«У нас нет никакой новой этики»: главред Maxim объяснил, почему в России возможны штрафы за длинные волосы и макияж

Эксперты также указали, что на премии были гости, «одежда и поведение которых „культурально“ в России не соответствует образу мужчины традиционной половой ориентации». В постановлении упоминается, в частности, что Алексей Жидковский, приехал на премию «в брючном костюме (в зеленой жилетке, черном пиджаке и розовых брюках), с длинными волосами и макияжем». Обсудили это с главным редактором журнала Maxim Александром Маленковым.

Вы главный редактор журнала, который, видимо, ориентирован на тех самых образцовых мужчин, которых описывает Центр специальных исследований и экспертиз вместе с Басманным районным судом. Как вы относитесь вообще к этому разделению, определению, которое впервые на моей памяти так жестко сформулировано в суде, в частности?

Понимаете, этот вопрос подразумевает, что наше правосудие оперирует в какой-то логике и мы пытаемся ее понять. Но, мне кажется, все уже давно понимают, что логика, в общем, вместе с деградацией всей судебно-правовой системы давно утекла. Ни законы, которые принимаются, ни их формулировки, ни то, как они принимаются, ни то, как они применяются, ни то даже, как на основе этих странных законов выносятся судебные решения, ни экспертиза ― все это не выдерживает никакой критики. И, в общем-то, можно было бы перестать даже это воспринимать как новости и просто решить для себя, что мы живем в неправовом государстве. В общем, я думаю, это так.

Основы юриспруденции у нас отсутствуют, у нас не ведутся прения, у нас принимаются решения на основе экспертизы людей, которые, в общем-то, не должны иметь компетенций в таких вопросах, где вообще трудно иметь мнение, это все вкусовщина. Законы наполнены обтекаемыми терминами, не объясняющими, что это значит. Понимаете, даже оскорбления, пропаганда ― это все очень расплывчатые термины, а уж когда мы начинаем применять эти странные законы к произведениям искусства, а, в общем, это было шоу, то есть предмет искусства, это становится абсурдным действительно.

Поэтому проще всего сказать, что это бессмысленно анализировать. Аня, просто дело в том, что мы все понимаем, у нас судебные решения выносятся по понятиям, и тут мы все понимаем, о чем речь. То есть это не законы, это не суды, это понятийные такие разборки. В общем, все понимают, что за такое прилетит, наверно, не придется никому ничего доказывать или опровергать, просто прилетит.

Просто сформулировано представление о том, что такое образ мужчины традиционной половой ориентации. Есть ли вообще сегодня такие канонические представления? Насколько эволюционировали в этом смысле?..

Они есть у нас в головах.

Да, какие они?

Мы все понимаем, да, на уровне понятий, по понятиям, что такое традиционный мужчина и что такое нетрадиционный мужчина. Это ни в коем случае не может быть судебной формулировкой, юридической формулировкой, потому что понятия отличаются от юридических формулировок размытостью границ. То есть мы все понимаем, что это точно традиционный мужчина, вот он в костюме, с короткой стрижкой, а вот это существо, выглядящее как женщина, ― это нетрадиционный мужчина. И мы разошлись, мы все поняли, да.

Но в суде нужно проводить границы, и так же, как никогда невозможно провести между эротикой и порнографией, никогда невозможно провести границу между мнением и пропагандой, точно так же невозможно провести четкую границу между традиционным мужчиной и нетрадиционным. Но в том-то и дело, что мы все понимаем… Знаете, как невозможно четко сформулировать отличия собаки от кошки визуально, любой ребенок тебе скажет, что это кошка, а это собака, а компьютер ты не можешь научить, только искусственный интеллект, вот так и здесь.

Мы все понимаем, но границу сформулировать не можем. Тем более когда речь идет о шоу, когда там допустимо все, любые переодевания всегда разрешались. А волосы? Насколько волосы нельзя длиннее? А если он певец, ему можно или нельзя длинные волосы? А макияж ― каждый второй актер на сцене в макияже, тьфу, понимаете. Вот по понятиям, да. Поэтому если наши суды оперируют понятиями, значит, мы в такой стране живем и надо перестать этому удивляться, что я давно и сделал.

Интересно, делая мужское издание в нынешнем мире, где вообще небинарность ― это распространенное явление, где все женское могут носить мужчины, включая юбки, например, они часто встречаются в модных коллекциях, просто не все, может, рискуют их надевать, но в целом, да. И волосы длинные, и макияж, и ногти красить ― все это модно. Каким образом, где рамки, условно говоря, мужской моды, например, которые можно жестко описать: это только для мужчин?

Ваш канал, мой любимый, «Серебряный дождь»…

Он просто Дождь, Саша.

Дождь, хорошо, да. Ваш канал Дождь на двух планетах одновременно. То есть он живет и в небинарном мире, и в мире пыток полицейскими дубинками. Это разные миры, понимаете? В России нет никакого небинарного мира. Мы издаем журнал в России, это действительно очень, очень, я несколько раз тут произнес слово «очень», традиционное общество. К сожалению, это не насаждается сверху. Знаете, кто-то говорил из тех, кого нельзя называть: «Ты никогда не можешь пропагандировать то, на что нет запроса снизу». То есть так же, как в фашистской Германии не Гитлер изобрел антисемитизм, он был, он просто вовремя воспользовался этой повесткой дня, она имела бурный успех.

Точно так же эта борьба с нетрадиционной ориентацией, нетрадиционным видом прекрасно встречает понимание снизу. Вы же знаете, что длинные волосы почему в России не носят, по большому счету? Я недавно узнал. Потому что в драке за них удобно хвататься, и если ты носишь длинные волосы, ты подставляешься, понимаете? То есть уровень наших понятий.

Поэтому, делая журнал Maxim в России, мы можем спокойно игнорировать и небинарные отношения, и всю множественность, которая сейчас расцветает на Западе. Ни одна феминистка за все годы, меня все спрашивают: «Как же у вас мужской журнал, а феминизм?», ни одна не сделала, никаких претензий не написала в журнал. Это все сказки из Европы, у нас только иногда где-то внутри Садового кольца в это можно поиграть. На практике у нас нет никакой новой этики, нам до нее как до луны пешком. Через пятьдесят лет возвращайтесь, мы про это поговорим. Мы отстали от мирового гуманистического процесса лет на пятьдесят.

Хорошо, я через пятьдесят лет перезвоню!

Фото: Сергей Карпухин/ТАСС