«Школьникам предлагают программу семинаристов»

Лобков: Отец Андрей, скажите, пожалуйста, насколько эти планы, по вашим данным, близки к реальности? Насколько действительно в полной мере закон божий и теология может войти в нашу жизнь с 1 по 11 класс?

Кураев: Начнем с того, что я — автор учебника для 4 класса «Основы православия и культуры», к данному проекту я все-таки не имею отношения.

Лобков: Насколько все-таки грозит нашим детям или не грозит, наоборот, может, такое благословение — учить в таких глубинах «Основы православия и культуры» с 1 по 11 классы?

Кураев: Повторюсь, я — автор учебника для 4 класса исключительно, этот проект несколько лет уже реализуется в наших школах. Поэтому то, что мы сегодня обсуждаем, — это ко мне имеет малое отношение. Второе: президент РАО госпожа Вербицкая уже выступила с опровержением, она сказала, что эта указивка к учебно-методическому объединению федеральному, чтобы они рассмотрели этот курс, была дана ее заместителем, вице-президентом академии без согласования с ней. И она считает это нарушением служебных отношений.

В чем тут проблема чисто формальная? В том, что это учебно-методическое объединение рассматривает только обязательные курсы, оно не имеет возможность рассматривать все авторские курсы — факультативные, вариативные, по выбору и т.д. Тут возникает вопрос: если, как говорят, предлагаемый курс ОПК с 1 по 11 классы носит факультативно-вариативный характер, по выбору учащихся и родителей, то тогда соответствующая инстанция УМО академии образования не имеет права его рассматривать и не должна. А если она все-таки его рассматривает, значит, курс готовится как обязательный. Вот такая здесь вилочка очень симпатичная выходит.

Лобков: А что вы можете сказать о самих предметах, о самих темах? Потому что я, как и многие люди, крещеные в православии, конечно, читали Священное писание, но таких вещей, как Вселенские соборы, их решения, Трулльский собор или Никейский собор, в общем, это не входит даже в программу церковно-приходской школы. Зачем такая глубина нужна? Есть ли у вас какое-то суждение по этому поводу?

Кураев: Понимаете, здесь сначала была некая форма, некий замах — 600 часов. Представляете, 600 часов на одну детскую голову? Это называется индоктринация уже. Вот сказали авторам этого проекта: «Давайте наполните чем-нибудь 600 часов», и они в меру своих умений и компетенции решили это наполнить, сделав чуть-чуть разбавленную программу семинарии. По-моему, так. В целом замысел неинтересный, потому что это попытка рассказать детям о чем-то своем, не детском, не о том мире, в котором живут ребята. То есть что там было где-то в Византии, что там сделал Содом с Гоморрой в древнееврейские времена…

Лобков: Как раз Содом и Гоморра — это, по-моему, вполне интересно с точки зрения драматургии, потому что это действительно один из ведущих сюжетов мировой культуры, без которого невозможно понять очень многие художественные произведения, если попадете в Эрмитаж или в Лувр, или куда угодно.

Кураев: Уверяю вас, Вселенские соборы, как они реально протекали — это не меньшая драматургия, там было не меньше интриг, драм, трагедий и т.д. Но дело не в этом, а в том, что есть два способа общения с людьми. Первый: я могу войти в аудиторию студенческую или школьную и говорить о чем я хочу. Пришла и говорю, как, скажем, говорит ваш коллега, ведущий телепутешествий Дмитрий Крылов. Я обыватель, я просыпаюсь в субботу утром, включаю телевизор, кофеварку, микроволновку, а по телевизору мне говорят: «Дорогие телезрители, сегодня мы с вами поедем в Тибет». Я в Тибет не собирался, но этот Крылов так интересно об этом говорит, что у меня молоко убежало. Вот если так педагог умеет рассказывать о своем предмете, тогда неважно, о чем он говорит, важно, что классу интересно думать, спорить вместе с ним. Сколько таких педагогов наберется в России? Сколько из них готовы вот так рассказывать о мире православия? Поэтому авторы учебника избрали…

Есть второй вариант, не избранный авторами учебника. Это разговор с классом в стиле «наш взгляд на ваши проблемы». То есть чем христианство может помочь этим подросткам и этим детям в их взрослении, в их самопонимании, в поиске самих себя, своего места в жизни, в обществе, на планете? Вот такой разговор и такие темы. И тогда тут нет места Вселенским соборам или пересказам библейских сюжетов как таковых. Но, к сожалению, судя по всему, курс избрал первый вариант, такой чисто доктринальный, уход в какие-то давние-давние истории, причем которые будут рассказывать совершенно, если честно, то фейково, в лубочном стиле, как все было когда-то духовно у нас, какие сволочи всегда нам сопротивлялись. В общем, учить детей думать этот курс не предназначен.

Лобков: Потому что, например, латинский прозелитизм на Руси, нам не обойтись будет без супруги Ивана Третьего по фамилии Палеолог, не обойтись без Запада, не обойтись без той тесной смычки, которая была между Ватиканом и Русской православной церковью, и рушится тогда весь смысл курса, как я понимаю, хотя бы уже по этому эпизоду.

Кураев: И эта тема очень интересна. Поймите, умный человек может, взяв любую песчинку, построить почти детективный урок об истории этой песчинки, о том, что с ней происходило, что она видела, скажем так. Поэтому можно и про латинский прозелитизм можно рассказать так, у талантливого педагога урок получится, и очень интересный, материал-то все равно авантюрный, страшно интересный, сложный, спорный и т.д. Но беда-то в том, что  авторы курса не настраивают ни педагогов, ни детей на сложность восприятия. У них простые ответы на простые вопросы. А точнее говоря, по Высоцкому, «А мы все ставим каверзный ответ и не находим нужного вопроса».

Лобков: Спасибо большое.

Фото: Александр Кряжев / РИА Новости