ЛОБКОВ. «Это те, кого в 90-е называли красно-коричневыми. И полковник Квачков тоже мог быть в донецком правительстве»

19/05/2014 - 21:28 (по МСК)

Павел Лобков и главный редактор «Русской планеты» Павел Пряников о том, кто вошел в правительство «Донецкой республики». А также Станислав Речинский, советник министра внутренних дел Украины Арсена Авакова, рассказал, что в Киеве думают о решении Путина отозвать войска от границы с Украиной, а Аркадий Островский, глава московского бюро журнала The Economist, который только вернулся из Донецка, рассказал, кто сейчас управляет Донецком 

Донецкой республике не хватает бойцов. Вождей-то в избытке – есть и народный губернатор области, и министр обороны, и даже правительство во главе с российским политтехнологом Александром Бородаем и с министром культуры –  донецким кутюрье Натальей Ворониной. Вот полтора года назад она показывает свою коллекцию приглашенной звезде Вячеславу Зайцеву.
 
 Наталья Воронина: «Мое любимое блюдо в зимний сезон – салат с креветками, а летом …очень обожаю окрошку»
 
А вот бойцов нет. Дошло до того, что в воскресной программе Владимира Соловьева, приведя в пример республиканскую Испанию, некий командир батальона «Алия» Роман Ратнер призвал всех ветеранов российских спецслужб, которые не нашли себе места в Израиле, взять в руки оружие в Донецке. Батальон, которым командовал Ратнер в Израиле, называли «чеченин», то есть чеченцы – и расформировали в 2006-м. Теперь он готов предложить свои услуги Игорю Стрелкову-Гиркину, которого так раздосадовала пассивность дончан, что он выпустил особое телеобращения – дескать, оружия у нас много, а в руки его взять некому
 
Игорь Гиркин-Стрелков, самопровозглашенный министр обороны ДНР: «В Славянске живет не менее 120 тысяч человек, не все из них здоровые мужчины дееспособного возраста, не все их них заняты  жизнеобеспечением города, но признаюсь, не ожидал, что на город не найдется хотя бы тысячи людей, готовых выйти на передовую линию, где каждый день стреляют. И тем не менее это так»
 
А это значит, что по-настоящему воевать никто не хочет. Может, премьер Бородай не сформулировал национальную идею, а может история повторяется. 
 
В 1918 Нестор Махно ,самый знаменитый борец за независимую республику в тех краях, отказался сдать свое родное Гуляй-поле регулярным частям красных и повоевать где-нибудь еще, и за это его армию почти полностью уничтожили. А ведь как его любили, какие песни сочиняли:
 
«За горами, за долами
жде синів своїх давно
батько мудрий, батько славний,
батько добрий наш — Махно…»
 
Еще один загадочный пассионарий донецкой республики – Маруся Никифорова, знаменитая анархистка и тоже временная попутчица большевиков. Но как только ее «Вольная боевая дружина» вышла из-под контроля Москвы, ее, вооруженную бронеплатформами и орудиями, судили два раза за мародерство, и расстреляли бы, если бы не поручительство наркома Антонова-Овсеенко. Отправленная в свободное плавание, дружина Маруси сгинула в боях с белыми в Крыму.
 
Так что регулярно не отвечая на настойчивые пожелания российского МИДа вступить в контакты с киевским правительством, нынешние вожди ополчения серьезно рискуют. Они уже один раз не послушали Владимира Путина и не перенесли референдум, уже отказались признавать будущие выборы на Украине. Терпение московских кураторов может и лопнуть. И вчерашние герои-повстанцы вдруг, как Маруся Никифорова и Нестор Махно, окажутся простыми самозванцами, террористами и мародерами - как показала реакция на неожиданные миротворческие призывы Путина, пропагандистская машина способна развернуть орудия в течение суток. 
 
Павел Лобков обсудил с главой президиума Народного совета ДНР Денисом Пушилиным, почему оружия и командиров в «Донецкой республике» много, а людей, готовых воевать – все меньше.

Лобков: Не знаю, поздравлять ли вас, ведь теперь вы высшее должностное лицо «Донецкой независимой республики», вся ответственность на вас. Правильно я понимаю?

