«Выступали в Колумбии — партнерша с памперсами, я с кислородным баллоном, на стадионе десятки тысяч человек». Самые яркие истории из жизни Славы Полунина

Здравствуй, дорогой Facebook! Приветствую всех путешественников клуба Кожухова, отдельное приветствие зрителям телеканала Дождь. Я должен вам сказать, что меня зовут Михаил Козырев и я сел на карантин прямо из волшебной страны. Мы были в марте на «Желтой мельнице» в Париже и удирали из закрывающегося Парижа к себе домой, за закрытые двери. А сейчас эти двери уже открываются, и у нас появилась удивительная возможность провести один час с дорогим гостем и с именинником, потому что Славе Полунину только что исполнилось семьдесят лет. С днем рождения, дорогой Слава!

Спасибо. Я еще, кстати, все письма не смог прочитать, потому что это огромная куча, которая сползла со стола уже на пол. Не знаю, сколько мне времени потребуется, чтобы перечитать все поздравления.

Как там после семидесяти? Расскажите.

Как-то так же, как и до того. Никакой разницы. Но я чувствую, что уже после шестидесяти появились первые признаки очень хорошей жизни, потому что ответственность все меньше на тебе остается, ты передаешь другим, друзьям, семье и все больше и больше занимаешься тем, чем хочешь. Просто только то, что хочешь, и все. И поэтому это вообще лафа. Я всем желаю пережить такое удовольствие вообще, дойти до такого состояния, что тебе все можно.

Это как в вашем первом принципе: нужно заниматься только тем, от чего внутри дзынькает.

До этого нужно до семидесяти дожить. А все остальное время пытаться.

Как сейчас на «Мельнице»? Вы же там сейчас находитесь, я вижу по обстановке.

Чудо, чудо. Чудо, чудо чудное, потому что мы уже позавчера, по-моему, открыли двери первый раз. И к нам, как всегда, около тысячи человек, правда, из Франции в основном. Кое-кто, правда, ухитрился сначала полететь в Москву, потом прилететь в Лондон и из Лондона уже прилететь к нам, чтобы попасть на праздник, то есть искали такие обходные пути.

Но праздник был фантастический. Он назывался у нас «Маски и кринолины», чтобы было одновременно все как по закону и в то же время чтобы все было с фантазией и праздником. Поэтому маски были фантастических образов, и кринолины тем более. Все пришли в кринолинах, это было замечательно.

Скажите, за время этой самоизоляции вынужденной, я помню, как вы сказали, что вы закрываете ворота, чтобы не подвергать никого опасности. Вы фактически все это время провели на «Мельнице». Вы открыли в себе что-то новое, неожиданное, чего вы о себе не знали?

В принципе, я всегда так жил в последнее время, но, конечно, что-то такое и дополнительное, потому что я уже заранее понял, что надо жить на природе, я уже заранее понял, что нужно не суетиться среди событий, а наоборот, создавать события вокруг себя и так далее. То есть какое-то количество приемов я уже накопил, и поэтому «Мельница» давала мне летом такую возможность жить согласно каким-то очень важным принципам, которые сейчас открылись, я думаю, для всех.

Я думаю, что рядом с тяжелыми вещами… У всех вещей есть две стороны, и вот я за то, что положительная сторона, конечно, была потрясающая, потому что люди стали больше общаться на уровне внимания, не на уровне, что дела какие-то надо вместе делать, а на уровне общения, принятия человека как человека, разговаривать с ним как с другом, членом семьи или еще как-то. То есть была возможность остановить дела и понять, что дела ― это не самое главное, то, что мы должны сделать на этой земле.

И поэтому я думаю, что это прекрасный подарок Вселенной, наверно, нам всем для того, чтобы, во-первых, понять себя, понять, что мы делаем правильно, что неправильно. В принципе, люди с головой должны сделать большие выводы после этой истории. Было бы здорово, если бы теперь не только были какие-то там праздничные дни, но и были вот такие, я не знаю, два месяца карантина, специальный карантин для души, чтобы заняться душевными делами.

Это такой праздник на карантине, который можно назвать «карантинник».

Да-да, это очень хорошая идея.

Регулярный карантинник. Что вы почитали, что вы посмотрели, что вы послушали за эти месяцы интересного?

Ой, я сорвался с цепи и делал все то, что я не успевал делать, потому что было очень много вещей, которые я обещал сделать. Я все эти вещи люблю, но все равно часть была того, что нужно сделать, а часть того, что хочется очень сделать.

Например, несколько лет я сам был не свой, мечтал, что когда-нибудь я смогу представить «Академию дураков» на широкий горизонт. То есть это был тридцать лет такой закрытый клуб, где мы особым способом общались, жили и относились ко всему, что есть вокруг, неожиданным способом. И я все думал, много мне писем приходит: «Мы тоже хотим в клуб, мы тоже в академию! Как там, что там, где там, почему там?». И наконец я за месяц со своими друзьями сделал первый альманах, альманах «Академии дураков», где все подробно рассказал, какие законы у дураков, как они живут, что они ищут, почему они занимаются этим, а не тем и так далее. И нашлась еще замечательная команда Arzamas, которая соединилась с нами в этом проекте, и поэтому мы, наверно, уже в конце лета выпустим первые альманахи в системе интернета, то есть одновременно и через экран, и одновременно с какой-то кучей действий, в которых ты можешь участвовать вместе с нами.

