Госкорпорация Правительство: как Путин с Мишустиным спасали экономику в 2020, и почему до 2030 лучше не будет

С точки зрения Владимира Путина, все было просто: поменять вместе с конституцией и правительство. Анонсированный им в 2018-м году прорыв не случился, экономический рост колеблется в пределах процента, но ничего: ему больше не нужен премьер-преемник — ему нужен премьер-технократ. Нефть стоит 65 долларов, нацпроекты утверждены, все деньги в руках у государства, надо только правильно их потратить, и все будет зашибись. 15 января Дмитрий Медведев подает в отставку с поста главы правительства с абсолютно бессмысленной и потому идеальной, можно сказать, фирменной формулировкой, по которой всегда можно отличить большую и важную спецоперацию Путина: Путин меняет Конституцию, надо развязать ему руки, поэтому Медведев кладет заявление на стол:

В этом контексте очевидно, что мы, как правительство Российской Федерации, должны предоставить президенту нашей страны возможность принимать все необходимые решения.

Вы тоже уже соскучились? Четыре года президентства, восемь лет премьерства и в январе 2020-го — «давай, до свидания». Как писал классик, «таперича, когда мы этого надоедалу сплавили, давайте откроем дамский магазин».

Проблема была в том, что к этому моменту уже скончался первый пациент в китайском Ухане, а через неделю там будет введен локдаун. И это еще было полбеды. В начале марта, когда в Москве и Питере уже регистрировали первые случаи ковида, и за три дня до того как вся Италия закрылась на карантин, то есть примерно когда уже было ясно, что такое коронавирус, главный нефтяник страны Игорь Сечин убеждает Владимира Путина, что надо наказать американцев за санкции в отношении газопровода «Северный поток — 2» и выйти из нефтяной сделки с Саудовской Аравией — тогда американские сланцевые проекты потеряют рентабельность, и им будет неприятно. Это был идеальный тайминг, практически как у назначенной на апрель премьеры последнего Джеймса Бонда.

Россия выстрелила себе в ногу — вышла из сделки с ОПЕК в пятницу, 6 марта. На следующий день взбешенные саудовцы объявили о скидках на свою нефть и о наращивании добычи. В понедельник, 9 марта, рухнули и цены на нефть и рубль — как раз накануне приземления в Думе звездолета с Валентиной Терешковой и поправкой в Конституцию о том, что так будет теперь всегда.

Но Путин всех успокоил — он объяснил, что средний класс в России все равно очень большой, просто надо уметь считать: 

Средний класс считается по количеству домохозяйств, людей, доходы которых в полтора раза больше, чем минимальный размер оплаты труда. У нас таких достаточно много, уверенно свыше 70%. 

Просто это такой средний класс, которому не всегда хватает денег на макароны. Бывает средний класс, которому повезло, бывает такой, которому не очень, а бывает совсем невезучий, который после смерти снова попадает в Российскую Федерацию.

Уже к началу года российская экономика была равна себе 10-летней давности, то есть последние 10 лет, вся вторая половина 20-летней путинской президентской вахты, в экономическом смысле уже были выкинуты в мусорное ведро. 

С учетом эпидемии падение по итогам года составит по разным оценкам до 5-6%, на следующий год Минэкономразвития прогнозирует 3,3% роста, Всемирный банк уже понизил эту цифру до 2,6% — причем в оптимистичном сценарии, а когда вы видели, чтобы в России сбывался оптимистичный сценарий? Пессимистичная оценка — 0,6% роста в следующем году.

В последние годы Владимир Путин последовательно корректирует точку отсчета — понижает планку измерения своего успеха как главы государства. Сегодня это 90-е и начало нулевых. Так проще отчитываться о победах:

Все-таки фундаментальные основы российской государственности, базовые основы российской экономики, возможности государства несопоставимы с тем, что было в 90-х и начале 2000-х годов.

Экономика несопоставима — это правда. За счет огромного рывка цен на нефть, начиная с 2003 года, российский ВВП сегодня примерно в пять раз больше, чем когда Путин пришел к власти, но уже заметно ниже, чем в 2008 году — в зените экономического бума. Российская экономика все больше напоминает историю Бенджамина Баттона: он не рос уже нисколько — укорачивался дед.