Пушилин: Скажем так: не я один, нас целая команда, она продолжает работать. Это всего лишь формальность, я по-другому это не воспринимаю.

Лобков: То есть вы шампанское не пили еще по этому поводу, но смотрю, что галстук на вас уже есть.

Пушилин: Галстук уже есть несколько дней.

Лобков: Денис, та проблема, которую мы обсуждаем сегодня, очень много пассионариев в «Донецкой республике», а воевать некому, как сказал ваш министр обороны. В чем проблема? Почему люди, жители Донбасса оказались таким пассивными? Может быть, идея, которую вы предлагаете, не всем по вкусу?

Пушилин: На самом деле, это организационные моменты, не более того. Как я это воспринимаю, с одной стороны, добровольцев очень много, но добровольцы все-таки привыкли к какому-то комфорту. В каком плане они хотят воевать: с 7.00 до 18.00 повоевали, а потом приехать домой, с женой чаю попить. К сожалению, это такие реалии. А чтобы получилась дисциплина, что хочет Игорь Иванович, и то, как это правильно выстраивать, как это у него получается, и довольно-таки успешно, это казарменное положение, полное казарменное положение. Что касается его обращения к женщинам, это только подстегнуло мужчин, хотя при этом всем только лишь ко мне обратилось восемь женщин с опытом снайперской подготовки.

Лобков: В вашей иерархии появился Александр Бородай, теперь особо модный московский политтехнолог, премьер-министр с опытом работы на крупные структуры, на «Маршал Капитал». Это рука Москвы или он там по зову сердца? Или вы будете от него получать определенные указания, вы же выше его в иерархии стоите?

Пушилин: На самом деле, тут ситуация гораздо проще. Почему мы начали это движение? Существует как минимум несколько причин. Первая причина – это тот фашизм, который начал распространяться на территории. Это не высокие какие-то слова, это факты, которые вдохновили народ Донбасса проголосовать таким количеством, то есть поставить рекорд своеобразный на референдуме. Вторая причина – это повышения благосостояния.

Лобков: Нет, я про Бородая вас спрашиваю.

Пушилин: Я к этому подвожу. Так вот сейчас у нас за годы украинского верховенства, кто был у власти, был один лишь популизм, к сожалению. Не было идеологии, не выстраивались идеология. И вот сейчас, что нас объединило с Александром после общения, мы выстраиваем идеологию, идеологию русского мира.

Лобков: То есть задача Александра Бородая – это выстраивать идеологию русского мира, правильно ли я понимаю?

Пушилин: Не только его, но и наша это задача. Это то, что в нас проснулось. Великое русское наследие…

Лобков: А без него было никак, вы сами не могли выработать национальную идею?

Пушилин: Я не против, мы готовы сейчас предоставлять гражданство «Донецкой народной республики» не то что всем желающим, а тем, кто разделяет наши взгляды.

Лобков: Вы думаете, будет это пользоваться популярностью?

Пушилин: Вы знаете, очень много обращений, причем даже из Европы. На официальный сайт идут письма, причем с увеличивающимися темпами. У нас прецедента не было, чтобы мы предоставляли, но поток желающих увеличивается. Что касается Александра, он разделяет наши взгляды. Когда мы вынесли на голосование, когда обсуждали его кандидатуру, кандидатура была более чем уместна.

Лобков: А правда, что вы с ним в Москве познакомились, в такой около политической тусовке?

Пушилин: Я не профессиональный политик на самом деле, и в около политические тусовки я не вхож.

Лобков: А когда вы с ним познакомились, если не секрет?

Пушилин: По срокам точно не скажу, но познакомился действительно в Москве. Мы поделились взглядами…

Лобков: Это когда вы приезжали в Москву, что называется презентовать «Донецкую республику», и там были представители, в том числе от администрации президента, правильно я понимаю?

Пушилин: У вас немножко искаженная ситуация, немножко не так все это происходило. Я дал несколько интервью, был приглашен на интервью и дальше встречался не то что со всеми сочувствующими, а с теми, кто разделял наши взгляды.

