Запрет упоминания национальности в СМИ в таком видео не пройдет

По словам Саралиева, в случае совершения преступлений или при освещении резонансных дел журналисты всегда указывают национальность выходцев с Северного Кавказа, но никогда не говорят о выходцах из других российских регионов. 

Свои предложения депутат собирается обсудить со своими коллегами осенью, и в случае положительного  рассмотрения включить их в поправки к закону о СМИ. Правда, в «Единой России» к нововведениям оказались не готовы.

Замсекретаря генсовета партии Алексей Чеснаков считает, что подобный запрет приведет к вспышкам межнациональной розни. Против поправок высказалась и председатель думского комитета по безопасности Ирина Яровая. Эту тему мы обсудили с нашим гостем – адвокатом Мурадом Мусаевым.

Казнин: Вы какой точки зрения придерживаетесь?

Мусаев: Всякий раз, когда речь заходит об ограничении какой бы то ни было свободы, особенно свободы слова, во мне борются два начала, первое: это либерал-теоретик, а второе – это практик, который сталкивается с последствиями злоупотребления этими самыми свободами, в частности, свободой слова. Но сама идея ограничения свободы слова во имя некоторых высоких материй типа общественной безопасности, морали и прочее, она не новая, ей по крайней мере 300-400 лет, еще в 18 веке французская конституция содержала отдельное положение, предусматривающее ограничение свободы слова, вернее – недопустимость злоупотребления этой свободой.

Казнин: А вы считаете, это ограничение свободы слова - вот это предложение?

Мусаев: Безусловно, да. Давайте называть вещи своими именами. Если представителям средств массовой информации или кому бы то ни было другому говорят: «Вы можете говорить а, но не можете говорить б» - это какое никакое ограничение свободы слова. Равно как и запрет на всякие экстремистские лозунги или призывы. Это тоже подвид ограничения свободы слова.

Казнин: Вы понимаете аргументацию тех, кто предлагает это делать?

Мусаев: Как юрист, практикующий на территории Москвы, понимаю лучше, чем кто бы то ни было. Давайте перейдем сразу к какому-нибудь конкретному примеру? Есть такой ресурс, один из наиболее читаемых новостных ресурсов в Интернете в России - это Newsru.com. Мы как-то проводили целенаправленное исследование этого ресурса, его сообщений. Не обходится ни одного сообщения, касающегося криминальной хроники, с участием представителей одного из народов Северного Кавказа, чтобы внимание главным образом не акцентировалось на его национальной принадлежности. Например, в Москве 2 чеченца избили 3-х студентов. То есть злоумышленники - по национальному признаку, а потерпевшие – по признаку их принадлежности к некой социальной группе студентов. И это повторяется сплошь и рядом. Даже я, будучи чеченцем, начинаю с небольшим недоверием к этим самым чеченцам относится, потому что - что это такое? Какой человек не совершит преступление, всюду звучит вот эта буква ч вначале. Конечно, это набивает оскомину, и в конечном итоге это создает некий негативный образ. При этом необходимо, конечно, заметить, что студентов избивают, и вообще преступления в городе и в стране совершают отнюдь не только чеченцы, но и кавказцы. И более того, большинство этих преступлений совершается не чеченцами, не кавказцами. И именно поэтому акцентирование внимания на этнической принадлежности лишь некоторых из преступников создает негативный информационный фон. В текущей обстановке в нашем обществе, которая далека от ситуации толерантности, когда господствуют настроения ксенофобии, ненависти к религиозным и этническим группам – это опасно.

Макеева: Слышали ли вы, допускаете ли вы такую возможность: по данным наших источников, Рамзан Кадыров лично пролоббировал такую дискуссию, скажем так, с возможностью принять этот закон? Закон этот не первый раз обсуждается, он несколько лет назад обсуждался как московский закон, который имел перспективы стать федеральным, но тем не менее сейчас это так.

Мусаев: Я об этом ничего, к сожалению, не слышал. Единственный, из чьих уст звучало это предложение, насколько мне известно, депутат Государственной думы, которого вы назвали, Саралиев, но и от некоторых представителей средств массовой информации, с которыми я дружу, я слышал отклики негодования.

Казнин: Все-таки вы за или против такого закона?

