Четыре часа о «Мечеле», возможном повторении Пикалева и духовных скрепах. Ключевые ответы Путина на пресс-конференции

Первая сенсация прозвучала в связи с компанией «Мечел», акционером которой является Игорь Зюзин. В 2008 году  Владимир Путин уже обещал прислать ему доктора, если Зюзин не отреагирует на проверки, которые касались продажи сырья на экспорт по ценам два раза ниже внутренних. Сегодня о «Мечеле» напомнила журналистка Татьяна Седых.  Она пожалось на то, что после покупки «Мечелом» доли в дальневосточном порту Ванино и последующего сокращения штата ситуация с трудоустройством в районе обострилась. Путин, правда, назвал «Мечел» «неплохой компанией».

Владимир Путин, президент России: Пришел новый собственник «Мечел». Кстати, неплохая компания, которая рассчитывает увеличить… Почему они туда вошли? Наверняка, потому что хотят увеличить перевалку здесь своего продукта. В целом это ведь дело хорошее. Потому что они специализируются на поставках того же самого угля на внешние рынки, им нужна перевалка. И то, что они туда пришли, это хорошо. Но плохо то, что они не думают о трудоустройстве людей, если высвобождается какая-то рабочая сила. Ведь в чем смысл региональных, местных властей и бизнеса? В том, что нужно заниматься модернизацией производства,  и в данном случае порта, но при этом, безусловно, решать социальные вопросы. Если ясно, что высвобождаются какие-то рабочие руки, нужно было заранее вместе с представителями властей подумать о том, как эти люди будут жить, где они будут работать, получать заработную плату и кормить свои семьи. И если происходит именно то, о чем вы сказали, то это плохо.

Другая «непростая» ситуация сложилась в Селингинске, это моногород в Бурятии. Корреспондент издания «Информ-полис» пожаловалась на то, что уже  месяц там  не работает Селенгинский целлюлозно-картонный комбинат.  Путину напомнили, что люди не получают зарплату и находятся в отчаянии, что так  недалеко и до перекрытия федеральной трассы, как это уже было в Пикалеве. Упомянули и имя основного акционера завода  — Олега Дерипаски. 

Владимир Путин, президент России: Я не знаю в деталях, конечно. Не то, что в деталях, вообще не знаю об этой проблеме, но узнаю, конечно, обязательно, поработаем. Что совершенно очевидно – в зимний период и, вообще, в целом никто, ни собственники предприятий, ни местные власти не имеют права бросать людей без соответствующей поддержки. Я сейчас не берусь сказать, какие там решения возможны, но точно совершенно поставлю такую задачу перед правительством, перед губернатором, чтобы немедленно с этим разбирались.

Помимо по-настоящему острых вопросов из регионов прозвучал и вопрос про «духовные скрепы». Задала его журанлистка  CNN Джил Догерти, спросив у Путина, почему в последнее время он все чаще возвращается к вопросам воспитания, патриотизма и традиционных ценностей. 

Владимир Путин, президент России: Для меня важна не критика западных ценностей, для меня важно защитить наше население от некоторых квази-ценностей, которые очень сложно воспринимаются нашими гражданами, нашим населением. Вопрос не в том, чтобы критиковать кого-то, а вопрос – оградить нас от достаточно агрессивного поведения некоторых социальных групп, которые, на мой взгляд, не просто живут, как им хочется, а навязывают им свою точку зрения, достаточно агрессивно навязывают другим людям.

Отмечу, что о ценностях Путин рассуждал сдержаннее обычного. Например, он ничего не сказал про геев и разложение западного общества, как это было ранее. Намекнул лишь на некоторые «социальные группы», от которых Россия должна себя защитить. Было странно, но вопрос о ликвидации РИА Новости и гендиректоре «России сегодня» Дмитрии Киселеве был задан последним. Косвенно это тоже вопрос о ценностях, и Путин очень резко заявил, что считает нормальным, что за экспорт пропаганды будет отвечать «патриот».

