«В Украине в принципе есть проблема управления», «ситуация на Востоке деградирует», «Запад может их признать». Политологи о прошедших выборах в «ДНР» и «ЛНР»

Киев предлагал проводить выборы в декабре, руководство «ДНР» и «ЛНР» решило иначе, в блиц-режиме. В итоге прошли выборы без большинства соответствующих выборных процедур. Но, тем не менее, уже завтра, 4 октября, состоится инаугурация Захарченко, и теперь, это ясно, история непризнанных республик получила новую точку отсчета. Вот уже замминистра энергетики и угольной промышленности Украины заявляет, что страна будет закупать уголь в Донбассе. Но при этом Киев выборы не признает, хотя переговоры вести намерен. «Евро-бюрократы» качают головами – выборы эти затруднят мирный процесс, а, может, и развяжут новую войну. Российские чиновники советуют миру выборы признать. Так враги или деловые партнеры? На восток или на запад? Постмодернизм какой то.

Переговоры вести придется. Хотя бы для того, чтобы что-то происходило в городах и селах, где время остановилось, несмотря на перемирие, войну, беженцев, смерть и надежду. Чтобы закончилось безвременье,  началась обычная жизнь – по московскому, а может и по киевскому времени.

Куда должны пойти самопровозглашенные республики – в сторону Москвы, Киева или в сторону независимости? Этот вопрос Дмитрий Казнин задал экспертам и зрителям Дождя.

Казнин: Скажите, для чего, на ваш взгляд, проводились эти выборы?

Фесенко: Во-первых, их сложно назвать выборами в обычном демократическом определении. Это, скорее, политтехнология, имитация, демонстрация выборов, хотя, безусловно, формально избирательные процедуры были. Какая-то часть людей проголосовала. Но на самом деле все это необходимо было для легализации этих двух самопровозглашенных республик, а также для того, чтобы перевести переговорный процесс в новое русло. Надо будет убеждать сначала Запад, что видите, население поддержало эти две республики, поэтому необходимы сейчас прямые переговоры между Киевом и этими двумя республиками.

Для Киева, как минимум, в ближайшей перспективе это абсолютно неприемлемо, поэтому к сожалению великому, но, как и предупреждали, эти выборы практически срывают минский переговорный процесс, он оказывается в тупике. И даже какой-то маленький шанс на мирное урегулирование, который после минской договоренности существовал, сейчас он практически сорван. Поэтому тупик, и боюсь, что новая эскалация конфликта, вопрос только в том, когда это произойдет.

Казнин: Уже ведь заявили украинские власти, что переговоры вести надо, не признавая эти выборы.

Фесенко: Я поясню, с кем переговоры. Когда мы говорим об этом конфликте, очень важна точная терминология. Киев будет продолжать переговоры с ОБСЕ и Россией. Прямых переговоров с сепаратистскими республиками не будет. Я думаю, что если будут попытки каких-то новых договоренностей в продолжение минского переговорного процесса, кроме прекращения огня, это будет огромной ошибкой.

Казнин: А закупка угля?

Фесенко: Давайте будем точны в терминах. Никто не собирается там закупать угль. Речь идет о поставках угля, которые принадлежат украинским компаниям, являющимися собственниками целого ряда предприятий на этой территории. Они хотят вывезти уголь, не закупать, а вывезти уголь хотят. А Россия не дает вывезти этот уголь через свою территорию. Вот в этом сейчас проблема. Речь идет не о закупках угля  у двух этих республик. Поэтому давайте будем точными в терминах.

Казнин: Вы сказали, что выборы эти прошли для того, чтобы легализовать власть в этих самопровозглашенных республиках. Но для чего это делать, ведь легализовать получится среди тех, кто и так признавал эту власть легитимной? Россия, например.

Фесенко: Во-первых, был только референдум, это полулегализация. Я еще раз напомню, что речь идет о Западе, об игре долгой и длинной. На Западе выборы – некая священная корова.

Казнин: Но Запад не признал эти выборы.

