая держава хочет быть в этом направлении первой. Как будут развиваться события, когда кто-либо заявит о том, что у него есть готовый рабочий уже не прототип, действующая вакцина? Ваш прогноз?

Здесь очень много существует проблем, связанных с политикой и с большими деньгами. Прежде всего появление такой заявленной действующей вакцины будет встречено с недоверием, будут требоваться доказательства, что она работает. Но как только окажется, что она работает и это будет заявлено с трибуны Организации Объединенных Наций, появится требование к этой стране, к России, Франции или Соединенным Штатам делиться. И вот это «делиться» не находит пока отклика у фармацевтической индустрии и не находит отклика у серьезных политиков.

Если французская компания разработает вакцину и научится эту вакцину делать, то не факт, что эту вакцину смогут делать в Новосибирске или в Москве, потому что технология достаточно сложная и не так легко переносимая, во-вторых, не факт, что разработки французского народа в развитии своей фармацевтической индустрии должны вот так просто выбрасываться на всеобщее использование. Думаю, что Франция, или если Россия, Италия, все равно страны в первую очередь станут вакцинировать своих граждан.

Здесь очень много места для политики, но все-таки на первом месте стоит уже не политика, а здоровье. Только хорошо проверенная вакцина, все остальное потом.

Мы, конечно, хотим гордиться российскими учеными, надеемся, что вакцину в ближайшее время удастся создать им. Путин, кстати, уже говорил, что вакцина от Эболы в России самая эффективная. Как вы считаете, каков ваш прогноз? Есть шансы, что мы все-таки будем первыми в этом направлении?

Вакцина от Эболы ― это большой позор. Испытания вакцины от Эболы были фальсифицированы, и это доказано, можно сходить на сайт Ассоциации участников клинических испытаний. Министерство здравоохранения фасильфицировало документацию, клинических испытаний этой вакцины по защите вакцинируемого населения не было проведено.

То есть надо четко различать то, что заявлено, и то, что реально сделано. Может быть, вакцина от Эболы так не волнует российских граждан, Эбола все-таки в Африке, но этот-то вирус у нас здесь, в России, и мы должны относиться к этому вполне серьезно, я думаю.

Главная ли задача сейчас ― разработка вакцины или, может быть, важнее определить сам протокол лечения, ведь мы видим, что коронавирусную инфекцию пытаются лечить самыми разными препаратами: антималярийными, имбирем, лимоном ― чем только не пытаются? Какая сейчас основная задача стоит перед учеными и теми, кто пытается бороться с коронавирусной инфекцией?

Современное общество с его самолетами, ядерными бомбами, твиттером и бойлером очень высокого мнения о себе. В XXI веке этому обществу досталась инфекция, против которой у нас ничего нет, ни вакцин, ни лекарств. Человечество уже сталкивалось с этим, СПИД 40 лет назад, проблема была успешно решена. Но не факт, что эта проблема будет успешно решена в такие же короткие сроки и столь же успешно.

Поэтому до сегодняшнего дня у нас нет ни эффективного лекарства против вируса, у нас нет вакцины, у нас что есть? У нас есть героические врачи, которые помогают этим больным пережить эту болезнь, подчеркиваю, активного лечения противовирусного нет. Врачи, которые занимаются искусственной вентиляцией, уходом за людьми и так далее, помогают больным пережить этот острый период и выздороветь, по большому счету, своими природными силами.

И вот в этой ситуации чрезвычайно важно, чтобы научные основания для лечения не отбрасывались, чтобы авантюры не тащили нас вперед. История с противомалярийными препаратами ― это как раз пример такой авантюры, которая уже несколько месяцев трясет весь мир, когда один легкомысленный, хотя говорят, что ленивый французский ученый запустил эту идею. Эту идею подхватил Трамп, эту идею подхватил Собянин, и вот на основе этого все крутится и крутится. Между тем сегодня уже точно известно, что гидроксихлорохины не являются эффективными лекарствами, более того, они являются опасными и бесполезными.

И вот сегодня наконец-то, подчеркиваю, на второй месяц после того, как показано, что это лекарство бесполезно, московское правительство объявляет, что да, мы не будем проводить профилактику гидроксихлорохином. Но за это время уже сотни людей умерли просто от того побочного эффекта гидроксихлорохина, который есть, он вызывает остановку сердца.

То есть это чрезвычайно важно, что сейчас в ближайшие месяцы у человечества будет только один механизм ― механизм совершенствования нашего социального поведения. Необходимо восстанавливать нормальную жизнь, но при этом сохранять дистанцирование, мыть руки и так далее, чтобы наша жизнь восстанавливалась и начиналась, несмотря на отсутствие вакцины.

Фото: Игорь Иванко / Агентство «Москва»

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.