Мусаев: Как говорят французы, ça depend. Надо посмотреть на что какой закон будет предложен, потому что я говорил про французскую конституцию, есть еще ряд международных пактов о защите свобод и прав человека, которые также предусматривают ограничения. Но такие уважаемые институты как Европейский суд по правам человека предусматривают, что всякий закон, особенно ограничивающий одну из свобод или одно из прав человека, должен быть конкретен и исключать возможность злоупотребления этим законом. Если закон будет в должной мере проработан и не станет очередным в целом ряду нормативно-правовых актов, которыми правоприменители злоупотребляют, например, закон о борьбе с экстремизмом, то я за. Если это будет очередной закон с расплывчатыми формулировками, который направлен не против какого-то конкретного зла, а который, например, можно будет употребить с целью давления на средства массовой информации, то я против.

Макеева: Тут есть опасность злоупотребления запретами.

Мусаев: Злоупотребление законом. Совершенно верно, это очень распространено. И институт злоупотребления правом – это наиболее проблемный из институтов юридической науки.

Казнин: Это ведь и западная практика – не называть национальность, ведь в этом тоже здравое зерно? В том, о чем говорят инициаторы этого закона, что преступления совершаются не потому, что ты чеченец или азербайджанец, а просто потому, что это преступник. И если для Москвы, как вы сказали, это порой актуально – знать национальность того или иного фигуранта события определенного, то в целом для страны – насколько это актуально?

Мусаев: Я не думаю, чтобы это было актуально и для Москвы тоже, не то что для страны. Есть, конечно, уголовные дела каких-то конкретных категорий. Возьмем афганский наркотрафик, где не повредит сказать, что наркотики прибыли в Россию из Афганистана…

Казнин: А этнические преступные группировки, например?

Мусаев: Это прозвучит странно, но этнические преступные группировки приказали долго жить еще в 90-х. Вы можете взять криминальную хронику или пообщаться с действительно компетентными представителями оперативных правоохранительных служб… Или возьмите новостную хронику так называемых «воровских сходок». Абсолютный полный интернационал.

Казнин: Тема национальной розни… Или тема националистических организаций, как быть здесь? Ведь преступления на этой почве совершаются. Как об этом рассказывать?

Мусаев: На почве этнической неприязни? О характере таких преступлений не возбраняется говорить, именно об этом я начинал вещать, когда говорил про афганский наркотрафик, может, был не самый злободневный пример для Москвы. Но когда этическая принадлежность преступника или жертвы определяет характер самого преступления, то об этом, конечно, следует говорить. И я полагаю, что именно такого рода пояснения и уточнения должны содержаться в законе, если он будет принят.

Макеева: Я собирала примеры, когда совершенно необходимо сообщить в новости национальность, не гражданство, а именно национальность. Например, волнения в Ингушетии, неудовольствие жителей Ингушетии тем, что им прислали из Москвы русского начальника налоговой инспекции, в то время как традиционно эту должность занимает лезгин, я сейчас, может быть, перевираю национальность, но там действительно есть такие традиции, и это свято соблюдалось всегда, и во времена советской власти в том числе. А сейчас там вдруг там было нарушено… Или Дагестан, мне подсказывают коллеги в аппаратной. Ну, были такие новости так или иначе. Или история такая: группа прохожих напала с оружием в руках, что под рукой было, и убила шахматиста по имени Сергей Николаев, он якут. Например, запрети СМИ сообщать про национальность. И, соответственно, это будет звучать как бытовая ссора, довольно странная, правда.

Казнин: А это было именно преступление…

Макеева: На почве национальной розни, неприязни, возникшей с первого взгляда.

Мусаев: Мне кажется, ни один из этих двух примеров к теме-то не относится. Почему? Потому что ведь речь идет о запрете на то, чтобы называть национальность преступников, создавая таким образом негативный образ определенных этнических или субэтинческих, или региональных групп. А в одном случае речь идет о потерпевшем, а в первом – с этой сюрреалистической картиной с начальником налоговой инспекции – там вообще речь о преступлении не идет, а о каком-то весьма странном местном укладе жизни.

Макеева: А знаете когда звучит законодательное ограничение упоминания национальности в СМИ?

Казнин: В принципе. Ньюсмейкеров, вообще людей, которые являются героями новостей.

Макеева: В том-то весь и фокус.

Мусаев: Это очень серьезный перебор, в таком виде закон не пройдет, даю руку на отсечение. И еще знаете, вот вы говорили про западный опыт, опыт так называемых цивилизованных стран. Насколько мне не изменяет память, в большинстве стран этот вопрос урегулирован на уровне журналистского сообщества. Конечно, было бы великолепно, если бы в России тоже этот вопрос решался бы за счет кодекса этики журналиста и прочее, и был какой-то такой внутрицеховой, а не уголовный и даже не общегражданский суд.