Фесенко: Сейчас не признал, но неважно. Важно для того, чтобы убеждать Запад, что надо с этими людьми договариваться, они должны иметь некий легитимный мандат.

Казнин: Вы думаете, что Запад может признать в какой-то момент, в какой-то перспективе?

Фесенко: А кто его знает? К сожалению, от нынешнего Европейского союза, я уже не говорю про ОБСЕ, которая полным импотентом оказалась в этом конфликте, ожидать можно чего угодно. К сожалению, гибридность сейчас проявляется не только в войне, но и в дипломатии: говорим одно, пишем другое и думаем третье. Это характерно не только для России, но, увы, и для Европейского союза.

Казнин: А какой статус сейчас будет, на ваш взгляд, у этих образований – независимость, дрейф в сторону России, чтобы затем каким-то образом попытаться воссоединиться или что-то другое?

Фесенко: Смотря, с какой стороны имеется в виду. Если стратегия России, то это стратегия создавать и усиливать геморрой, извините, нашей задницы на востоке страны. Выражаясь более корректно политологическим языком, это создание, поддержание зоны конфликта, зоны нестабильности на востоке Украины. Что касается этих двух самопровозглашенных республик, никакой самостоятельной стратегии у них нет. Там власти-марионетки с собственными интересами, правда, из них, которые стараются остаться у власти, борются за свое выживание, пытаются доказывать хозяевам, от которых они получают деньги, ресурсы, что они на что-то годны. Но они самостоятельной роли не играют. Их стратегия – чем дольше удержаться у власти, тем лучше. Москва их брать к себе не будет, Донбасс не повторит судьбу Крыма, тем более речь идет не столько обо всем Донбассе, сколько о части территории, которая находится под контролем России и сепаратистов.

Это будет повторение судьбы Абхазии и Южной Осетии, причем даже не Приднестровья. Я боюсь другого, что вот эти две республики, там же уже сейчас много бандитского проявления, я боюсь, что будет повторение Чечни 90-х годов со всеми вытекающими последствиями и для нас, и, кстати, отчасти, возможно, и для России, это будет очаг проблемы для России. И неизбежна, раз это будет похоже на Чечню 90-х, неизбежна вторая война.

Казнин: А как должна была развиваться ситуация? Ясно же было, что сами провозглашенные руководители этих республик и подчиняющиеся им вооруженные формирования никуда не уйдут и никуда не денутся. Что предполагалось, как должна была решиться ситуация, по мнению Киева, если бы не было этих выборов, если бы мы сейчас отошли на несколько дней назад?

Фесенко: Ну не на несколько дней назад, если бы мы отошли в сентябрь, когда подписывали минские договоренности пятого, потом девятнадцатого числа. На что надеялся официальный Киев? Наделся на то, что Москва меняет тактику, что Москва не хочет дальнейшего усугубления конфликта, в том числе с Западом, что Москва готова к некому долгосрочному мирному урегулированию. Это не мир в полном смысле слова, но сначала перемирие, затем некий период, рассчитывался он на три года, попытка мирного сосуществования на территории Донбасса.

Минские договоренности предусматривали специальный статус для тех районов, которые находятся под контролем сепаратистов, предполагалось, что они формально должны перейти в украинскую юрисдикцию. А для того, чтобы легализовать, в том числе и часть сепаратистов, которые не были причастны к военным преступлениям, к каким-то тяжким преступлениям, предполагалось провести местные выборы там.

Когда Лавров говорит, что эти выборы, которые сейчас прошли в «ДНР» и «ЛНР», они соответствуют минским договоренностям, это грубая ложь, никакого соответствия нет. Если прочитаете минский договор от 5 сентября, там речь шла о выборах по украинскому закону, а здесь все прямо противоположное, и ни о каких «ДНР» и «ЛНР» там речь не шла – выборы в органы местного самоуправления. Киев наделся, что сначала перемирие, затем мирное сосуществование на этой территории, а затем постепенная их реинтеграция в политико-правовое поле Украины. Надежда была маленькая, скажу откровенно, но теперь уже и этой надежды нет.