В этом году, когда все-таки приперло (то есть в конце марта) Владимир Путин ответил на эпидемию своей знаменитой формулой: режим нерабочих дней с сохранением заработной платы. И легким движением руки карантин превратился в подаренный властью праздник. Я эту технику освоил, теперь так и живу и уверенно смотрю в будущее: Сломалась машина? Нет, переведена в режим экономии топлива без увеличения километража. Деньги кончились? Перешел в режим отсутствия финансовых трат. Заболел? Это режим отдыха, расслабления организма и накопления новых сил. С тех пор тоже, если хорошее настроение, бывает, захожу в какой-нибудь бар и говорю бармену: наливай всем, гуляем, за ваш счет. Скажу честно, у меня это хуже получается, чем у Путина, — пару раз даже пришлось перейти в режим отдыха и расслабления организма. 

Меры поддержки первоначально свелись к налоговым отсрочкам, реструктуризации долгов, льготным кредитам и доплатам врачам. Но что толку от налоговых льгот, если бизнес лишился выручки? Что толку от беспроцентного кредита на выдачу зарплат, если потом его все равно не погасить? Еще в начале первой волны Европа, Япония и Америка принимали антикризисные пакеты объемом от 10% до 20% ВВП, Россия сильно отставала, причем реальная поддержка не выходила за полпроцента:

США $2658,3 млрд, 12.4% ВВП
Британия $439 млрд, 16% ВВП
Германия €756 млрд, 23% ВВП 
Франция $376 млрд, 14% ВВП

Институт социальной политики НИУ ВШЭ

Если бы не новая Конституция, объем прямой поддержки был бы еще меньше, а так Путин приказал повторить выплаты на детей перед голосованием: среднему классу нерабочие дни, детям по 10 000 рублей, а Путину обнуление — все по-честному. 

В целом общий объем поддержки можно подсчитать таким образом. В 2019 году расходы бюджета составили 18 трлн рублей. По итогам этого года — 23,5 трлн. Разница — 5,5 трлн и составляет примерно общий объем поддержки. На самом деле немного меньше, потому что изначально бюджет этого года был слегка повыше. Сюда войдут и налоговые льготы, и списанные кредиты, и гарантии, и летние добавки. Это примерно 5% ВВП, 75 млрд долларов — в 10 раз меньше, чем в Германии, притом что российский ВВП всего в 2,5 раза меньше немецкого, то есть относительный к ВВП объем антикризисной поддержки в России оказался в 4 раза ниже, чем в Германии.

Бюджет этого года планировался в размере 19 трлн рублей. В Фонде Национального благосостояния по состоянию на 1 мая ликвидных средств было около 8 трлн рублей. Из них примерно 2 трлн через покупку Сбербанка у Центрального банка переместили в бюджет. Еще 3 трлн (округляем для простоты) Россия берет в долг. Но параллельно правительство утверждает беспрецедентное сокращение расходов бюджета в ближайшем будущем. Минфин назовет это оптимизацией: отрезать от незащищенных статей примерно по триллиону в течение ближайших трех лет. Плюс дополнительные налоги, в основном с промышленности и нефтянки, они должны будут выкачать из экономики за эти же три года еще 2 трлн рублей. Бюджет этого года вырос на 5 трлн. За период с 2021 по 2023 годы экономика недополучит примерно те же 5 трлн за счет экономии и дополнительных фискальных мер. В сумме получается так на так. И это называется макроэкономическая стабильность и взвешенная бюджетная политика. 

Вот что ректор Российской экономической школы Рубен Ениколопов говорил еще в сентябре этого года: 

Налоговая нагрузка растет как на компании, так и на отдельных граждан. В момент кризиса со всех канонов макроэкономики это не верный подход. У правительства какая-то очень оптимистичная оценка того, что происходит с точки зрения общего развития кризиса. Они, кажется, считают, что все, кризис закончился, мы сейчас начнем из него выходить.

18 сентября 2020 г.

Мечты сбываются только у топ-менеджеров Газпрома, и то не все. Знаменитая Стратегия 2020 с ее 50%-м ростом реальных доходов населения, ростом ВВП на 6% в год, а также средней зарплатой не 17 тысяч рублей и не 44 тысячи рублей, а в 2-3 тысячи долларов, затем и национальные проекты 4 срока Путина, пафосно введенные президентским указом после инаугурации в 2018 году, — все это отменено, издан новый указ — указ о национальных целях развития России до 2030 года, и на этот ориентир Путин теперь в основном и ссылается.  

Вы хотите жить в России вместе с Путиным до 2030 года? Тогда знайте — лучше не будет. В лучшем случае будет примерно так же — и это прямо обозначено как цель: рост доходов и пенсий не ниже инфляции, то есть нулевой рост. Рост устойчивый, но невысокий — сильный, но легкий, как в известном анекдоте про ежика. Средний класс по-прежнему будет после смерти снова попадать в Российскую Федерацию, зато к нему все так же можно будет причислить 70% российского населения.