Я очень рад этой истории, потому что уже тридцать лет академии, и она так тихонечко, время от времени только высовывалась: то конгресс какой сделает, то какой караван, то еще какую-то отчебучит эффектную вещь. И опять исчезала и затихала вроде бы для всех. И вот наконец мы будем постоянно доступны для всех, кто хочет так же, как мы, отправиться в наше приключение, мы постараемся всех прихватить с собой.

Это замечательные новости! Arzamas молодцы, что они с вами в это дело вписываются, это очень хороший ресурс.

Одно из ярких впечатлений от моего пребывания у вас дома ― это библиотека. Я попросил бы вас, чтобы вы сейчас нашим зрителям рассказали, какие книжки вы собираете и какие книжки у вас там расположены в каких местах.

Вот, кстати, за этот же период карантина мы еще с Наташей Табачниковой сделали еще одно огромное дело. Мы приготовили вместе с издательством «Эксмо» книжку, которая называется «200 книг, который должен прочитать каждый дурак». Это самые мои любимые книжки, и я почти к каждой книжке написал предисловие, растолковал, почему я ее люблю, что я там такое накопал себе, чем она вообще ценна на этом свете.

Правда, ясно, что акцент сделан на дураках, то есть это истории юродивых, патафизиков, всяких странных людей, таких как Дали, например. То есть это вся культура за тысячелетия истории человечества, мы собрали в этот сборник, конечно, все, начиная с Кола Брюньона или Пантагрюэля и кончая самыми последними писками, которые сейчас появились в связи с коронавирусом.

То есть это богатство просто из богатств, я просто делюсь, если кого-то заинтересует, это мои самые любимые книги. И если какой-то потоп или еще какой коронавирус, я это все в чемоданах таскаю за собой, это самое лучшее, что я обожаю.

Это тысячелетняя история дурашливости.

Оно очень странно, оно находится то в старых… Потому что, например, я не знаю, «Маленький принц». Он же не дурак, но что-то в нем такое не с этого света. Поэтому он тоже, и Дон Кихот там, и все любимцы мои, Ходжа Насреддин, и, конечно же, не знаю, хопи ― клоуны из Южной Америки и так далее, и так далее. Или садху, не поймешь, не то философ, не то глупец и так далее. Там множество-множество. «Цветочки» Ассизского там, конечно же, расцвели. Там столько прекрасных вещей, трудно это назвать словом «дурашливость», это что-то такое, для чего слова еще не существует.

Послушайте, я прочитал тут, что вы освоили хлебопекарное мастерство, что вы начали себе хлеб печь сами. Я знаю, что вы много-много всего выращиваете, но теперь еще и хлеб, это правда?

В последние годы, десятилетие, наверно, уже, а то и двадцать лет, мы все больше и больше склоняемся к самым простым вещам, чем проще вещь, тем она более глубока и важна людям. И поэтому на «Мельнице», например, десятки мастерских: кузня, керамическая мастерская. Мы сами делаем бумагу. Только что в связи с этими событиями мы просто сделали огород, до этого просто не успевали, времени не хватало. Теперь у нас суперпоказательный огород, даже надо будет, наверно, специальную экскурсию туда провести.

И конечно же, досталось и хлебу. То есть мы решили, что наш хлеб должен быть самый вкусный, самый лучший и так далее. Мой сын сидит рядом со мной, он у нас лидер хлебопекарной промышленности, поэтому каждый день на столе у нас стоит новый вид хлеба. То есть он занимается исследованиями, сегодня добавляет того, завтра сего, то дырочек добивается, то еще каких-то деталей в этом самом, то корочки и так далее, и так далее.

Поэтому мы с таким удовольствием… У нас все занялись неожиданными вещами, жена моя ― у нее, значит, огород, Ваня это, Дима строит суперсовершенную мастерскую, где, условно, вместо ста ключей у него шесть ключей, но которые могут отвинтить любую гайку, и так далее, и так далее. Он уже подал заявку в Volkswagen, создает супермастерскую.

Дружок мой Леша ходил-ходил из угла в угол, нас тут человек двадцать оказалось случайно в это время. Леша говорит: «А что это?». Я говорю: «Экскаватор». «А можно я поработаю?» ― «Поработай». ― «Ох, слушай, хорошая какая вещь. А можно я выкопаю чего?». Я говорю: «Выкопай озеро». И он выкопал такое озеро! Вы приедете, я не знаю, вы будете долго стоять с отвисшей челюстью, потому что это нереально, вокруг озера амфитеатр вырос на шестьсот мест, в озере остров, на нем сосна растет, там везде уже… Как это называется? Всякие кувшинки плавают и так далее.

В общем, говорят, что мы сделали на уровне нанотехнологий, потому что никто не верит, что можно было за месяц лопаточкой выкопать всю эту историю.

Наноозеро!

Да.

Слушайте, у меня за долгие годы накопился такой самый-самый вопросник. Я хотел бы сейчас задать… Каждый вопрос вам будет начинаться со слова «Самый». Давайте начнем с того, какой у вас самый любимый сад на «Мельнице».

Это невозможно! Конечно, теперь этот сад, конечно, озеро. В общем, сад всегда самый последний. Кстати, Ваня сказал, что он постарается не только хлеб печь, но еще посадит свой сад. И вот сейчас он уже сделал огромный скачок, он создал там такую целую, не знаю, популяцию огромных шаров из земли и уже их засаживает… Вань, как называется? Мхом! И вот они зеленые такие шары, он хочет создать вообще там… Создал сырое пространство, добился температуры и теперь добивается, чтобы мох был такой пушистый и так далее. То есть это будет огромная территория, где будет царить только мох.

