Елена Панфилова может стать вице-президентом Transparency International

Желнов: Насколько я понимаю, вы еще остаетесь формально в российском Transparency, возглавляя правление.

Панфилова: Да, и не формально, а исполняю фактически, потому что изменение последнего месяца заключалось только в том, что я 15 лет была исполнительная власть, была генеральным директором российского Transparency, а теперь я за выслугой лет, и это было очень личное решение, ушла с этой позиции, освободив место своим молодым коллегам, и наше правление избрало меня председателем, то есть главой законодательной власти нашего российского Transparency International. Так что я никуда не деваюсь и планирую долго здесь быть.

Желнов: Тем не менее, как я понимаю, все равно лыжи навострили в Берлин, где этой осенью пройдут выборы, куда съедутся все директора мировых офисов Transparency, и пройдут выборы. Кто ваши кандидаты и как проходила процедура отбора? Кто выдвинул вас на эти выборы?

Панфилова: На самом деле у нас очень соревновательные, реальные выборы, у нас всегда все очень серьезно. Я 15 лет в движении, и всегда настоящая борьба. Еще зимой ко мне обратилось какое-то количество отделений и сказали, что они бы хотели, чтобы я выдвигалась на выборы. Я очень долго думала, параллельно с этим я узнала, что мой очень близкий друг и коллега, глава перуанского Transparency Хосе Угас, тот самый Хосе Угас, который в свое время вел процесс Фухимори в Перу, который добился посадки более чем 50 высших должностных лиц этой страны за коррупцию, что он тоже планирует идти на выборы. После этого мы с ним поговорили и решили, что пойдем вместе. Я пойду на должность вице-президента, он – на должность президента. Мы написали программу совместную.

Если говорить формально, то меня выдвинули отделения в Румынии, в Венесуэле, в Шри-Ланке, в Норвегии, то есть самая широкая география тех отделений, которые сочли, что я должна каким-то образом участвовать в будущем управлении нашей организации.

Желнов: Елена, почему не в президенты сразу, ведь была такая возможность? Наверняка, многие из перечисленных вами стран поддержали бы вашу кандидатуру на президента.

Панфилова:  Мне кажется, что Хосе будет лучшим президентом, чем я. Мне кажется, что его достижения, его опыт, его умения, мне до них еще надо немножко подрасти. Рядом с ним, я думаю, если у нас все получится, мне удастся.

Вообще вся идея, чтобы пойти на выборы, не связана с тем, чтобы пойти на выборы, просто делать нечего. Она связана с очень глубоким мыслительным процессом в области того, что коррупция глобализируется, наша российская коррупция глобализируется. И зачастую уже те вещи, которые нам надо сделать здесь, в России с нашей коррупцией, требуют более широкого международного знания представительства, умения. Это одна из причин, почему я решила, что мне важно пойти на выборы.

Желнов: Насколько я понимаю, вы возглавляли московское отделение российское 15 лет. Вы прочно вросли во всю российскую специфику. Насколько ваш уход из московского офиса, какой был отклик со стороны правозащитного движения? Вы, помимо всего прочего, входили в Совет по правам человека при президенте, вас знает прекрасно власть, а не только правозащитное движение. Какая была реакция? Что вам говорили?

Панфилова: Во-первых, все поддерживают. 90% считает, что мы доросли до того, чтобы иметь российское представительство в глобальных международных организациях. Это же не только вопрос меня, а вопрос знания и умения всего нашего антикоррупционного сообщества, правозащитного.

Желнов: Российского представителя?

Панфилова: Да, именно российского представителя в больших международных организациях практически нет. Есть российские государственные представители в больших международных организациях, как вы знаете, скажем так, моего государственного коллегу, руководителя подразделения ООН, который занимается противодействием коррупции, это россиянин сейчас, господин Федоров. Почему бы не иметь и не на государственной стороне российского представителя в этой области?

Желнов: А до этого не было, да?

Панфилова: Нет.

Желнов: Мы еще не говорим, что будет.

Панфилова: Нет, это будут реальные выборы, очень серьезные выборы.

Желнов: Российского представителя в глобальной антикоррупционной компании, каковой является Transparency или другой какой-либо, не было?

Панфилова: Пока не было. Я, не дай Бог, не считаю, что вопрос даже близко решен. Также на позицию вице-президента претендует очень сильный кандидат, мой очень хороший друг, представитель Transparency Замбия, который очень многого достиг, очень многое умеет. Это мой действительно друг, мы последние три года в правлении всегда вместе рядом сидим, нас очень много что объединяет. Поэтому идти на выборы против друга и коллеги довольно сложно. Тут, не дай Бог, не может идти речи о борьбе против, то есть надо будет агитировать наших 230 голосующих членов каким-то иным образом, позитивным.

Желнов: Елена, кого вы в известность поставили из российских коллег? Очевидно, Михаила Федотова, главу Совета по правам, Памфилову Эллу.