В конце года в российской системе власти вдруг образовалась новая должность под названием «бывший зять». «Бывший зять» — вот символ государственного капитализма образца 2020 года. Сначала бывший зять появился у Владимира Путина, после того, как в ответ на расследование о покупке Кириллом Шамаловым солидного пакета акций «Сибура» за 100 долларов Путин фактически признал свое родство с Екатериной Тихоновой и, соответственно, с ее бывшим мужем Шамаловым. Буквально на следующий день бывший зять появился и у премьер-министра: ЗАГС расторгнул брак между бизнесменом Александром Удодовым и сестрой премьера Натальей Стениной. И произошло это через день после того, как появилось еще одно расследование. История десятилетней давности о хищении НДС на 5 с лишним миллиардов рублей снова громко зазвучала этой зимой: в России уголовное дело было закрыто, но после назначения Мишустина премьером, его теперь уже бывший зять Удодов опровергал свою причастность к этому делу. Но за день до развода издание «Открытые медиа» опубликовало статью с утверждением о том, что Удодов фигурирует в аналогичном уголовном деле, которое расследует прокуратура Германии:

В 2013 году году против Удодова и одного из управляющих директоров VG Cargo (его имя не уточняется) в Германии было возбуждено уголовное дело, подтверждается в материалах швейцарского суда. Из решения видно, что на запрос прокуратуры Кобленца из Москвы пришёл неожиданно подробный ответ: в 2009—2010 годах в России произошло масштабное — эквивалентное 78 млн евро — хищение НДС фиктивными фирмами за несуществующие на самом деле потребительские товары.

«Открытые медиа», 16 декабря 2020

Михаила Мишустина стали называть техническим премьером — вслед за Виктором Зубковым и Михаилом Фрадковым. Зубков и правда был чисто техническим премьером — он просто занимал это кресло несколько месяцев, пока Путин проводил спецоперацию «тандем»: в президенты сажал Медведева, а сам пересаживался в премьеры. Фрадков тоже был техническим премьером — особенно на фоне Касьянова, которого сменил в марте 2004-го опять-таки в результате спецоперации. Что мы знаем про премьерскую деятельность Фрадкова — ничего: Путин на втором сроке — мужчина самом в расцвете сил, всем руководит сам, а его товарищи в это время рассаживаются над командными высотами в экономике и политике. Но сегодня другое время: Путин самоизолировался и над Россией простер совиные крыла, вокруг него — как вороны вокруг совы на ветках — сидят на вечном карантине соседи по древнему дачному кооперативу, и управление страной даже по сравнению с 2019-м годом стало гораздо менее осязаемым: кто что решает, за что отвечает и перед кем — с ходу не разберешь. На этом фоне фигура сегодняшнего главы правительства смотрится более внушительно, чем технические премьеры нулевых. Да и в целом. Летом говорили: Мишустин не справился, он не выйдет из карантина, он политический труп. Но по итогам года это не только не так — наоборот, политическое лицо премьера становится все более четким. Еще весной было известно, что аппарат премьера внимательно следит за событиями в стране. И уже проступали основные черты Мишустина-премьер-министра. Вот что писало издание «Медуза» еще в мае: 

Бывший коллега Мишустина утверждает, что нынешний премьер-министр России «никогда не стеснялся решать вопросы напрямую с владельцами СМИ». «Он не видит в этом ничего зазорного. Свобода прессы для него — это сопли в сиропе. Он может сначала позвонить автору сам, потом редактору. Если получилось не так, как он хотел, тогда он идет дальше, но давить — это его стиль, стиль из 1990-х. Если Медведев в глубине души либерал, то он — нет, совсем», — вспоминает бывший коллега премьера.

Во-первых, подтверждаю: Медведев в душе действительно либерал. Это просто часто было видно по его выражению лица: вот он что-то говорит, а во взгляде сквозит приверженность рыночной конкуренции и уменьшению присутствия государства в экономике. Наверное, за это его и сняли. Мишустин принципиально другой: он в первую очередь делец, во вторую очередь силовик — ФНС это силовая спецслужба — и только потом технократ, любитель цифровизации и развития внутреннего туризма. Медведев был кем-то вроде вице-президента при Путине, вторым бюрократом страны. Мишустин прежде всего лоббист, бывший тесть, который умеет решать вопросы.