Отлично! Какой самый крутой танец был когда бы то ни было исполнен на «Мельнице»?

Обычный танец на «Мельнице» у нас называется так… Как же бы это назвать? В общем, у нас даже на афишах написано: «Танцы на столе, под столом и рядом». Обязательно любой праздник у нас заканчивается танцами на столах, потому что когда уже не хватает вообще эмоций, как выразить то состояние, в которое ты приходишь, все лезут наверх, на крышу, на столы, чтобы их виднее всего было, и поэтому к концу праздника всегда сооружаются такие везде, я даже не знаю, эстакады, везде танцуют люди.

Но самый, думаю, популярный танец, мы его отвезли в Бразилию, когда были там на гастролях, и теперь, значит, есть такой остров, как же… Ваня, не помнишь, как называется остров в Бразилии, где мы танцевали? Илья-Гранде.

Илья-Гранде?

Да, большой остров, это рядом почти со столицей, километров пятьдесят, может быть, и мы туда поехали на выходной, а как раз попали в карнавал. И вот в малюсенькой деревушке на острове, значит, все танцуют и так далее. Мы ввалились, человек двадцать, надо же проявиться. Мы начали так, сяк и в конце концов затеяли «опапа-данс». Это, значит, ты танцуешь, и как только «опапа», поддаешь под зад кому-нибудь со всего размаху. И все начинают танцевать неожиданным способом, чтобы ухитриться не попасть ни под кого и в то же время влепить кому-нибудь посильнее.

И поэтому это стало, называется, национальным танцем Илья-Гранде, уже десять лет прошло, они все еще его танцуют. Мне докладывают те, кто там бывает.

Это танец, единственный на земле танец, в котором задница и бедра проявляют невероятную гибкость.

Невероятную вообще, они создают такие неожиданные водовороты и повороты, что никто не может даже догадаться, что такое возможно.

Да! В связи с этим самое странное и удивительное место на земном шаре, в которое вас занесла судьба?

Ой, этого много, этого просто очень много.

Я знаю, что этого много.

Просто я выискиватель странного, фантастического, неожиданного. Я обязательно ставлю себе цель: в этом году вот сюда, вот сюда, вот сюда и вот сюда. А в этом году вот сюда и вот сюда. Например, конечно, я часто вожу «Академию дураков» в разные праздничные места, как только услышу, что где-нибудь самое праздничное место еще появилось, я собираю человек пятьдесят, и мы летим туда стаей, чтобы там попраздновать.

Вот, например, конечно же, наше любимое место, наши партнеры ― это Burning Man, «Горящий человек» в пустыне Невада в Америке. Это просто удивительное место, где десятки тысяч человек собираются на одну неделю, чтобы праздновать творчество, потому что каждый день творчество, там каждый человек проявляет себя и выдает какие-то такие пенки, которые никогда в жизни невозможно нигде увидеть.

Я не знаю, мой любимец ― это один мужчина, американец, который водит длинные составы, большие, холодильники через всю Америку, возит рыбу. Так вот, он целый год работает, чтобы заработать на один этот трейлер рыбы. И вот он покупает целый трейлер рыбы, и везет на Burning Man, и привозит, и ходит по всем, а там 80 тысяч человек, и он обходит все-все палатки и раздает бесплатно эту рыбу, которую заработал годом своей жизни.

Там практически все поступают так, то есть это место, где нет денег, где другие смыслы, другим люди живут. И главная цель человека в эти дни ― что-нибудь такое сделать для другого сегодня. И вот это «сделать что-нибудь для другого» становится целью вообще этого места. У тебя вот такой каталог, и там на каждой странице написано, где ты можешь что получить бесплатно: вот сюда в баню сходить, здесь это самое, здесь философ с тобой поговорит… То есть и физическое, и психическое, и чего там только нет, и все сумасшедшие мира собираются там на эту неделю праздновать жизнь по-другому.

Потрясающая деталь, которая меня поразила, ― это то, что они исчезают бесследно. То есть они оставляют пустыню ровно в том первозданном виде, в котором она была до того, как они осуществили туда это вторжение. Это, конечно, меня поразило.

Так как они арендовали это у индейцев с условием, что все будет так, как когда они приехали, и вот они выполняют уже в течение многих лет это свое условие.

Такая же история, я собираюсь… Раз в 12 лет собирается великий фестиваль Кумбха Мела, где десять миллионов йогов съезжаются вместе и рассказывают друг другу, как добиться вечной жизни. Я собираю сейчас всю академию, когда следующие 12 лет будет, мы должны обязательно там поучаствовать в дискуссиях.

Это какое место в Индии?

Это на Ганге, там несколько есть мест, и они движутся, то в одном месте, то в другом. Это нужно в книжечку залезть, уточнить и к нам прицепляться, ехать в следующий раз, когда мы едем.

Вспомните какое-то место, где вы видели самое удивительное небо. Со звездами, например.

Ой, самое удивительное небо в двух местах. У Миши Шемякина, это где-то серединка Франции, это, наверно, где-то почти центр Франции. Там очень высокое небо, там облака все многоэтажные. И Майами, это просто можно фотографировать, лечь просто и с утра до ночи фотографировать небо, настолько фантастические там облака, как будто замки.

