Под занавес сезона Большой театр представляет громкую и самую необычную премьеру. Это «Осуждение Фауста» французского композитора Берлиоза в постановке известного немецкого режиссера, классика, основателя легендарного берлинского театра «Шаубюне» Петера Штайна. Денис Катаев рассказал о том, что нового и нестандартного в этой инсценировке затертого до дыр произведения Гете.
Это смелый эксперимент для Большого театра. В современной России это первое сценическое воплощение так называемой оперы Гектора Берлиоза. Все‑таки «Фауст» в версии Гуно куда популярнее. Но в Большом решились на такое своеобразное произведение. Театр уже по традиции пригласил для этой работы известного драматического режиссера — немца Петера Штайна. Он уже ставил драматического двадцатичасового Фауста в 2000 году. Теперь замахнулся и на версию Берлиоза. Фауст у него романтический, современный герой. А на сцене — сказочные персонажи, эльфы, и даже солдаты.
Берлиоз, между прочим, современник Бетховена. Однако, в отличие от своего коллеги, любил инновации и сам не боялся экспериментировать и не следовал канонам венских классиков, которые тогда диктовали моду и стиль, не придерживался формы, использовал новые средства в оркестре, привнес новые инструменты.
Постановки «Осуждения Фауста» прошли в Париже, Монте‑Карло, даже в Мариинке. Вся сложность в том, что это все‑таки не опера в чистом виде, а драматическая легенда с обилием героев на сцене, грандиозным размахом бытовых и фантастических образов. Сам Фауст здесь совсем другой, не такой как у Гете. У композитора он герой романтический, даже драматический, противоречивый, с мятущейся душой, не философствующий умудренный опытом ученый, а классический герой Достоевского или даже Толстого, типичный представитель русской литературы, который должен сделать моральный выбор. Даже тот самый легендарный договор с дьяволом, Мефистофелем, здесь не на первом плане, его он подписывает в конце, а не в начале, как в оригинале, и попадает в ад под пляски бесов.
Словом, все это для классического оперного режиссера — вызов, потому выбор Штайна для этой постановки — отличное решение. Режиссер всю жизнь исследовал «Фауста» и, наконец, получил возможность высказаться. Получился антропоцентричный манифест на языке ренессанса, в котором есть и постоянная смена декораций, и аттракционы на сцене, и даже полет в ночи с Мефистофелем.
Получается довольно эффектный пазл, смысл которого в том, что Фауст среди нас, что это такой же современный человек, голова которого забита и религиозными догмами, и желаниями мирского счастья, вплоть до соблазнения той самой Маргариты, которую он может потом позабыть и бросить, а значит проиграть. Дирижирует в постановке сам Туган Сохиев, музыкальный руководитель Большого театра.
Однако, есть в этом удачном проекте и ложка дегтя. При таком эксперименте, при такой свободе, которую дал композитор, можно было дерзнуть и пойти дальше. В опере с лишком много затянутых сцен при обилии возможностей, а в конце и вовсе какой‑то религиозный экстаз в произведении композитора‑атеиста. Возможно, такую постановку следовало доверить радикалу, который бы не побоялся нарушить каноны еще больше. Но, возможно, такой революции не надо и самому Большому театру. Однако уже похвально, что «Осуждение Фауста» теперь есть и в нашем репертуаре.
