«Я оказался босым, без нижнего белья». Преподаватель ВШЭ рассказал об издевательском досмотре полицией в подвале

Владимир, здравствуйте! Вы уже отошли от этой истории?

К сожалению, состояние мое пока от идеального далеко, всё-таки большего стресса я в своей жизни, наверно, не переживал. Так что успокоиться непросто. Но стараюсь прийти в себя.

Скажите, пожалуйста, вот вы поняли, что вам пытаются подбросить что-то или найти? Это ведь две разные вещи. Потому что я помню историю, когда у меня, например, один человек, ― это было очень давно, ― один сотрудник полиции просматривал паспорт, а другой шарил у меня по карманам. Потом оказалось, что у меня нет сотни долларов. Но это было очень давно, в девяностые годы. То есть всякое можно предполагать. Вот что вы предполагали в тот момент?

Вы знаете, я предполагал, что случиться может всё, что угодно, потому что ситуация, в которой я оказался, ― это, конечно, обстоятельство полной правовой и физической незащищенности, да. Полуподвальное помещение, закрытая дверь, трое крепких мужчин в штатском.

Я, честно говоря, боялся и того, что мне могут что-то подбросить, боялся и того, что меня могут избить, и так далее, и тому подобное. В общем, наверно, действительно, тот факт, что, ничего не найдя, разумеется, меня отпустили, ― это, возможно, даже не худший сценарий далеко. Хотя тем не менее я считаю произошедшее со мной грубейшим насилием над личностью.

В этом положении оказываются очень многие, например, на улице, когда к ним подходят двое полицейских и прощупывают все швы, вытаскивают все вещи. Обычно говорят: «У нас спецоперация». Сейчас опять идет спецоперация «Мак», опять ищут носителей каких-то, значит, вот этих пакетиков и так далее, и тому подобное.

Пытались ли вы им сказать, что по закону о полиции нужно то-то и то-то, вы имеете право на то-то и то-то, а на это не имеете права?

Я пытался несколько раз сослаться на закон о полиции, но меня совершенно не слушали, в общем, все эти ссылки проигнорировали, грубо отвечали. И я, в общем, быстро понял, что эти сотрудники по закону действовать не будут, и, возможно, чтобы избежать каких-то совсем уж тяжелых последствий, лучше подчиниться их незаконным требованиям.

А до какой степени они вас раздели? Прошу прощения за этот вопрос, но это просто нужно знать нашим зрителям, которые попадают в подобные ситуации или могут попасть.

Меня попросили, точнее, потребовали снять обувь, носки и спустить нижнее белье. Таким образом, я оказался босым и без нижнего белья. Это вот центр Москвы, 2018 год.

Скажите, пожалуйста, вот вы поняли, что это всё-таки когда-то кончится, в какой именно момент? То есть когда они всё-таки перестали вас, как говорят в тюрьме, прошу прощения, шмонать и всё-таки сказали: «Давайте всё-таки расстанемся по-дружески»? Это был какой-то шаг с вашей стороны? Вы позвонили адвокату или сделали что-то подобное?

Нет, на протяжении всего этого досмотра я пытался подчеркнуть тот факт, что я человек законопослушный, что у меня не было ни единого привода в полицию, ни единого административного правонарушения, что я сотрудник уважаемого вуза. Но всё это было проигнорировано, и в ответ на это я слышал только очередные грубости.

Я думаю, что заканчиваться это стало вот тогда, когда, с одной стороны, мне пришлось спустить нижнее белье, и там тоже, разумеется, ничего не обнаружили, и когда второй сотрудник долистал фотографии мои до самого конца. Поняв, что ничего нет, разумеется, сотрудники вот в этот момент действительно поменяли тон общения, попытались выставить это какой-то необходимостью, сказав, что это их работа, от которой они, может быть, сами не в восторге, но тем не менее это вот какая-то такая необходимость и такая профессия.

Владимир, скажите, пожалуйста, как вы считаете, что послужило толчком к служебной проверке, которую даже сразу два ведомства проводят, собственно начальство этих полицейских и прокуратура? Ваш звонок на горячую линию МВД или публикация в фейсбуке?

Мне кажется, что, конечно, публикация в фейсбуке и большое количество репостов процесс как минимум ускорили.

А на горячей линии вам что-нибудь ответили вменяемое? Вы же назвали имя полицейского, как я понимаю, одного из них.

Да. Я продиктовал эту историю, описал происшествие, после чего просто сотрудник на линии сказал, что информация будет передана руководству, и повесил трубку.

Благодарю вас. Я думаю, что мы с вами будем пристально следить за судьбой этих сотрудников полиции, потому что ведь как в историях с пытками, так и в историях с этими обысками, в истории с Натальей Грязневич, ― действительно, все эти истории показывают, что обнародование ведет к вынужденной реакции властей и к тому, что поскольку много-много глаз начинает следить за этими людьми, их карьере всё-таки обычно приходит конец, им указывают на их место, на место слуг, а не хозяев. И даже если режим полицейский, это не значит, что полицейский должен творчески переосмыслять этот свой полицейский режим.

Фото: Vladimir Brodskiy / Facebook