Вот это два места в мире, наверно, больше всего меня поразили. То, что говоришь, со звездами ― это, конечно, Новая Зеландия. Это такой силы, не знаю, не то искажение какое-то, не то там воздух какой-то особенный, но как через лупу ты смотришь мироздание, оно прямо вместе с тобой, ты там в него окунаешься.

Новая Зеландия… Частичку неба можно увидеть в кино про хоббитов, собственно, там.

Наверно, да.

Конечно, я никогда не мог туда добраться, это одна из целей моих ― обязательно туда попасть.

А вот в каком самом маленьком пространстве вам приходилось, например, проводить ночь? Самом небольшом. Комната какая-то, кладовка или, может быть, каюта?

Ничего не помню. Наверно, я никогда не измерял размерами какие-то вещи, размеры всегда от меня ускользовали. По поводу каюты я расскажу смешную историю, я ее очень люблю. Первые мои гастроли прошли, это был Енисей. Мы студенты разных вузов, кто что умеет, я кукольник, кто-то танцор, мим и так далее, вот мы собрались, договорился тоже кто-то из наших друзей с леспромхозами на Енисее, мы должны были на катерочке двигаться по Енисею, останавливаться, и там, где валят все эти сосны, мы выступаем.

Так что произошло? Оказывается, леспромхозы были так этим впечатлены, что они каждый раз там, куда мы приезжали, строили новую сцену. То есть мы приезжали, и на поляне огромная, только что срубленная, фантастически пахнущая просто блестела белая сцена. Но туда еще надо было попасть, а мы когда подплывали к берегу, то до берега еще метров двадцать-тридцать, потому что бревна, которые они свалили, они скидывали в воду, и вот это все плавало здесь. И нужно было по этим бревнам перейти и попасть. И с чемоданами с костюмами, а все бревна крутятся, и ты должен был только… Нельзя было приостановиться, очень быстро, бегом, только касанием. Если долю секунды на бревно, оно не успевает утонуть и повернуться. И ты летишь, как ласточка: та-да-да-да, бум, хлюп ― кто-то не добежал.

И это каждый день, этот фантастический марафон с чемоданами по этим бревнам. Примерно 30% оказывалось в воде, и потом мы ждали, пока высохнем, чтобы начать концерт.

Потрясающе! На пуантах просто, на пуантах.

А на каком самом удивительном корабле или лодке какой-то вы путешествовали или бывали? Самый странный корабль?

Наверно, два корабля. Один корабль я построил сам, с моей помощью австралийские архитекторы построили в Москве на Москве-реке из сорока тонн бамбука шестисантиметровой толщины построили Корабль дураков. Мы его поставили возле гостиницы «Россия», построили на десять тысяч человек амфитеатр, и публика смотрела, как наша Олимпиада театральная собирает все персонажи на этот корабль и отплывает. И вот мы подплываем к мосту, опускается наш этот самый… Как же это называется? Парус кладется на пол, и мы плывем под мост, а за нами закрывается огненный занавес. Фантастической красоты эта вся история с этим кораблем.

Кстати, а вез корабль как будто велосипедист, то есть длинный бамбук выходит вперед носа, привязан, а к нему привязаны два троса, и на них висел велосипедист и крутил велосипед, и такие лопатки как будто толкали воду. Но это, конечно, нереальная история.

Но вторая, конечно, моя любимая, я очень люблю Индию, я время от времени, раз в десять лет туда езжу и по порядку, то Раджастан, то Керала, я исследую по порядочку все регионы. Первый раз я вообще поехал с человеком, который погружен в религию индийскую, и он меня по самым-самым священным местам, куда не ходят даже туристы. И мы на велосипедиках таких или на мотоцикликах объехали с ним везде по самым-самым потаенным местам.

Так вот, мы доехали до Кералы, а там мы сняли в аренду домик из тростника. Это такой красоты, наверно, самый совершенный кораблик, не знаю, вообще на Земле. Такой красоты плетут из этого тростника эти кораблики. Мы на нем уже дальше плавали. Как он называется? Лодочник нас кормил, останавливает где-нибудь, сбегает на рынок, рис сварит, сорвет банановый лист, наложит все это на банановый лист, рядом всякие приправы. Мы руками едим с этого листа и потом бросаем, подходит корова, съедает, ничего не остается, никаких последствий. Удивительное путешествие, одно из самых моих любимых.

Кстати, когда я в первый раз попробовал есть рис или кашу, вообще употреблять продукты руками, это для меня было абсолютное открытие, потому что меня уговорили на это мои друзья-студенты в Калифорнии, сказали: «Ты просто открываешь для себя новое измерение еды, то есть получаешь удовольствие не только от вкуса, но еще и на ощупь, это еще одна грань такая». И я помню это первое сильное впечатление, поэтому сейчас, когда вы сказали, что на этих банановых листьях, вы рис с них руками ели, я очень хорошо могу себе это представить.

Я извиняюсь, не при детях будет сказано, я до сих пор ем руками. Как только компания приличная, то есть не будут ругать, я чувствую, что я в свою компанию попал, я сразу откладываю вилки, ложки и ем руками. Это такое удовольствие! И поэтому да, это последствия того, что мы были в Индии, потому что мы еще ездили по этим самым… Как называются? Ваня, как называются эти места религиозные, где мы спали?

Ашрамы?

Ашрамы, да. Приходишь в какое-нибудь местечко в ашрам и говоришь: «Чем помочь?». Говорят: «Ну, помой полы». Помоешь полы, тебе говорят: «Вот тебе койка бесплатная, а вот тебе еда бесплатная». И ты опять на листочке этого банана все это, фантастика. Один доллар в день я тратил, целый месяц мы путешествовали. Это, конечно, чудо, я обожаю просто Индию.

