Волонтерам закон об их деятельности не нужен: власти играют на модной теме

Хромов: Несмотря на то, что мы входим в рабочую группу Совета Федерации, которая занималась последние полгода обсуждением,  нужен ли такой закон вообще, мы этого текста не видели, и для нас это полный сюрприз. Мы пришли после новогодних каникул – раз, и оказывается какой-то текст закона, без нас, минуя рабочую группу, направили уже в правительство. Я сегодня пытался получить этот текст от сенатора Борисова, от помощника сенатора Воробьёва, но это, как говорится, тайна за семью печатями. Завтра на сайте этот текст разместят, а мы гадаем, что там будет.

Белоголовцев: Получается, Совет Федерации ударно в новогодние праздники трудился, написал закон, отправил его в правительство?

Хромов: Может быть, это было и в декабре, но мне об этом ничего не известно. Конечно же, нам эта ситуация очень не нравится. Это, как минимум, некорректно по отношению к рабочей группе, которую для этого и собрали, чтоб обсудить совместно этот закон.

Белоголовцев: А вам не объяснили логику происходящего: зачем вас нужно было собирать?

Хромов: В рабочую группу входят представители ряда министерств и ряда волонтёрских сообществ. Волонтёрское сообщество говорит, что этот закон не нужен, это позиция не только нашего союза.

Белоголовцев: А вы как сами считаете?

Хромов: Я считаю, что закон о волонтёрстве сейчас не нужен. Существующая правовая база полностью позволяет все необходимые вещи реализовывать. Более того, сами волонтёры это подтверждают. Волонтёрство прекрасно развивается  без всякого закона. Сейчас мощнейший социальный тренд, и я боюсь, что этот закон призван этот тренд оседлать.

Белоголовцев: А давайте разыграем эту ситуацию в лицах, потому что для меня она абсурдна. Давайте я буду вами, буду волонтёром, а вы будете представителем государства. А говорю: «Слушайте,  у нас всё хорошо, нас становится больше, мы помогаем людям в Крымске и не только, нам не очень нужен закон. Зачем он вообще нам нужен?».

Хромов: А я, как государство, хочу посчитать, записать в единый реестр, выдать каждому книжечку, чтоб я знал, что здесь у меня бегает 10 волонтёров, здесь 100, и чтоб я мог при случае какие-то кнопочки нажать, и эти побегут сюда, другие сюда. Плюс, на это я могу ещё бюджет потратить. Ведь книжечки надо печатать, учитывать, надо найти людей, которые это будут делать, может быть, вообще создать отдельный государственный орган, министерство волонтёрства. Сейчас создадим министерство, и у нас волонтёрство будет развиваться ещё быстрее.

Белоголовцев: Некоторое время назад к нам в эфир приходила Дарья Милославская, это член Общественной палаты. Она жаловалась, что от её закона осталось там не так много, многое изменили, многое убрали. Законопроект, который был на входе, я не могу сказать, что я хорошо разбираюсь в этой теме, но некоторые его месседжи казались мне логичными. Например, избавить волонтёров от уплаты налога на подаренную им технику. Насколько вот это осталось? И казался ли вам в том изначальном виде закон уместным и логичным?

Хромов: Дарья Игоревна была просто разработчиком, она разрабатывала некую концепцию законопроекта, которая в итоге была очень сильно критикована волонтёрским сообществом и не прошла дальше. Есть какие-то вещи, которые нужно регулировать,  но это очень мелкие локальные проблемы, которые мы предлагали регулировать в рамках соответствующих нормативных актов. Например, налогообложение волонтёров можно регулировать с изменением налогового кодекса, или длительность по взаимодействию волонтёров в чрезвычайных ситуациях  и МЧС можно регулировать через закон о чрезвычайных ситуациях. Всё же работает. Просто создание отдельного закона, который пытается всё глобально урегулировать, это нонсенс, это невозможно в текущих условиях. Волонтёры - это очень разные люди, действующие в разных сферах.

Белоголовцев: Насколько я понимаю, закон о волонтёрах – это некий собирательный образ, скорее, такая фигура речи. Как говорят, закон о болельщиках, хотя это не один закон, а совокупность изменений в самые разные законы, а закон о волонтёрах - это отдельный закон?

