Время закручивать гайки

Но меня заявление Колокольцева взволновало как-то по-другому, по-особенному. Надеюсь, министр не обидится, если я скажу, что у меня эта ситуация ассоциируется с какой-то сказкой — шел по лесу, встретил волка, а волк тебе и говорит человеческим голосом: «Есть время для закручивания или откручивания».

Колокольцев — может быть, не волк, но и не тот, от кого ждешь философских концепций. Еще до того, как он стал министром, еще когда он работал в московском ГУВД, его называли «честным ментом» — Колокольцев и в самом деле принадлежит к тому редкому типу российских силовых начальников, у которых в биографии нет никаких загадочных страниц, влиятельных дружб и белых пятен, скрывающих неприятные тайны. Колокольцев весь на виду, от оперативника до министра, нормальный милицейский путь, как в кино. Собственно, недаром уже больше года ходят слухи о скорой замене Колокольцева его заместителем Золотовым, многолетним охранником Владимира Путина. Золотов на министерской должности — это более логично, чем просто «честный мент» Колокольцев. Но просто в каждом, даже в таком, как наше, правительстве, всегда должны быть люди, у которых основное свойство — хорошо делать свою работу, а не выступать с речами о врагах России, Обаме или бандеровцах. Колокольцев — он как раз такой технократ, я вообще не помню каких-то его скандальных заявлений.

И то, что и он вдруг открыл в себе политического философа — вот это как раз гораздо более интересная и печальная новость, чем если бы его отправили в отставку. Ну, вот зачем он говорит про гайки — это он нам хочет что-то рассказать, или не нам, а наоборот, Путину? Кто адресат Колокольцева? А нет адресата. Сейчас попробую объяснить.

Мне очень нравится такая формула, которая объясняет разницу между авторитарной и тоталитарной системами. При авторитаризме есть какой-то положенный набор слов, которые произносить нельзя. То есть делай что хочешь, говори что хочешь, только не лезь вот сюда, сюда и сюда, и тогда тебе будет хорошо. Собственно, ровно так у нас и было в нулевые.

При тоталитаризме тоже есть некий набор слов, но это уже другие слова — не те, которых нельзя говорить, а наоборот — те, которые ты обязан произносить, иначе тебе будет плохо. Ну, вот буквально — сказать «Хайль Гитлер», если ты в нацистской Германии, или сослаться на Ленина, если ты в СССР. Без ссылки на Ленина тебя не напечатают, ты это знаешь.

Я не хочу сказать, что у нас уже сейчас тоталитаризм, но я вижу, что выступление Колокольцева о гайках — это не высказывание, имеющее какую-то информационную ценность, а ритуал. К концу 2015 года у нас даже полицейский-технократ должен уметь произнести речь с идеологическим обоснованием политических ограничений. Неважно, что это не входит в его обязанности, неважно, что он не умеет, неважно, что он другому учился — теперь так положено. Дело не в том, что есть время закручивать гайки и время их откручивать, нет, дело как раз в том, что есть время молчать, и есть время говорить — кстати, вот это уже не Колокольцев, а как раз Екклесиаст.

Такого действительно не было еще совсем недавно, когда российские министры сидели каждый в своем кресле и чем-то там занимались, уж не знаю, полезным или вредным, наверное, вредным, но это даже неважно — они, по крайней мере, не претендовали на то, что у них какая-то особая миссия, наполненная высшим смыслом. Теперь они начали играть в миссию, и это уже совсем другое качественное состояние государства. Чем больше проблем у России, тем больше новых слов они придумают и произнесут — собственно, об этом, а вовсе не о гайках сообщил нам Владимир Колокольцев.

Фото: Илья Варламов