С водой мы разобрались, как насчет воздухоплавательных аппаратов? На каких самых интересных воздушных шарах, самолетах, я не знаю, птицах вам доводилось летать?

Я, конечно, очень трусливый человек. Я боюсь опасностей, я всегда стараюсь сто раз проверить, на что я сажусь, куда я лечу, каким путем передвигаюсь и так далее, и так далее. Я обхожу опасные места, но рядом со мной время от времени происходят какие-то чудеса.

Однажды мы поехали в Мюнхен снимать фильм. Фильм назывался «Убить дракона», снимал из «Ленкома» режиссер Захаров.

Марк Захаров!

Да, Марк Захаров. Надо было воздушный шар, приезжает герой на воздушном шаре. Достали воздушный шар, у нас крепость, в крепости я там что-то… Я как раз был герой, который дал главному герою этот воздушный шар. И вот он садится, взлетает и улетает в ФРГ! Из Восточной Германии в Западную. И как быть? Нарушение всех правил! И потом через неделю его еле-еле оттуда выцарапывают через кучу всяких знакомых, юристов и так далее, и так далее. Он раньше, чем тот, который на Красную площадь-то сел, помнишь?

Матиас Руст.

Он раньше. Наверно, они отомстили за эту историю потом на Красной площади.

Отлично, улетел в ФРГ, всё. Скажите мне, какие у вас есть на земном шаре самые далекие географически друзья или приятели, которые вам пишут, например, или у которых вы бывали? Из самых отдаленных уголков планеты назовите парочку таких друзей.

Сейчас, Маша лучше знает, я лучше Машу спрошу, она только что мои письма получала, которые мне сейчас присылают. Какие самые дальние местечки? Новая Зеландия, Бразилия и Патагония, я помню, да. Гренландия, наверно. Где еще у нас? Владивосток, Япония. Мы каждый год.

Я думаю, что нет такого местечка на земном шаре, где мы еще не отметились. Южная Африка. Австралию мы вообще пять раз всю объехали.

Сколько было людей, самая большая аудитория, перед которой вы когда-либо давали спектакль, и самая маленькая аудитория, перед которой вы когда-либо выступали?

Однажды я выступал в маленьком городке в Чехии, в городе Брно. Ну как маленьком, все-таки небольшой. Город Брно, там театр, я выступаю уже неделю, мои спектакли заканчиваются. Ваня, вспомни, кто там играл после нас на гитаре? В Брно, когда мы в Чехии выступали. Ладно, не будем говорить, кто, будет тайна. Но вдруг великий просто поэт с гитарой приезжает и после нас должен выступать! А я уезжаю, все, дальше, мои гастроли кончаются.

Я говорю: «Слушайте, ребята, а нельзя как-нибудь мне задержаться?». «Да нет, у нас все это занято». Я говорю: «А у вас, может быть, есть место, где выступить?». «Ну как, у нас театр, и все». Я говорю: «Может, какой-нибудь зал или комната». Говорят: «Да, комната есть репетиционная, там пятьдесят человек максимум, нет даже пятидесяти». Я говорю: «Давайте я буду выступать в комнате!». «Как в комнате?». Я говорю: «Без декораций, без эффектов, без музыки, я просто сыграю весь спектакль, „сНежное шоу“ вообще безо всего, просто герой в костюме и весь сюжет». «Давай попробуем».

И дальше я неделю выступал в этой комнатке безо всяких там декораций, света, звука и так далее. Прекрасный просто был спектакль, огромное удовольствие, общение с публикой и тому подобное.

А потом прилетаем мы куда-то. В Колумбию, прилетаем мы в Колумбию. «Мы у вас выступаем!» ― «Да, мы же договорились, конечно, все билеты проданы на десять дней». ― «Покажите мне зал». Выводят, я смотрю: это что такое? Это Дворец спорта. Так нет, мне максимум 20–30 рядов, дальше глаза люди не видят, я не могу так выступать. «Как не можете? Мы продали сто тысяч билетов, нам нужно все это»…

Васильев за мной, кстати, выступал, приехал тоже на этот фестиваль и говорит: «Как в этом сарае ты сможешь вообще что-то сделать?». Но публика оказалась такая гениальная, она весь год зарабатывает для того, чтобы эти денежки скопить на этот фестиваль, невозможно просто, ты выходишь на сцену, и начинается просто рев, как во время футбольного матча, и так от начала до конца. Я приспособился, потому что мне кое-где нужна тишина, но все равно что бы ты ни сделал, на все реакция фантастическая тоже.

В этой истории была еще одна смешная вещь, у меня партнерша была из Бразилии, она меня отзывает в сторонку. А там, кстати, очень высоко, там недостаточно кислорода, поэтому нам ставят такие кислородные баллоны огромные. Ты выступаешь-выступаешь, бежишь до баллона, ха-ха-ха, понюхал чуть-чуть и опять на сцену, и так каждые пять минут тебе надо туда-сюда. А она говорит: «У меня, кроме баллона, еще проблема». Я говорю: «Что такое?». «У меня понос». Я говорю: «И что?». «Я могу в любой момент исчезнуть со сцены, ты выступай как хочешь, потому что я ничего не могу сделать».