Хромов: Совет Федерации видит это именно так, это отдельный законодательный акт, который будет регулировать деятельность волонтёров. Кто такие волонтёры или добровольцы? Это человек, который делает добро. Вот теперь государство хочет, как я понимаю, чтоб мы делали добро не просто так, а по закону. Получается очень странная ситуация, если я буду делать добро не по закону, например, введут обязательный реестр, а я не хочу в нём числиться, и я пойду на вокзале налью бездомному чашку чая, я нарушу закон. Меня по этой логике нужно оштрафовать или посадить, потому что я нарушил закон. Мы будем делать добро по закону  - это такая интересная практика миротворческая Совета Федерации.

Белоголовцев: С вашей точки зрения, какова вероятность, что именно в таком виде закон в итоге будет принят?

Хромов: Я его не видел, я не могу судить, в каком виде он будет принят, но, к сожалению, учитывая последние законы, которые были приняты осенью и в декабре…

Белоголовцев: Вы о каких законах говорите?

Хромов: Я говорю о «законе Димы Яковлева», о законе об иностранных агентах. Законы, затрагивающие сложнейшие  сферы человеческих отношений, были приняты чуть ли не за две недели, прошли положенные по закону все этапы и всё, общественно не обсуждались, или обсуждались очень вяло и формально. Я боюсь, что в этом случае может быть всё точно так же. Мы сейчас же говорим о законе, который затронет  жизни сотни тысяч людей, не только жизни волонтёров, но и тех, кому они помогают. Реально, если законопроект будет принят в редакции, которая ущемляет  возможности волонтёров помогать, то волонтёров будет меньше. Это будет деструктивный закон, который наоборот снизит активность людей в этой области, либо угонит часть волонтёров в тень, мы это уже проходили. Ведь вы не можете заставить меня получить волонтёрскую книжку.

Белоголовцев: Волонтёр, уходящий в тень - как это?

Хромов: Будет, допустим реестр, список людей, которые имеют право посещать больницы и делать там добро, а я не хочу быть в списке, просто не хочу.

Белоголовцев: А с другой стороны, что плохого быть в списке людей, посещающих больницу? Мы же понимаем, что в больницу может прийти злоумышленник, террорист, человек, который хочет делать добро, но не очень хорошо обучен, как это делать, который, не дай Бог, может навредить больному. В этой связи, может быть, создание списка не так вредно, как кажется на первый взгляд?

Хромов: Вопрос же не в том, что будет список, вопрос в том, как он будет использоваться. Вы же понимаете, что у нас практика применения законов…

Белоголовцев: Вы больше боитесь не самого закона, а возможных злоупотреблений им?

Хромов: Я боюсь того, что будет написан некий акт, который установит очень жёсткие рамки, плюс я боюсь, что подзаконные акты будут применяться чиновниками так, как им будет нужно. У нас есть масса примеров, например, закон о социально ориентированных НКО. Хороший закон, где написано, что региональные власти могут вести реестр, но там не написано, что те, кто в реестре, это социально ориентированные. В регионах массово происходили случаи, что власть создавала реестр, и кого хотела того и включала, на попытки сказать, что в законе чётко написано, они говорили: «Нет, ребята, у нас есть реестр, и все остальные до свидания».

То же может быть и здесь. Непонятно, кто и как будет вести этот список, с какой периодичностью он будет обновляться, на меня ляжет ответственность постоянно сведения отдавать. Это значит, что нужно 2-3 ставки вводить новых людей, тратить на это деньги. Это называется бюрократизация процесса, причём там, где это не нужно. По практике работы, например, в больницах Фонды прекрасно сами дают списки  с паспортами, договариваются с администрацией. А если это не больница, а помощь бездомным, если это помощь на дому инвалидам? Понимаете, волонтёрство очень разное. Почему мы против единого закона? Потому что он будет регулировать вещи, которые нельзя одним законом урегулировать. Если я в приют для собак принёс косточку и покормил собачек без реестра? Это невозможно, и это непрофессиональный подход.

Мы предлагали другой путь: есть крупные волонтёрские сообщества, которые уже давно внутри себя выработали внутренние стандарты работы, вот наш Союз волонтёрских организаций внутри себя имеет некие стандарты работы. У нас есть обучение волонтёров, обмен опытом, профориентация, есть технологии работы, есть системное, организованное волонтёрство. Мы говорим: «Друзья, давайте мы будем сами себя регулировать, если вам нравится это слово, давайте мы выработаем стандарты, будем обмениваться опытом, будут возникать такие крупные ассоциации объединения неформальные и формальные волонтёрских сообществ». Это более эффективно, чем закон. Закон всегда давит сверху, снизу всегда более эффективно развивается.