Одни говорят, что идею поставить премьером именно Мишустина Путину подсказал большой поклонник цифровизации Герман Греф, другие — что еще Игорь Сечин видел его главой Минэкономразвития на месте Алексея Улюкаева еще 4 года назад, когда посадил того за решетку. В прессе даже сохранились следы его тогдашнего возможного назначения. Возможно, верно и то и другое, но политически Мишустин — чисто путинская креатура, он постоянно это подчеркивает и даже изобрел новый способ обращения к главе государства что-то вроде «Ох, ты гой еси, царь Иван Васильевич» — «уважаемый Владимир Владимирович».

Про Мишустина говорят, что он невероятно энергичен, спит по 4 часа в сутки, а аппарат правительства теперь представляет собой набор 40-летних управленцев в дорогих пиджаках, которые вслед за премьером козыряют словами «кипиай», «джиар» и так далее — настоящие путинские чиновники. Дело у них теперь по большому счету всегда одно — регулирование, проведение тендеров и обеспечение кому надо доступа к бюджетному финансированию, от производства медицинских масок и средств защиты весной, когда эксклюзивным поставщиком оказались структуры госкорпорации «Ростех», до составления списков системообразующих предприятий, которые получат помощь от государства. Причем решение вопросов сразу перешло в скоростной режим.

Как это работает, хорошо иллюстрирует недавняя история с лекарствами: летом правительство внезапно внедрило маркировку лекарств — что-то вроде косвенного налога, на котором заработала бы совместная компания «Ростеха» и Алишера Усманова. Фармацевты просили отложить — их не послушали. В сентябре Минпромторг уже отчитывался перед Путиным — затем система дала сбой и лекарства исчезли с аптечных полок, а потом премьер просто отменил свое же постановление. Ну, ошибиться может каждый. Проблема в том, что это системная ошибка, неизбежная в условиях, когда, например, практически вся инвестпрограмма «Газпрома» отходит одному-единственному подрядчику, а — еще один пример — директор «Российского экологического оператора», куратор мусорной реформы Денис Буцаев возвращается на свою должность через год после отставки под аккомпанемент расследования о том, как структуры того же «Ростеха» расширяют контроль над мусорным бизнесом. И так далее.

В этих условиях правительство — это уже не бюрократическая инстанция, это оператор государственного заказа. Характер работы кабинета министров при Мишустине изменился драматическим образом говорит социолог и политолог Константин Гаазе. Правительство сегодня — это такая госкорпорация: 

Мишустин, если попытаться описать то, как он работает на посту председателя правительства на фоне всех остальных его предшественников, можно сказать, что, наверное, он управляет правительством так, как будто он директор. Он управляет правительством так, как будто речь идет о большой госкорпорации: все должно решаться быстро, самое главное — это результат, а не бумажка, в том числе бумажка, описывающая то каким образом должен быть получен этот результат. Вроде бы кажется — хороший чиновник, организованный, сильный, но, конечно, правительство Российской Федерации таким образом работать не должно, это не госкорпорация.

Меняя либерала в душе Медведева, который наверняка заскучал за восемь лет на своей премьерской работе, на невероятно энергичного налоговика, цифровика и бывшего тестя, Путин хотел как лучше: нацпроекты не полетели, не потому что эта идея порочна сама по себе, а потому что плохо работали, новый премьер знает толк в деньгах — пусть наладит процесс, наведет порядок. Но в результате правительство из института, который хотя бы формально отвечал за экономическое развитие, превратилось в нечто похожее на советский спецраспределитель — выдает деньги особо приближенным спецподрядчикам. Известный своими дирижистским подходом первый вице-премьер Андрей Белоусов не скрывает, что драйверы роста — это помощь со стороны правительства госкорпорациям и крупному бизнесу.

Проблемы здесь две: во-первых, денег все меньше, и их единственный источник — это бюджет, во вторых, финансовый блок правительства во главе с министром финансов Антоном Силуановым премьеру не подчиняется и напрямую докладывает в Кремль о положении дел с государственными финансами. И в условиях, когда глава государства самоизолировался до 2036 года, одновременный доступ к нему и к бюджету по сути и определяет государственную экономическую политику.

Много лет назад премьер-министры в России были технические, а экономикой управляли из Кремля. В 2020 году стало ясно, что теперь все примерно наоборот — вопрос лишь в том, кому будет принадлежать вся полнота власти в правительстве. Ну и, конечно, кто кому приходится бывшим зятем.