Я говорю: «Слушай, давай мы памперсы купим». Пошли, купили памперсы, надели ей памперс. Она с памперсами, я с кислородным баллоном, на стадионе, не знаю, сколько там, десятки тысяч человек. Это, конечно, была просто фантастическая история.

Отличная история, памперс и кислородный баллон! Скажите, какой самый сложный костюм на сцене вам когда-либо доводилось надевать? Самый сложный костюм, помните, какой был?

Я не помню, сложные были всякие условия климатические и так далее. Костюм. А! Я был как раз в таком сложном. Это спектакль «Катастрофа», это мы сделали где-то в… Даже уже забыл, где-то 1986–1988 годы. И спектакль получился фантастический по энергетике, по придумкам всяким. Там у нас был летающий экскаватор, там у нас скорая помощь приезжала, пожарная машина заливала пеной вообще огромные территории, сотни квадратных метров, и мы над этим летали со своими деревянными тачками, по грудь пены этой, а вокруг амфитеатр публики и тому подобное.

Бывает там река какая-нибудь рядом, и вот ты летишь-летишь, пикируешь куда-нибудь с обрыва, с тачкой вместе туда. Ты всегда находишься… Еще когда дождь, самое хорошее, когда спектакль начинается в дождь, потом еще в грязь ты влезаешь, ползаешь по этой грязи, вылезаешь оттуда, начинаешь обнимать всю публику. Потом мы начинаем детей всех эвакуировать, потому что опасно, мы говорим: «Так, детей сдавайте, сдавайте детей, мы перевозим их на другую гору». Плач, все кричат, орут, дети плачут, женщины с нами обнимаются, прощаются. И мы улетаем побеждать Вселенную, потому что спектакль о том, как человек велик и как он победил всю Вселенную, включая природу и все окрестности. Вот такая ироническая эпопея, очень красивая, это один из моих любимых спектаклей.

Потрясающе! Вспомните самый сложный или большой конфликт с полицейскими в какой-нибудь стране, какой у вас был. Когда, например, вы что-то начали делать и это вызвало недовольство у охраны или у полицейских. Потому что я читал, в ваших историях, бывает, они фигурируют.

Конечно же, лидер в этом деле ― это «Караван мира», потому что собралось сорок национальностей в одну кучу, все друг друга не понимают, потому что все живут по-разному, у всех разное отношение к вещам, у всех разные традиции и так далее, и так далее. Мало того, что у нас все время, особенно первые дни, все на уровне мордобоя, вот-вот начнется, вот-вот начнется. Хорошо, жены нас растягивали: «Что ты, это самое, терпи»… «Как, он мне?».

Притом что друг друга мы не понимаем, потому что они приехали и говорят: «Как, мы договорились, вы должны нам дерево дать, столько-то кубометров дерева для того, чтобы сделать сиденья в шапито, мы шапито привезли, а вы дерево не даете». Я говорю: «Мы все сделали, невозможно достать дерево, мы уже три раза достаем, а оно исчезает, пока до нас дойдет». «Да как это может быть?». ― «Понимаете, у нас нужно иметь квоты для того, чтобы вещь получить». Это еще до перестройки! «Нужно получить квоту». ― «Что за квоты? Деньги есть, давайте».

Непонимание. Они считали, что мы вообще деньги их все забрали, «Караван мира», потому что мы рублями расплачиваемся. Мы говорим: «А какие бывают еще деньги?». «Да нет, бывают еще доллары!» ― «Да откуда же мы знаем, что у вас там какие-то доллары бывают? А как их менять?». У нас же, если поменяешь, то в тюрьму садят. И куча вот этих всех вещей.

Но потом в конце концов мы уже пели, пили и так далее, уже живем одной семьей и движемся через всю Европу семь месяцев, через все столицы, и везде все по-разному, и начинается конфликт за конфликтом уже с окружением, где-то что-то.

В Швейцарии прекрасно прошел спектакль, представляешь, сорок театров выступили, полные залы, великолепная просто аудитория, мы гуляем всю ночь, поем песни. Сирены, десятки полицейских машин, всех до одного повязали, руки за спину и в каталажку. Что такое? Соседи жалуются, шумите. «Как шумим? Мы поем!». ― «Да нет, шумите!».

И вот это ни одна тюрьма ни одной страны практически по маршруту не пропустила, хоть один, но обязательно там побывал. То в Париже, то в Берлине, Копенгагене и так далее. Мы никак не вписывались. Но в то же время у нас были замечательнейшие, например, нам не хватало бензина, я звоню другу своему, Гольдину, великий человек. Он звонит Шеварднадзе и говорит: «Шестьдесят театров застряли где-то в пути в Европе, не могут доехать до места, у них не хватило бензина!».

Шеварднадзе звонит какому-то генералу в Германию, там русские войска еще стояли последний уже период. Нам звонят: «Такая-то часть, езжайте туда». И вот сто пятьдесят машин езжают в русскую часть, их заправляют всех бензином. Спрашивают: «А какой у тебя бензин, какая у тебя машина?». «Зелененькая!». Он не знает даже, что есть разница между бензином и не бензином и так далее.

В общем, и покормили нас, и бензином заправили, а мы для них концерт там сделали. Столько приключений на всю жизнь! И конечно же, не обошлось безо всяких этих историй.

