«Я на кладбище пьяная ругаюсь матом — да вы что, с ума сошли?» Лия Ахеджакова об атаке на «Современник» из-за сцены, которой не было

Лия Меджидовна, здравствуйте. Рад вас приветствовать.

Здравствуйте.

Расскажите, с чем вы связываете вот этот вот скандал, который разгорелся вокруг «Современника»?

Мы примерно знаем, кто… Меня слышно?

Слышим вас, Лия Меджидовна, вас прекрасно слышно. Рассказывайте, кто стоит за вот этой атакой на театр, на постановку и лично на вас?

Мы примерно в театре знаем, кто науськал, потому что «Офицеры России» на генеральной репетиции не могли быть, а это все произошло еще до премьеры и до премьерных спектаклей. Мы примерно знаем, кто это, но не пойман — не вор.

Я даже хотела бы обратиться к журналистам, которые сочувствуют вот этой истории, в которую попал театр и я попала больше всех, потому что какой-то идиот написал, или этот стукач донес этим военным, этим «Офицерам России», что я на кладбище пьяная ругаюсь матом. Да вы что, с ума сошли, что ли?

Там действительно есть пронзительная сцена, очень хороший драматург, молоденький совсем, Ринат Ташимов из Екатеринбурга, это ученик моего друга, моего замечательного любимого драматурга Коли Коляды, и там есть сцена, это в его городе, не в Екатеринбурге, это там, где он жил, такая история произошла, что раскатали кладбище, где даже лежали и ветераны. Раскатали кладбище, потом там поставили хлебозавод и пекут, как говорит моя Нурия, «прямо на могилках хлеб пекут». Тракторами все разровняли, и она в ужасе от этого, хотя никакого мужа, который служил в Афганистане, этого нет в пьесе, вообще, и никогда не было.

Более того, она говорит: «Салимхан, ты не воевал, а вот Фумкин Семен Семенович, он воевал». Мы убрали этот текст. Во всяком случае он никогда, Салимхан, не воевал, мой муж. И никогда я… Я разговариваю с могилкой действительно ветерана войны, очень красивый монолог написан Ринатом, я очень им дорожу. Очень им дорожу.

И там никакого поругания ветеранов нет, наоборот, обращение к ним — вот вы защищали наше спокойствие, вы защитили его, вы воевали, Семен Семенович, и вот все говорят, что никакой войны нет, войны вообще нет, и мы действительно не видим эту войну, никакой войны нет, но почему-то она все равно есть. Ведь правда? То Грузия, то Украина, то Сирия. А до этого Чечня. Это об этом.

Там очень важные смыслы, и это не бытовая пьеса, это притча. И притча, на мой вкус, в которой содержатся главные смыслы, которые сегодня, сейчас всех порядочных и думающих людей безумно волнуют. Очень хорошая пьеса.

И я не знаю, она же идет уже во многих театрах по России, где вы этот мат, где, почему вы раньше, товарищи офицеры, вы что раньше смотрели? Они не бывают в театре. Значит, это кто-то науськал. До сих пор, оказывается…

Лия Меджидовна, а кто же науськал «Офицеров России» написать эту кляузу на вас?

Там не только «Офицеры», там в прокуратуру, и там еще ветераны. Вот я не знаю, ходят ли по театрам ветераны Великой Отечественной войны. А там об этом речь.

Я обращаюсь к журналистам, ну кто же эта сволочь, которая наш театр поставила в такое ужасное положение, когда эти SERB приходят и ждут, ждут около театра, а мы, выходя…

Лия Меджидовна, давайте для наших зрителей расскажем, что на один из показов действительно приходили вот с так называемого прокремлевского движения SERB, активисты приносили, я так понимаю, траурные венки. Что еще было, как они себя вели?

Я не видела. Не видела, не знаю, но знаю, что они нас, в YouTube мы узнали об этом, и конечно, я подвергалась такому, когда мы играли «Квартиру Коломбины» Петрушевской, когда ушло ползала. Нам свистели, кричали, хлопали стульями, это было в Питере. Страшно было доигрывать спектакль. И потом мы 15 лет играли, это был фурор, этот спектакль. В Москве мы его играли еще лет 12 или больше даже.

А что с Театр.doc делали? Это очень страшно. А что во МХАТе, на спектакле Богомолова? Ворвались на сцену. Слава богу, что во МХАТе есть охрана и этих людей со сцены убрали. Это было оскорбление чувств верующих, извините, что я смеюсь. Очень много оскорбленных на сегодняшний день и очень легко играть на их чувствах. Они не смотрят спектакли, они не ходят в театры, но они глубоко оскорблены, вот даже в прокуратуру на меня подали.

А зачем, как вы считаете? Почему это происходит? И кто тот человек, который науськал, как вы выражаетесь, «Офицеров России»? У вас, я так понимаю, есть предположение.

Есть, но не пойман — не вор. Я умоляю… Я знаю, что журналистам сейчас очень трудно, на них тоже идет такая охота хорошая…

Это правда.

Кто это делает, мы уже знаем. Но я умоляю вас — узнайте, кто науськал военных? Они же военные, они же, наверное, воевали все, все «Офицеры России», кто их науськал? До премьеры даже! И пьеса эта везде есть.

Правда, в течение репетиций, вот я, например, этот монолог, он был очень большой и роскошный, но я подумала, что он слишком длинный, немножечко я попросила покороче его сделать. Но мата там нету.

Это под давлением «Офицеров России»? Лия Меджидовна, вы диалог сократили под давлением именно «Офицеров России» или это было ваше решение?

Нету диалога…

Монолог.

Она разговаривает с могилами тех, кто там лежит, и среди них один ветеран Великой Отечественной войны, она с ним разговаривает. Потому что у нее внук едет контрактником на какую-то войну, она не может понять, на какую, думает, что в Чечню, все перепутала.

Лия Меджидовна, а какая цель этой атаки, вы понимаете? Это хотят наказать лично вас за ваш свободолюбивый нрав, это хотят наказать театр «Современник»? Какая стоит вообще задача у этих людей, почему они эту атаку организовывают?

Поскольку там еще, в этой атаке, я когда увидела в YouTube сегодня, это накануне премьеры — скоропостижно скончалась народная артистка Ахеджакова, это первое. Второе, я увидела этого «Кадета», знаете, есть такой, как он называется, я не очень в интернете, но вот есть такой блог «Кадет», который требовал, чтобы, во-первых, кажется, это он, там их несколько, еще был человек «Патриоты России», один требовал, чтобы мое психическое здоровье проверили, другой, что артистка в полной деменции и матом садит прямо на сцене «Современника», и третий был, который требовал, чтобы убрали, чтобы я не была больше народной артисткой.

Но у меня еще кое-какие награды есть, я могу им предъявить, пусть убирают. У меня зрители по всему миру, ребята. Могу быть не народной. Пока я не в деменции, у меня зрители по всей России, чтобы вы знали. И они у меня в Америке, потому что есть люди, которые уезжали, и в этих странах наши люди, и в Германии, и в Израиле, и по всей Прибалтике, и по всей России. Забирайте, забирайте «Ники» мои, забирайте Государственную премию, ребята, берите себе на память. Я без вас и без этих наград выживу. Хотя они мне дороги, они мне очень дороги.

Лия Меджидовна, спасибо вам огромное за участие в нашем эфире, и конечно, огромное спасибо за вашу позицию и за то, что вы делаете, как актриса.