Галина Коржакова: Ранняя диагностика – это почти стопроцентное излечение от рака груди

Лобков: Вот этот марафон и подобные акции, как вы считаете, они могут как-то развеять существующее предубеждение относительно того, что диагноз «рак груди» - это приговор? И о том, что необязательно каждый год обследоваться? Как Бог даст, знаете, есть такие в русском народе определенные поверья.

Коржакова: Уже 6-й год в Москве проходит такой марш «Вместе против рака груди», и этот марш показывает именно то, что женщине необходимо обследоваться. Все будущее онкологии только за ранней диагностикой. К сожалению, поздняя диагностика приводит к дорогостоящему лечению, и не всегда эффективно. Ранняя диагностика позволяет нам практически вылечить 94% женщин.

Лобков: Для ранней диагностики нужны ведь не только методы, которые были доступны в 19 веке, то есть – пальпация, а нужна маммография, нужны вот эти маммографы. А, как я понимаю, это довольно дорогие приборы, их невозможно поставить в каждом районе, или они уже стоят в России в каждом районе?

Коржакова: В России вполне достаточно приборов уже. На сегодняшний момент не хватает специалистов высококлассных, которые могут поставить опухоль в размере 250 микрон. Это тот размер опухоли, когда женщина сохранит не только свою красоту и здоровье, но и грудь. Это достаточно серьезная вещь, которая противостоит прошлым страшным операциям, когда женщина лишалась молочной железы.

Лобков: Эти маммограммы, они платные все в основном?

Коржакова: В большинстве случаев, да, действительно, высококачественная маммография на сегодняшний момент у нас в основном платная.

Лобков: Закупает маммографы государство на наши же налоги, а потом еще раз с нас берут деньги за их использование.

Коржакова: К сожалению, государство, которое покупает на налоги, не всегда производит маммографическое исследование по той стандартизированной технологии, которая принятая в мире, которая гарантирует диагностику данного заболевания. А вот те центры, которые закупают – частные ли центры, либо государственные центры высокого уровня, высокотехнологичные, обладающие высокотехнологичным оборудованием и знаниями, они проводят это исследование в соответствии со всеми стандартами международного качества.

Лобков: А сколько строит такое обследование, например?

Коржакова: В Москве от 2-х до 8 и более тысяч рублей.

Лобков: И это нужно делать раз в год?

Коржакова: Данное исследование нужно проводить раз в год женщинам старше 40 лет. До 40-ка летнего возраста маммографическое обследование не эффективно и не нужно, потому что в этом возрасте рак молочной железы не столь частое заболевание.

Лобков: В некоторых продвинутых штатах США, например, в штате Коннектикут, Массачусетс, Новая Англия, делаются генетические скрининги, есть ген BRCA, который встречается у значительной части населения, в том числе, и в России. И он приводит к предрасположенности развития рака груди. Вы так улыбаетесь, а, например, в штате Массачусетс, там при наличии 2-х копий этого гена делают превентивную операцию, удаляют здоровую грудь. Причем, естественно, за счет страховки, то есть, человек ничего не платит. Как вы считаете, вот эти превентивные меры, они могут быть в России введены?

Коржакова: Такие превентивные меры нужно вводить только в высококвалифицированных онкологических учреждениях, где взвешены все вопросы – за и против. Вы сказали, что ген BRCA встречается достаточно часто. Нет. Оказывается генотипированные раки молочной железы – это всего 2%, не более 5-ти, если 2 гена вместе. Не более 5-ти от всей популяции, от 100%. Поэтому если мы будем ориентироваться только на BRCA1 и BRCA2, то мы потеряем 95% популяции.

Лобков: Но нужно женщинам, кроме маммографии, идти сдавать генетический анализ, тем более, что это очень просто и стоит тоже около тысячи рублей?

Коржакова: Генетический анализ, если у вас есть генетически-связанные опухоли по линии матери, линии отца, да, действительно, нужно. Наверное, такой женщине нужно изменить свое поведение, снять все факторы риска, которые могут существовать, возникновения опухоли: раннее рождение детей, длительное кормление, большое количество детей – это все то, что снижает риск развития рака молочной железы.

Лобков: Когда девушки искусственно прекращают выделение молока, переводят детей на искусственное кормление, это повышает риск рака груди?