Владимир Путин, президент России: Хочу вам сказать, что государственные информационные ресурсы должны возглавляться патриотично настроенными людьми, защищающими интересы Российской Федерации. Это государственные ресурсы, именно так и будет. Что касается частных – нормально. Их у нас много, кстати говоря, частных СМИ, и они имеют право и должны отстаивать ту точку зрения, на которую ориентируется их электорат, говоря условно языком предвыборных кампаний. Это абсолютно нормально. Это дает нам возможность и право сравнить разные позиции и при выработке окончательных решений ориентироваться и иметь в виду, в том числе, и точку зрения наших оппонентов.

Сквозная тема прошедшей пресс конференции – Украина. ДОЖДЬ спросил Путина о том, что  он думает о гипотетическом Майдане в Москве, и почему на Украине сегодня не любят Россию и проводимую Путиным политику. 

Владимир Путин, президент России: Если все это посчитать, взвесить, то тогда и молодые люди вполне могут разобраться в этом, и сказать: «Да, мы хотим европейских стандартов». Но давайте это сделаем таким образом, чтобы предприятия завтра не закрылись машиностроительные, чтобы судостроение осталось на плаву, чтобы авиация не померла. Чтобы космическая отрасль не сдохла, машиностроение в целом осталось живым. Все эти рынки и кооперации в России.

Что касается выделенных накануне 15 миллиардов из Фонда национального благосостояния, то, по мнению Путина, это огромная помощь «братской стране» «чтобы не добивать основного партнера», оказавшегося в сложном финансовом и политическом положении. На вопрос, почему неожиданно снизили цену на газ, Путин ответил в том же ключе.

Еще один свидетель прошедшей пресс-конференции, депутат Государственной  Думы и, что сейчас намного важнее,  главный редактор газеты «Шесть соток» Андрей  Туманов рассказал Татьяне Арно и Тихону Дзядко о том, как он сегодня пытался объяснить Путину, что подчиненные президента не выполняют его указаний.

Дзядко: Скажите, много было сегодня комментариев по поводу пресс-конференции, по поводу вопросов, по поводу ответов, по поводу вообще всего, как это выглядело. Например пресс-секретарь премьера  Наталья Тимакова у себя в facebook, в социальной сети своей, комментируя вопросы, которые журналисты задавали президенту написала: «Полная потеря профессии, полный стыд». Подобных характеристик можно было, не только от Тимаковой сегодня слышать. Вы придерживаетесь такого же мнения или вы готовы с ней поспорить?

Туманов: Потеря профессии кем, журналистами?

Дзядко: Да.

Туманов: Ну, я, вообще, сам профессиональный журналист, я могу подтвердить ее слова, что сейчас журналисты находятся, пожалуй, на самой низкой точке профессионализма. Особенно, кстати, это касается телевизионных журналистов. Если в печатной прессе более-менее держится марка, то телевизионные журналисты – это увы, очень низко. Кстати, журналистика у нас не только…

Дзядко: Так вы согласны с оценкой Натальи Тимаковой или не согласны?

Туманов: Конечно, согласен.

Дзядко: То есть вам кажется, что журналисты задавали довольно плохие вопросы, на сегодняшней пресс-конференции?

Туманов: Вопросы задавались даже не исходя из профессиональных качеств журналиста на пресс-конференции, а все-таки исходя из некой потребности. Но с тем, что кадровый состав журналистов сейчас очень слабый, я, безусловно, соглашусь. Тем более, представьте, возьмем меня в качестве примера, я все-таки себя считаю профессионалом. Мне кто-нибудь помогает пройти на пресс-конференцию, мне кто-нибудь помогает пройти в первый ряд, мне кто-нибудь помогает задать вопрос? Но я 7 раз это делал подряд. То есть я считаю, что журналист не только должен красивые глаза строить, не только хорошо балаболить, но и пробираться сквозь тернии, добиваться результата. Дайте нам результат. Если ты пришел на пресс-конференцию и не смог…

Дзядко: Но вот таких, как вы, сегодня было, на ваш взгляд, большинство людей в зале?

Туманов: Меньшинство, конечно. Были вообще посторонние люди, абсолютно посторонние люди, которые пришли. Кстати, на пресс-конференции очень легко аккредитоваться. Вот вы меня назвали главным редактором газеты, а какой я редактор? Я давно уже не редактор. Я же депутат, я не имею права совмещать. Я аккредитовался как внештатный сельский корреспондент «Селькор».