А когда я был вообще молодым-молодым, когда еще ходил в желтой рубахе и в лаптях по Невскому проспекту, конечно, меня пару раз забирали в каталажку тоже, в обезьянник, потому что нарушаю. Или нас забирали прямо целыми подпольными рок-н-ролльными этими самыми танцульками. Мы завалимся в какой-нибудь пригородный колхоз, снимаем на ночь клуб, и начинает рок-н-ролл. А я очень любил танцевать рок-н-ролл. И влетает милиция, раз-раз, всех завязали, до утра сидим-сидим, насвистываем уже в каталажках.

Прекрасное ленинградское рок-н-ролльное прошлое! Самое большое количество снега для Snow Show какое требуется? Вот эти нарубленные…

Да. Когда меня спрашивают, я всегда говорю очень точную сумму, количество, потому что мы попытались исследовать, сколько в одном кубическом сантиметре, потом умножали на количество кубометров и так далее. Но я помню, смешная история, когда мы собираемся, мы много лет выступали со «сНежным шоу» и ни разу не было спектаклей среди зимы, все время попадется лето, все время какие-то Гавайи каждый год на Новый год, то еще что-нибудь такое. Никак мы не можем поймать зиму.

И вдруг мне говорят: «Новосибирск интересуется». Ура, наконец-то Новый год мы проведем в Новосибирске! Мы собираемся в Новосибирск, собираем снег, и я кричу: «Эй, Никола, сколько снега будем брать в Сибирь на гастроли?». Мы же все время ездим, у нас на гастролях чемодан снега, чемодан звезд, чемодан радуги, чемодан дождя и так далее. Все наши декорации подписаны очень смешными именами, потому что это куски нашего спектакля, мы возим с собой снег и так далее.

Самое интересное, мы же очень долго добивались, чтобы наш снег бумажный не горел. В конце концов мы разработали технологию, у нас одна фабрика в Лос-Анджелесе работает только на нас, занимается только тем, что выпускает негорючий снег, мы получаем оттуда посылки и развозим по всему свету, меняем снег на смех.

Потрясающе. Послушайте, мы объявили для всех подписчиков возможность присылать вам вопросы. У нас осталось 15 минут. Я хотел несколько вопросов, которые нам присланы для вас, сейчас вам задать, потому что, уважаемые зрители, каждый вопрос, который сейчас будет задан, получит от нас, от клуба Кожухова специальный приз. Вопросов были тысячи, девочки кропотливо отбирали их, и вот последние, в общем, пять, которые дошли до финиша.

Первый вопрос задает Александр Панфилов: «Как быть смешным и серьезным одновременно?».

Одно другое не исключает. А когда тебе хочется одновременно, чтобы в смехе была еще и глубина, то получается именно этот вариант, потому что Чаплин еще сказал, что стоит заниматься смешным, когда в нем есть хоть крупинка поэзии. Или серьеза, или смысла, или философии. То есть ты собираешь в одно место одновременно и бестолковое, бесшабашное юморное, и одновременно очень важное для каждого человека.

Екатерина Михеева задает вопрос: «Если бы у вас была возможность пообщаться или поучиться у кого-то из уже почивших или ныне живущих, то кто бы это был?».

У меня есть любимые, самые великие смехачи. Конечно, Дарио Фо. Мы его приняли в «Академию дураков», но это была очень короткая встреча, где-то минут пятнадцать-двадцать, мы встречались в «Пикколо-театро ди Милано», на сцену его вытащили, чтобы он вместе с нами исполнил «Блю канари». Но, конечно, он великий клоун, который одновременно сказал очень серьезные вещи. Я бы очень хотел у него поучиться создавать сценарии и так далее. Мне время от времени попадается возможность, Терри Гиллиам, например, помогал мне делать для Diablo сценарий.

Может быть, еще, наверно, Луи де Фюнес. Смешнее человека я не знаю, наверно, самый смешной из всех комиков, которые вообще существовали. И это, конечно, чудо света, просто какое-то время рядом провести и поймать его эти… У меня есть видеокассета, теперь она уже диск, где три часа только гэги Фюнеса, только смешные точки по несколько секунд. И вот эта бесконечность его юмора, он никогда не повторялся, он удивительно бесконечен в поисках своего юмора.

Мария7613 (придется так ее назвать) задает вопрос: «Радовать людей ― это великий дар и великое счастье. В каком возрасте вы поняли, что это счастье, и решили дарить людям эту радость? И было ли что-то или кто-то, кто повлиял на это решение? Спасибо».

Наверно, очень рано, может быть, лет пятнадцать, может быть, даже меньше мне было, я еще в школе учился. Я начал сначала имитировать Чарли Чаплина, влюбился просто в его фильм «Малыш», для меня это самая вершина комедии мировой. Я начал делать походку, какие-то маленькие сценки и так далее, и так далее.

Сначала я пытался получить удовольствие для себя от того, что я могу так повторить, или так же, как он, подпрыгнуть, или так же, как он, смешно упасть, и так далее, и так далее. Но потом я понял, что удивительная история, она заключается в том, что это удачная профессия, потому что ты получаешь удовольствие только тогда, когда публика получила удовольствие. Такая сильная взаимосвязь. И так получилось по жизни, я теперь этим ключом открываю всю свою жизнь, и все, что вокруг меня находится, открывается этим ключом. Чем больше можешь дать другим, тем больше получишь себе, и поэтому в смехе то же самое.

Может быть, я бы этим и позанимался, потом бы бросил, но однажды на смотре художественной самодеятельности в городе Орле, когда я еще учился в школе, я поехал выступать и получил первую премию за свое выступление. Подошел ко мне за кулисами генерал, я так перепугался, огромная такая… Стоит шкаф такой большущий, весь в позументах. И таким голосом низким говорит: «Молодой человек, я вас попрошу серьезно отнестись к своему таланту, а не так, хухры-мухры». И я понял, что мне приказано быть веселым! И так всю жизнь, значит, я под давлением этого высказывания и живу.

