Чем Лукашенко и Путин могут шантажировать друг друга

Расшифровка разговора с Артемом Шрайбманом:

Артем, скажите, пожалуйста, каким образом, на чем могут, на ваш взгляд, договориться сейчас Россия и Белоруссия, когда, казалось бы, и те, и другие в непримиримой ситуации, настроены идти до конца. Лукашенко все-таки нужна дешевая нефть, а России нужны деньги и какие-то послабления в этой своей экономической программе помощи Белоруссии. Что здесь может произойти дальше?

Уже первые новости стали поступать на лентах агентств. И Силуанов, член правительства, сообщил, что стороны договорились создать рабочую группу, чтобы сближать позиции по вопросам интеграции. В переводе с дипломатического на русский это значит, что ни о чем стороны серьезно не договорились. И если вопрос снова возвращается на технический уровень, а этот спор вот таким образом «футболится» с уровня на уровень уже где-то полгода, то есть сначала правительства не могут договориться, они перекидывают президентам, те не могут договориться, они перекидывают обратно. Сейчас произошел очередной такой раунд, это такой способ ничего не сказать прессе, но не потерять лицо, по сути говоря.

И вы абсолютно точно отметили, Анна, что дело в абсолютной непримиримости этих позиций сейчас. Стороны перед переговорами, включая даже сегодня утром, подтвердили свои жесткие позиции. Россия не готова, по ее словам, больше давать Белоруссии ренту нефтяную в тех же объемах, что последние годы, без уступок по вопросу интеграции со стороны Белоруссии. Для Александра Лукашенко, и не только для него, а для довольно широких слоев белорусского общества и белорусской элиты уступки дальнейшие по вопросам интеграции это уже граничит с потерей суверенитета, а для Александра Лукашенко с потерей абсолютной власти. И я думаю, не нужно мне объяснять россиянам, почему автократы не любят делиться властью.

Объясните мне, пожалуйста, а чем теперь Лукашенко может шантажировать Россию, чтобы она все-таки пошла на какие-то поблажки, связанные с вот этим экспортом нефти в Белоруссию?

Количество и качество козырей уменьшается и ухудшается с каждым годом. Здесь нужно признать, что переговорная позиция Белоруссии слабеет, позиция России поэтому ужесточается. Какие-то козыри еще в кармане есть, самый главный из них, как мне кажется, такой символический, потому что Белоруссия единственный союзник России на западном направлении, и чисто эмоционально России еще хочется ощущать себя неким магнитом для соседей, потому что последние годы соседи от России либо бегут быстро, либо отползают медленно. Беларусь такой единственный, более-менее предсказуемый постоянный союзник, хотя в отношениях регулярно искрит, но по крайней мере, в интеграционных объединениях мы стабильно во всех участвуем.

То есть, есть такой психологический фактор, России хочется быть все-таки неким центром влияния. Во-вторых, есть более такие, что называется, жесткие аргументы, я не думаю, что до них дойдет, они, я думаю, припрятаны на самый крайний вообще случай серьезного обострения отношений, это транзит, который идет через белорусскую территорию, транзит газа и нефти. Пока не введены обходные пути, Белоруссия и Украина это транзитные территории, и это некий козырь, десять лет назад его активно включали, когда газ отключали.

То есть Белоруссия может пойти украинским путем и тоже начать шантажировать таким образом?

Нет, я начал с того, что это очень-очень крайний вариант. Это просто говоря о том, что есть в меню, что называется, пока до этого мы не дошли. Есть военные объекты российские в Белоруссии, срок аренды которых истекает в следующем году,но я снова сомневаюсь, что Беларусь задействует этот козырь, потому что он очень чувствительный. Сказать, что у нас были ваши военные объекты 30 лет, а теперь уходите, это довольно грубо по интеграционным вообще порядкам Белоруссии и России, я думаю, что это вызовет, это будет просто очередной эскалацией конфликта. Может быть, это будет где-то витать, как такой фон переговоров, что вы же не забывайте, нам еще вам объекты продлевать военные аренду, но эти объекты не несут такого незаменимого стратегического характера для России. В принципе, на этом такие серьезные аргументы у Белоруссии исчерпываются. А дальше остаются…

А вот продемонстрировать какой-то, не новый, а просто первый серьезный виток отношений с НАТО, например? Все-таки это, туда можно пригласить альянс, например, гипотетически.

Ну, это возможно на таком, очень риторическом и немножко смешном уровне, потому что в России и в Белоруссии все понимают, что никакая полноценная интеграция Минска в Евроантлантические структуры невозможна. Во-первых, потому, что очень сильна привязка к России, экономическая и политическая, никто в России этого не допустит. Белорусское общество стоит на антиевроантлантических позициях в этом смысле, это не будет поддержано, это будет поддержано очень мало кем в белорусском обществе, в белорусской элите. Александр Лукашенко считается все еще последним диктатором или предпоследним диктатором Европы, таких людей не берут в НАТО и в Евросоюз, поэтому любые попытки флиртовать с этими организациями конечно же дают Белоруссии большую свободу маневра, они конечно же важны для Лукашенко в имиджевом смысле, и для Белоруссии они важны в смысле диверсификации торговли и так далее, но все понимаю, все участники этого спора понимают, что никакого серьезного отрыва от России в пользу этих организаций, при сегодняшней власти в Белоруссии и при сегодняшней зависимости Белоруссии от России, просто невозможно. Когда другая сторона понимает, что это блеф, этот козырь не совсем работает.

А что Россия, собственно, хочет от Белоруссии? Вот какие у нас интересы экономические и политические?Искренние, настоящие?

Это очень сложный вопрос, здесь есть две, так сказать, школы мысли. Одна говорит о том, что Россия просто хочет контролировать свою орбиту внешнеполитическую и хочет укреплять, усиливать этот контроль, отсюда и предложения Медведева сейчас были, которые назвали в Белоруссии «ультиматумом Медведева», о более глубокой интеграции. Кто-то считает, что интерес России не в этом, не в том, чтобы наращивать свое влияние, не в экспансии,а наоборот, в некоторой экономии за счет не самых послушных союзников. То есть кто-то считает, что цель этого всего спора, цель отказа России компенсировать или помогать Белоруссии дальше, компенсировать налоговый маневр, как раз в том, чтобы выдвинуть Белоруссии такие неподъемные условия, сказать, что либо вы, условно говоря, вступаете в состав России, либо не видите больше денег. Вот цель этого ультиматума в том, чтобы сбросить как бы с себя в некотором смысле «паразитирующую» (беру в кавычки) белорусскую экономику. То есть, есть такие два подхода к этому.

Я не думаю, что у России, если говорить серьезно, есть какая-то серьезная стратегическая политика в отношении Белоруссии. Я думаю, что политика довольно реактивна, Россия просто реагирует на те проблемы, которые возникают в отношениях, никаких долгосрочных целей тут нет. Это тот случай, когда Россия, мне кажется, подходит к интеграции вообще на постсоветском пространстве, с Белоруссией в частности, как «пока работает, пока не ломается, пусть себе и работает». Никакого форсирования серьезного за последние годы не было, а попытки оставить авиабазу, как только Беларусь от этого отказывается, Россия прекращала публичное давление, и не было намека на то, что у России есть какие-то долгосрочные планы. Кто-то считает, что сейчас Путин хочет решить проблему 2024 года, через создание союзного государства, посадить себя на трон этого союзного государства и таким образом остаться у власти, но мне эта версия кажется очень конспирологической, сложной и затратной по сравнению с простым переписыванием небольшим российской конституции.