Дзядко: Ну, мы знаем, что процедура это не такая сложная, действительно.

Туманов: Поэтому кто хотел, тот аккредитовался, и те люди пришли. Я знаю много действительно сильных журналистов, которые не ходят на такие пресс-конференции. Сильные журналисты, как правило, аналитики.

Арно: А как вы считаете, то, что сегодня не прозвучало – это оказалось очень странным – ни одного вопроса от РИА «Новостей», которые являются все еще главным федеральным агентством. Это все? Знак, что они уже списаны? И почему никто не задал вопрос про них впрямую? Из вас, из журналистского сообщества.

Туманов: Никакого знака нет, дело в том, что подбор вопросов достаточно случайный. Сначала Песков, у него были какой-то президентский пул, который явно задавал вопросы, если не согласованные, то хотя бы те, о значении которых можно было догадаться. Дальше шло все по случайности. Посмотрите, там всплывали совершенно местечковые дела: кто-то у кого-то там землю отнял и так далее. Поэтому это с большой долей случайности. Не была пресс-конференция, заранее вопросы согласованы. Может быть, это даже хорошо.

Арно: То есть не согласовываются заранее вопросы никогда?

Туманов: Я не согласовывал. Другое дело, что когда года три назад я подошел, наконец, к пресс-секретарю и сказал: «Давайте я с вами согласую свой вопрос». Он говорит: «Слушай, Андрей, не надо. Ты достаточно предсказуемый, мы все знаем, что ты хочешь спросить».

Арно: Про РИА «Новости» вы не ответили. Вы считаете, что этот вопрос не должен был прозвучать?

Туманов: Безусловно, должен. Безусловно, должен.

Арно: Почему вы не задали этот вопрос?

Туманов: Я не мог задать сразу несколько вопросов. Если вы обратили внимание, в моем вопросе был еще подвопрос по поводу печатных СМИ, в думе я как раз занимаюсь печатными СМИ, а печатные СМИ гибнут. И это проблема гораздо более серьезная, чем гибель РИА «Новости». Я как-то по ранжиру разложил то, что я задавал президенту. Если бы у меня было немножко побольше времени, конечно, я спросил бы и про РИА «Новости».

Дзядко: Вообще, ежегодная пресс-конференция Владимира Путина – особый жанр, едва ли не театральный, с определенными ролями, распределением ролей, неизменно встает этот журналист...

Арно: «6 соток»…

Дзядко: Неизменно плакаты с красивыми, веселыми и остроумными надписями. Что остается за кадром? Насколько соответствует действительности то, что журналистам приходится стоять на морозе часами, что журналистов не выпускают в туалет? Это все есть?

Туманов: Часами – это вранье. Я сегодня пришел, я же пришел и сразу же вошел. Я не стоял в очереди.

Арно: Вы разве не приехали к 9 утра туда?

Туманов: Я приехал где-то к полдесятого. Я приехал на метро нормально, нормально вошел. Ни секунды  не стоял.

Арно: А про костыли слышали?

Туманов: Про костыли слышал, но, в принципе, я думаю, что, возможно, это требование службы безопасности. Кстати, требования службы безопасности всегда разные. На каких-то первых пресс-конференциях было гораздо все жестче. Там были тогда такие времена, когда между журналистами сидели очень суровые люди, которые молча сидели и не выражали никаких эмоций. Но у них руки готовы были вам по рукам дать, если что, если что-то вы там захотите кинуть или вскочить. Сейчас этого не было.

Арно: Разбить мобильный телефон, как сегодня, собственно, Life News разбили.

Туманов: Сейчас этого не было совершенно. Этот весь ряд первый, где я сидел, там сидели нормальные журналисты. Охрана сидела где-то по бокам. Наверное, может быть, потому что мы проверенные, и ясно, ничего не выкинем пакостного.

Арно: Поэтому вы в первом ряду оказались?

Туманов: Нет, конечно. Проверенных людей много, но я уже по привычке налетел коршуном на привычное место, лег на него и сказал, что я отсюда никуда не уйду. Это мое место, я занимал его с прошлого года.