Арсен Искандеров вдогонку к только что заданному вопросу спрашивает: «Что бы вы сказали себе самому в шестнадцать лет?».

Шестнадцать лет ― это же школьное время, а я же жил в небольшом городке, десять метров до выгона, а там лес. Сто метров до горы, а там уже речка. В общем, я жил среди природы и был с ней в единой цепи, то есть в гармонии. Не знаю, у меня не было вообще даже какого-то ощущения, как быть, что делать. У меня все как-то лилось само. Если снег падает, значит, нужно из него делать города, если пошел в лес, нужно строить огромные шалаши и так далее.

Не знаю, я всегда знал, что я должен делать. Каким-то путем у меня не стояло никогда проблемы, чем заняться. Была, правда, другая проблема: я понахватаю себе как можно больше всяких занятий, а потом понимаю, что не успеваю. Я преподавал сразу в пяти студиях пантомимы в Ленинграде: по понедельникам преподавал в ДК моряков, по вторникам в клубе железнодорожников, по средам ― глухонемых и так далее, и так далее. Чувствую, уже не успеваю сам заниматься, только преподаю. А преподавал для того, чтобы научиться. И я тогда все, решился: я буду преподавать только в одной студии. Выбрал Ленсовета, вот такой замечательный вариант, Ленсовета, буду только там преподавать. А все остальные студии раздал своим ученикам, и все мои ученики стали преподавать там, а я здесь.

То есть время от времени меня заносит, мне необходимо сделать выбор из тысяч приключений, в которых я одновременно хочу участвовать, нужно как-то себя сдержать.

Оксана Кривоногова, последний вопрос от наших подписчиков: «Какой день вашей жизни вы бы хотели пережить заново и почему?».

Ой, я всю жизнь свою хочу пережить заново. Здесь столько прекрасных вещей, удивительных людей, удивительных мест, удивительных вещей, которыми надо заниматься. Каждую секунду я на перепутье, взахлеб, потому что как выбрать среди чудесного чудеснейшее, среди прекрасного прекраснейшее? Это нереально. Нет, я выбираю ее всю целиком.

Я от себя хотел бы задать последний вопрос вот такой. Представьте себе, что вдруг сегодня ночью гром, свет, на «Желтую мельницу» падает космический корабль и оттуда выходит инопланетянин, который налаживает с вами, вышедшим ему навстречу, контакт. Какой маршрут вы бы посоветовали этому инопланетянину и какой вы бы дали ему совет для того, чтобы наладить контакт с жителями Земли?

Первое ― прикинуться дурачком.

Это главное.

И сделать вид, что ты как будто здесь живешь, для того чтобы разобраться, и как можно подольше. Во-вторых, конечно, я бы его начал возить по своим любимым местам. У меня такое количество прекрасных любимых мест, я не знаю, если бы мне начать писать, я бы бесконечный свиток, который как туалетная бумага, потому что во Франции 120 городов, в которых я выступал, в России нет такого вообще поселка, в который я не заезжал. То Бродвей, то какой-нибудь полустанок, то Дворец съездов, то на краю Питерской области какая-нибудь малюсенькая деревня, где мы на крыше автобусной остановки показываем уличный театр.

Где мы только не были, и сколько этого прекрасного! Я это все хотел бы показать, конечно, все мои любимые места, познакомить со всеми моими любимыми людьми и так далее. Съездить на карнавал в Бразилию, потом успеть заскочить в Венецию, потом я узнал новый карнавал, оказывается, где-то в Болгарии, где все в шкурах, мне нужно срочно в следующем году, я уже распланировал, как мне успеть за одну неделю на пяти карнавалах побывать.

Во-первых, огромное спасибо вам за разговор. Я бы продолжал его бесконечно, такой вы совершенно невероятный рассказчик. Во-вторых, еще раз я хотел бы просто саккумулировать всю любовь к вам и уважение у тех людей, которые сейчас смотрят, и прямо послать его вам через зум!

Осторожно, меня трясет!

Потом хочу сказать, что в сентябре от нашего клуба к вам на «Желтую мельницу» едет компания людей во главе с Катей, Катериной Гордеевой, это будет 23 сентября. Соответственно, наверно, нужно уже позвать людей на перенесенную в Москве на 2021 год выставку?

Кстати, в конце сентября я опять делаю тур по Сибири и Поволжью, по всей России, десять городов. В январе я опять окажусь в Питере и Москве со «сНежным шоу», а потом я готовлю мой любимый вообще самый проект, где тридцать моих проектов будет одновременно находиться в течение всего лета в Музее Москвы, начиная с середины мая до конца июля.

Декорации к которым уже стоят у вас в одной из комнат в вашей мастерской и которые я уже видел и прикоснулся к ним! И это, конечно, очень производит глобальное впечатление даже в макете.

Спасибо вам огромное, Слава! Спасибо всем вашим помощникам и родным, которые помогали нам сейчас говорить. В общем, надо, во-первых, конечно, быть здоровым, во-вторых, мы будем стараться угнаться за вашими путешествиями по всему земному шару. Есть еще столько мест, в которых предстоит побывать.

Присоединяйтесь к «Академии дураков», поехали вместе. Ладно, до встречи!

Счастливо!

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.