Внук Михаила Шолохова о встрече с Путиным, вопросах о «Болотной» и о том, нужно ли отправлять писателей в ссылку

Дзядко:  Сегодняшняя встреча, о которой много говорили сегодня, в преддверии – это что? Это некое символическое мероприятие: дескать, посмотрим друг на друга, присмотримся и разойдемся, или это нечто практическое, из чего последуют практические результаты?

Шолохов: Это, прежде всего, уже результат. Я имею в виду, это результат созревшего понимания, что о духовности общества и о проблемах этой духовности нужно говорить, причем говорить на самом высоком уровне. И второй момент: это результат достаточно серьезной работы по возможности вообще это встречи, которая произошла сегодня. Я имею в виду не только встречу с первым лицом государства, а прежде всего встречи тех людей, которые собрались в зале. Это люди с разными политическими воззрениями. Это люди зачастую  с разными взглядами на развитие литературы, приоритеты, которые у нее есть. Но с пониманием, что большая литература есть. И потеря этого потрясающего наследия, которым располагает Россия – это общая беда не просто для общества. Это общая беда для народа, потому что утрата части этой культуры ведет за собой утрату всего остального.

Дзядко: Прошу прощения, что вам прерву. Все-таки вы сейчас больше говорите о том, результатом чего стала сегодняшняя встреча. А что может стать результатом этой встречи?

Шолохов: Результатом этой встречи, если брать чисто организационные решения, то нам видится учредительное собрание по созданию российского литературного общества. Не то, чтобы по образу и подобию географического, но как площадки, где смогут встречаться разные направления литераторов, на которых смогут встречаться люди, имеющие к литературе отношение не только в форме творческой, я имею в виду писательской, но сегодня же много говорилось о проблемах книгоиздания, книгораспространения, о проблеме литературы в интернет-пространстве, пиратство и так далее. Огромное количество проблем было поднято сегодня, и не надо сосредотачиваться только на поиске каких-то скрытых ситуаций. На самом деле все на виду. И в общем-то большего, чем то, что было заявлено организаторами, теми, кто сидел на сцене и кто готовил эту встречу, и не подразумевалось.

Арно: Вчера, когда стало известно об этой встрече, многие ссылались на Хармса, хотя его потомков не было в этом зале, тем не менее, имея в виду абсурдность ситуации. Сейчас вы прокомментируете, что  имею в виду. Потомки известных писателей и поэтов, которые зачастую не имеют отношения к литературе, рассылают приглашения на такую встречу с президентом. Чья это была креатура, и как бы сами писатели и поэты отнеслись к тому, что их объединили за одним столом.

Шолохов: Во-первых, я хочу сказать, что в данном случае мы выступали не как деятели литературы, безусловно. Мы выступали как носители фамилий. И как носители фамилий мы не могли молчать, говоря словами Льва Николаевича. Нам хотелось обратить внимание на те острые проблемы, которые есть в обществе, на ту деградацию культурную, которая происходит в нашей стране, и мы это сделали. Поэтому я думаю, все писатели отнеслись к этому нормально. Мне заявляли, что мы лучше тех писателей, которые есть сегодня, даже не занимаясь литературой. Хотя я должен сказать, что я директор литературного музея. Владимир Ильич не только бывший директор литературного музея, но и профессиональный журналист и так далее. Все-таки определенное отношение, по крайней мере, часть фигурантов дела имеет.

Дзядко: Сегодня же разговор шел не только о литературе, словестности. Затрагивались различные темы, как сейчас об этом рассказывал наш коллега Антон Желнов, и вот эта цитата господина Достоевского, которая в соцсетях, например, все расхватали просто как горячий пирог. О том, что, дескать, посидел Федор Михайлович четыре года в ссылке и от этого стал только лучше писать. Как вам подобные позиции?

