Православие по-американски. Джон Белкофф открыл в Мичигане монастырь — и ресторан, чтобы его содержать

«Русские идут в Харпер Вудс» и «Неортодоксальные православные» — так пресса 13-тысячного городка Харпер Вудс в Мичигане писала о русском православном монастыре Святого Саввы. Его основал 20 лет назад отец Пахомий, в миру — Джон Белкофф. Бабушка и дедушка Белкоффа были русскими и перебрались в США. Сам он по-русски не говорит, но много раз ездил в Россию. «Последний раз был то ли в 2014, то ли в 2015 году. Первый раз я был там при Брежневе. Тогда только начали закладывать фундамент храма Христа Спасителя», — вспоминает отец Пахомий.

Службу в Мичигане священник начинал в Детройте, но храм закрыли из-за слишком криминальной обстановки. Тогда он решил сам открыть монастырь, получил благословение от епископа и начал скупать земли. «Я думаю, что в таких православных странах, как Россия, Румыния, Греция, православная церковь веками владела церковными зданиями, но для Америки это в новинку — кто-то должен был купить земли и начать строить здания. В Америке не было императоров, больших церковных советов или епархий, которые могли бы это финансировать. Так я начал изучать, какие земли свободны, и искать людей, которые хотели бы пожертвовать свои участки в пользу церкви. Первые земли приобрела наша подвижница, у которой диагностировали рак и не было семьи», — говорит отец Пахомий. После этого деньги пожертвовали православные сообщества других стран (Румынии, Италии) — и даже профессор-протестант, который был уверен, что покупает землю для католиков.

Землю найти получилось, но денег на содержание и строительство все равно не хватало. По словам отца Пахомия, он отказался получать зарплату от церкви, чтобы все уходило на ее нужды. «Многие люди, особенно из Восточной Европы, не понимают, что монастырь не получает деньги ни от какого церковного правительства. Мы тратим огромные деньги на страхование церковных владений, на электричество, на газ, на воду. Все думают, что монастырь освобожден от налогов — они и правда снижены, но их все равно нужно платить. Это примерно несколько десятков тысяч долларов в месяц», — говорит настоятель.

То, что монастырю не прожить на пожертвования, там поняли после того, как начали кормить завтраками всех нуждающихся и проводить бесплатные лекции по православию. Люди начали приезжать автобусами, и сэндвичей не хватало на всех. Тогда, в 2007 году, настоятель решил открыть ресторан и назвать его «Царский орел» — в честь царской семьи.

«В Америке почти никто не ест дома, все куда-то ходят. И мы решили, что должны это попробовать. Эта модель похожа на то, что пробовали делать русские церкви после падения коммунизма: они строили отели, рестораны. Я привел этот аргумент епископу — если в России это делают, то почему нет? Некоторые священнослужители выступают против этого, утверждая, что это злоупотребление монастырским образом жизни. Если бы у нас была альтернативная возможность поддерживать монастырь и поддерживать жизнь, мы бы ей воспользовались, но пока мы ее не нашли», — говорит отец Пахомий.

«Царский орел» работает два дня в неделю: по вторникам там устраивают чаепития, по четвергам — ужины. Блюда стоят от 30 до 40 долларов. Епископ разрешил ресторану подавать мясо, хотя монахи его не едят. Посетителям предписано одеваться скромно, прятать татуировки и пирсинг. Жвачка, телефонные звонки и громкие звуки тоже под запретом — слишком шумным монахи кладут на стол табличку с предупреждением. Вино можно приносить с собой.

За кухню отвечает иммигрант из Чехии Петро (или Питер) Балкаровский, а два раза в год приезжает его мама и печет для посетителей пирожки. Петро помогают монахи, наемные работники и волонтеры, которые специально приезжают в монастырь. «Раз в неделю к нам приходят новообращенные. Они надевают kosovorotka и sarafany и идут на работу. Это искренние христиане, которые устали от ерунды вокруг и видят православие как неизменную стабильную религиозную экосистему», — говорит отец Пахомий.

«Здесь, на Среднем Западе, очень много людей из второго поколения иммигрантов — европейцев, русских, итальянцев, и у них есть большой интерес к нашей еде „прошлых поколений“», — рассказывает Балкаровский.

Из-за своего русского происхождения отец Пахомий всегда был увлечен монархией, поэтому говорит, что у него «не было вопроса, почему не стоит посвящать ресторан царской семье».

Жизнь настоятеля, по его словам, всегда была связана с Россией. В 1988 московский Цирк на Цветном бульваре приехал в США, а отец Пахомий стал его священником. За первые десять лет службы он крестил около 50 детей циркачей и встретил своего будущего лучшего друга — тогда главного шпрехшталмейстера (ведущего циркового представления) московского цирка Александра Фриша.

В 1990-е годы Джон Белкофф был графиком при патриархе Московском и всея Руси Алексие во время его приезда в США. «У него была очень приятная улыбка, он не был военным генералом. У нас был ужин, но поговорить мы не могли — патриарх был в окружении агентов спецслужб и никто не мог подойти достаточно близко. Это было сразу после падения коммунизма. Но это обычное явление при поездках служащих церкви такого высокого ранга: агенты всегда сопровождают патриархов», — вспоминает он.

С воротами монастыря помог патриарх Тихон, когда служил епископом в США. Изначально они висели на воротах первого православного монастыря в Америке — Тихоновского монастыря в Пенсильвании. Их сняли в 1930-е, когда в здание врезалась машина. Пахомий нашел их в хранилище в 1980-е, когда ходил в семинарию. «Я подошел к владыке и спросил, почему они не поставят ворота назад. Владыка ответил, что работа по их восстановлению будет слишком долгой. Я спросил, могу ли я их забрать. Он ответил: „Если закончишь семинарию, я тебе их отдам“. Через пять лет я их получил», — смеется настоятель.

Отец Пахомий говорит, что раньше внимательно следил за РПЦ и Россией, но сейчас больше озабочен червями, поедающими цветы в его саду. А еще Пахомий презирает соцсети, поэтому не в курсе новостей. «Путин православный, он очень поддерживает церковь. Но я не живу в России и не знаю всех внутренних проблем. Все, что я могу сказать, — что Путин построил и отремонтировал сотни, если не тысячи церквей. Вообще политика всегда на земле, а религия на небе. Так что я не знаю, может ли это устройство когда-то работать идеально в государстве, ведь сталкиваются две противоположности: смертность и бессмертие, ложь и истина, вера и коррупция», — говорит он.

Даже с рестораном денег все равно часто не хватает — как и монахов, признается настоятель. Сейчас в монастыре всего десять монахов, а мест — 47. «В западной культуре трудно найти монахов, людей, которые были бы заинтересованы в религии, не говоря уже о строгих правилах монашеской жизни. У нас были монахи из Ростова Великого, Румынии, Греции, обычно они остаются на 4−5 лет. Быть монахом — нелегкая жизнь», — говорит он.

По словам отца Пахомия, некоторые священнослужители против ресторана, так как считают его злоупотреблением для монастыря. Он отвечает так: «Если бы у нас была альтернативная возможность поддерживать монастырь, мы бы ей воспользовались, но пока мы ее не нашли».