Панфилова: Москва – большая деревня. Я не успела в одном углу где-то сказать еще в мае, в июне, советуясь со своими коллегами, а все уже знали. Мне даже не пришлось поставить кого-то в известность. Меня спросили: «Что, правда?».

Желнов: Из чиновников, может, кто-то интересовался, спрашивал? Все-таки это довольно политический шаг – быть российским представителем в глобальной структуре Transparency.

Панфилова: Интересуются, спрашивают.

Желнов: Что говорят и кто?

Панфилова: Во-первых, в «Открытом правительстве». Практически все, кто работает в «Открытом правительстве», мы об этом говорили, они позитивно к этому относятся именно потому, что какие-то вещи, которые делаются с помощью методик Transparency, они пригождаются и в наших попытках что-то сделать в области открытости и прозрачности органов государственной власти. Пока я не почувствовала, чтобы кто-то был сильно против. Наверняка, такие есть. Я не удивлюсь, если кто-нибудь скажет: «Куда она лыжи навострила? Бежит!», сразу хочу сказать, что я из России никуда не собираюсь, должность эта не платная, ни копейки денег за это платить не будут, жить я в Берлине не буду – это не требуется.

Желнов: Если вы будете избраны вице-президентом, вы будете оставаться в Москве?

Панфилова: Да, я буду оставаться в Москве.

Желнов: В Берлине штаб-квартира, я зрителям поясню.

Панфилова: В Берлине секретариат, у нас нет штаб-квартиры, мы горизонтальная организация, то есть это не центральный офис, который диктует. Но я буду раз в две недели туда летать, заниматься текущими вопросами, если меня туда выберут, а если меня не выберут, то это будет делать Рубен и будет летать из Замбии.

Желнов: Главные кейсы, главные достижения, что вам удалось сделать, подводя итог, за 15 лет в России? Чем вы сами гордитесь, какими делами?

Панфилова: Антон, я бы хотела их перечислить, но если я сейчас их перечислю, прокуратура, которая смотрит нашу программу сейчас, скажет, что мы занимались политической деятельностью. Но если вы посмотрите на перечень антикоррупционных законов, которые были приняты, начиная с 2008 года, то вы и наши зрители могут приблизительно представить спектр наших достижений, потому что есть наша доля в этом. Действительно, это печальная история, если я сейчас начну рассказывать, что мы добились, то товарищи из прокуратуры скажут: «Мы же говорили, что они занимаются политической деятельностью», хотя мы так не считаем.

Желнов: Хотя бы один пример.

Панфилова: Закон о праве граждан на доступ к информации, январь 2009 года. Как вы знаете, закона такого не было, что граждане имеют право запрашивать информацию, и сейчас все большие расследования, которые и Фонд борьбы с коррупцией, и наша организация делает, и другие организации, основываются ведь на том, чтобы запросить, как прошла закупка, что это за решение. Такого закона не было. А мы его впервые разработали в 2001-2002 году, тогда на федеральном уровне он не пошел, к сожалению. Нам удалось помочь двум регионам принять такие законы, а к 2009 году и федеральный уровень созрел. И таких примеров где-то с дюжину. Я думаю, что те, кто знает, что мы сделали, те знают.

Желнов: Елена, а российскую повестку вы будете сейчас лоббировать на таком уже глобальном уровне? Потому что понятно, как это воспринимается условным правозащитным движением, может восприниматься и властью, что русский человек, становящийся вице-президентом, естественно, это усиление влияния и усиление расследований коррупционных дел в отношении России?

Панфилова: Ой, вы знаете, российскую повестку без меня самым эффективным образом на международном уровне лоббируют наши коррупционеры, которые разъезжаются и разбегаются как тараканы, причем от мала до велика, и моего участия для того, чтобы их было более заметно, и к ним было привлечено больше внимания, совершенно не требуется. И это, кстати говоря, печальный факт, потому что зачастую о каких-то наших красавцев мы узнаем из других стран.

У нас есть кейсы, в которых фигурируют две, три, четыре страны. Есть Ангола, Португалия и Россия, и там такое перекрестное опыление, что мне совершенно не потребуется привлекать особое внимание, они сами прекрасно с этим справляются.

Желнов: Например, понятный всем пример, к делу Магнитского привлечения дополнительного внимания уже не нужно. Вот вы становитесь вице-президентом, какие главные кейсы вы будете рассматривать, какие самые волнующие темы?

Панфилова: Ну конечно, это международное движение. У нас идет большая кампания, которая называется «Нет безнаказанности» - «No impunity». Речь идет о целом ряде крупных международных кейсов, в том числе, связанными не только с Россией. Коррупция в странах Юго-восточной Азии, Африки, Латинской Америки, да и в Европе, в общем-то…

Желнов: От вас будут хотеть большего внимания к России, если вы приезжаете из Москвы.

Панфилова: Наши россияне?

Желнов: В Берлине.

Панфилова: Нет. У нас каждый считает, что его коррупция круче. Вы не поверите, это нам все время кажется, что российские кейсы самые ужасные, а когда говоришь с коллегами из Африки и Юго-восточной Азии, они говорят: «Ваши – это просто дети».