Шолохов: Знаете, мне показалось это не совсем тот пример, на который нужно было ссылаться в контексте вопроса поднятого. Там говорилось, в том числе, о событиях на Болотной площади. Был задан вопрос о справедливости и соразмерности наказаний, вернее, правильнее сказать о соразмерности наказаний уже говорил, отвечая на этот вопрос, президент. Там было сказано о справедливости. Справедливо ли наказывать людей, которые вышли на площадь и ничего такого страшного не совершили: они не разгромили магазинов, не перевернули машин, кидались желтыми предметами. Ответ, который был дан, думаю, все могут посмотреть сами. То, как Дмитрий Андреевич откомментировал из истории и биографии Федора Михайловича, - что я могу сказать? Безусловно, не нужно отправлять в ссылку, чтобы писатель стал лучше. И, наверное, он в данном случае хотел сказать, может быть, то, о чем в романе «Они сражались за Родину» устами своего героя говорил Михаил Александрович. Этот герой, имевший реальный прототип, человек, который прошел лагеря, бывший военноначальник, потом опять вернувшийся в строй, говорил о том, что настоящие люди и там оставались людьми. Вот эта тема мне кажется действительно очень важной. Но, безусловно, она не имеет никакого прямого отношения к контексту того вопроса, в рамках которого прозвучал этот комментарий. Я бы говорил о ней отдельно.

Арно: На встрече отсутствовали такие известные современные классики, как Борис Акунин, Владимир Сорокин, Виктор Пелевин. Не кажется ли вам, что отсутствие таких классиков современности на литературном съезде, когда ведутся такие серьезные разговоры о литературном будущем страны, как-то очень странно?

Шолохов: На самом деле мне оно не представляется странным. У каждого из нас есть свои воззрения, принципы, убеждения, каждый вправе их отстаивать любым способом. Другое дело, что это весьма обидно для нас, для тех, кто давал это приглашение, потому что это был призыв к тому, чтобы посмотреть друг другу в глаза. Призыв к тому, чтобы найти точки соприкосновения.

Дзядко: Но вы же понимаете, что, например, Бориса Акунина, который написал некий текст, объясняющий, почему он не идет на эту встречу – его смутило не то, что он будет смотреть в глаза вам, и не то, что он будет смотреть в глаза, например, Толстому или Достоевскому, а то, что ему предстоит смотреть в глаза Путину. Как вы вообще видите этот формат: с одной стороны литераторы, с другой – царь?

Шолохов: Давайте тогда мы расскажем о сегодняшнем дне полностью. Он начался  в 9 утра, пленарному заседанию, в котором участвовал президент, предшествовала работа в восьми секциях, начиная от прозы, поэзии и, собственно, литературного творчества, заканчивая книгоизданием, образованием.

Дзядко: То есть все аспекты.

Шолохов: Все аспекты, которые только имеют отношение к литературе, обсуждались специалистами, которые собрались там. И для этой первой части не нужно было встречаться с Путиным, для этого нужно было желание к созидательной работе, к работе в команде, к работе, объединяющей людей и их усилия. В конце концов, с пленарного заседания можно было уйти. Но я понимаю, что СМИ, прежде всего, интересуют мероприятия, в котором участвует первое лицо страны.

Дзядко: Во-первых, да. Во-вторых, именно на этом пленарном заседании (может, я не прав, поправьте меня) какие-то формулируются смыслы. Потому что в секциях идет обсуждение конкретных проблем в конкретных отраслях. А на пленарном заседании, когда сидит президент, некий президиум и в зале сидят люди, формулируются какие-то важные символические, знаковые вещи. Формулируются какие-то заделы на будущее – общие, глобальные. И именно это, естественно, в первую очередь запоминается обывателю, например, мне. Я не являюсь частью книжной индустрии, помимо того, что я читатель, поэтому обсуждение на секциях книгоиздателей для меня… ну, мне это не слишком близко. А вот это – это мне и абсолютному большинству наших зрителей ближе.

Шолохов: Совершенно очевидно и понятно, но я хотел как раз обратить внимание на то, что если было бы желание работать вместе, сделать что-то созидательное, а не деструктивное, не просто заявить свой протест, а предложить что-то деятельное, то для этого была большая работа, во время которой не нужно было наступать на свои принципы. И я искренне надеюсь, что если все будет хорошо, если мы проведем учредительный съезд и создадим литературное российской общество, то люди, которые сегодня отсутствовали по причинам каких-то принципиальных убеждений, я искренне надеюсь на то, что они эту протянутую руку примут, и мы будем работать вместе.