Коржакова: Конечно. Чем дольше женщина кормит грудью ребенка, это тем лучше сказывается на здоровье груди. Полный цикл развития молочная железа проходит только тогда, когда женщина кормит ребенка. Если этого не произошло, то у вас высок риск возникновения.

Лобков: Вообще боязнь диагноза, диагноз «рак». Моя коллега, Екатерина Гордеева недавно сделала большой, достаточно проникновенный фильм в нескольких частях, где я тоже принимал некое участие. Сама боязнь этого слова из 3-х букв: рак, она зачастую приводит к некоему ментальному ступору, человек думает, что это приговор и все. И дальше начинаются поиски альтернативных средств. Боязнь операции, что удалят грудь целиком, допустим. И это будет некрасиво, нужно будет стоять в очереди за протезами, в унизительной очереди доказывать, что грудь у тебя опять не выросла. А это есть.

Коржакова: Я с вами согласна, конечно, это есть. Именно для этого существуют такие благотворительные программы и марши, которые показывают, на которых участвуют женщины, которые перенесли это заболевание, которые могут поделиться своим опытом, реальным опытом – как пройти данную болезнь. Всем вам известна Дарья Донцова, которая является послом данной благотворительной программы, которая постоянно делится тем опытом, который она перенесла.

Проведение таких акций, именно благотворительных, - мы привлекаем внимание именно тех женщин, которые на сегодняшний момент в состоянии страха, спрятав как в песок свою голову, боятся идти к онкологу, боятся этого слова.

Лобков: Зачастую рак груди настигает женщин, когда им 35-40 лет, а они – даже если они не собираются рожать детей, они собираются выглядеть хорошо. Например, американская страховка, я имею ввиду страховку в хороших штатах, в хороших компаниях, прежде всего, Новая Англия, она покрывает мало того, что удаление опухоли, или, если нужно, удаление всей ткани молочной железы, лимфоузлов, которые прилегают, так она включает еще и пластическую операцию. То есть, когда из собственных тканей выкраивается жировой лоскут, и через 3 или 4 месяца никто никогда не скажет, что эта женщина подвергалась операции. Как вы считаете, в этом направлении куда-то можно двигаться? Потому что у нас это все 100% оплачивается за счет пациента.

Коржакова: Неправда. У нас большое количество пластических операций по восстановлению молочной железы, реконструкция после мастэктомий, проводится абсолютно бесплатно в нашем же центре. Это вполне возможно. Для этого просто нужна квота. Это квотированная операция, это достаточно технологические операции, для которых необходима квота.

Лобков: То есть, в общем, здесь тоже нечего бояться, операции при достаточной настойчивости – тоже доступны?

Коржакова: Они абсолютно доступны сейчас, эти операции.

Лобков: Извините. «Я взяла рецепт настоя…», - я цитирую форум. – «Я взяла рецепт настоя, который препятствует разрастанию метастазов: чистотел, календула и крапива…», - не буду дальше продолжать. «Сок бузины», «солевая повязка», «народное лечение рака груди: каждый день надо есть свеженатертый хрен, смешанный с хорошей сметаной, принимать 20 дней, на 10 дней сделать перерыв, как сказала моя бабушка: пропорция такая – граненый стакан заполнить наполовину тертым хреном». Что делать с этой категорией людей? Потому что мы видим, что огромное количество, в том числе, и на телеканалах, различных народных методов лечения. Вообще они помогают? Или они помогают в сочетании с онкологом? Или это вообще можно просто взять и растопить этой бумажкой печку?

Коржакова: Всегда, когда в обществе происходят какие-то ситуации нестабильности, и ситуации, связанные с нестабильностью отношения к врачу как к человеку, который действительно лечит, то возникают именно те люди, которые пытаются всегда выдернуть таких пациентов. И они как раз дают возможность им это время упустить и взять их на себя. У нас огромное количество таких шарлатанских объявлений, обвешан весь онкологический центр.

Лобков: Вы многих пациентов теряли, потому что они уходили после тяжелого сеанса химиотерапии, или после операции волосы выпадают, начинаются проблемы с самочувствием, и они уходят есть хрен?

Коржакова: У них начинается улучшение, перерыв химиотерапии, в этот момент их перехватывают такие шарлатаны, которые начинают так называемую «чистку организма», и в результате этой «чистки организма» они не возвращаются на повторные курсы химиотерапии, и уже приходят к нам в уже более запущенной стадии, когда мы зачастую даже не можем им помочь.