Лобков: А кто, если не секрет, познакомил вас с Александром Бородаем?

Пушилин: Я даже так не могу сказать. Почему? Я с ним, наверное, познакомился через Сергея, через его помощника.

Лобков: Как вы считаете, он, вы и еще народный губернатор Павел Губарев уживетесь в правительстве «Донецкой народной республики» или между вами могут начаться какие-то разногласия?

Пушилин: Если бы вы знали, насколько здесь разные взгляды были даже во время митингов, правые, левые, центристские, то вы, наверное, не задавали этот вопрос. Нам удалось объединить за что-то. Мы объединились первый раз за что-то – это за референдум, за проведение референдума, у нас это получилось.

Лобков: То есть с Павлом Губаревым у вас вражды нет, несмотря на то, что он обвинял вас в том, что вы работаете на Рената Ахметова?

Пушилин: Павел такое заявлял?

Лобков: Такое было в интервью, да.

Пушилин: Вообще такого интервью не было, это была самодеятельность. То интервью звучало, что 2/3 ополченцев получают деньги у Ахметова. Это была какая-то самодеятельность, не более чем. Тем более, там про меня не было даже и слова сказано. Мы с Павлом вполне общаемся.

Лобков: И его супруга – министр иностранных дел. 

На связи со студией Дождя Аркадий Островский, глава московского бюро журнала The Economist, который только вернулся из Донецка.

Лобков: Вообще как-то Донецк понял, «Донецкая республика», что у него появилось правительство даже с целым председателем президиума Верховного совета, с министром иностранных дел и даже с министром культуры? Вообще это как-то сказалось на жизни? Вообще кто управляет Донецком - тот самый Облсовет, от которого, кажется, еще что-то осталось, или эти министры?

Островский: Хороший вопрос. Создается сюрреалистическое впечатление от того, что происходит. Буквально на одной стороне бульвара, который ведет от этой областной администрации, ходят люди, кафе, люди пьют кофе, играют дети, жизнь идет так, как она идет. А с другой стороны ходят люди с автоматами в масках. И эти две реальности как будто не пересекаются.

Лобков: Я это видел в Приштине, например, в 1998 году.

Островский: Да, это не Приштина, это другая история, но, наверное, вам виднее, поскольку я в Приштине не был. Но, действительно, жизнь продолжает идти. Надо отдать должное властям, мэрии, например, донецкой, которая продолжает, в принципе, функционировать, продолжает заниматься транспортом, продолжает вывозить мусор, поддерживать просто уровень жизни. Потому что если его не поддерживать, то то, что исходит от этого здания ОГА, пахнет. Честно скажу, хаосом и разрухой. Но при этом, что я видел, когда я уезжал, это было несколько дней назад, сразу после так называемого референдума, власти самопровозглашенной «Донецкой народной республики» тоже не особо рвались к тому, чтобы называться мусором, охраной порядка и жизнедеятельности города. Поэтому это поддерживалось в таком состоянии.

У кого власть – это хороший вопрос. Пока совершенно непонятно, у кого власть. А что касается того, поняли люди или нет, в сам день референдума было на улицах довольно мало народу, хотя было на избирательных участках действительно много людей и очереди, отчасти от того, что количество этих участков было резко сокращено. Здесь был эффект для телевидения очень выгодный, а в реальности понятно было, что трюк в том, что все те, кто не поддерживают «Донецкую республику», просто не пришли. Они же не пришли голосовать за то, чтобы ее не было, они просто не пришли. Поэтому мы до сих пор не знаем, всерьез никто не знает, сколько было людей, сколько людей не пришло на этот референдум.

Мне кажется, что это все работало по принципу пирамиды, а-ля МММ. Понимаете, пирамида может быть пирамидой, но только деньги, которые вкладывают, которые теряют, они реальные. Точно так же, что бы ни говорили про реальность-нереальность, пирамидальность этого референдума, но те чувства, с которыми люди пришли, то ощущение растерянности, какого-то страха, эти чувства реальны. 

Фото: pikabu.ru

Также по теме
    Другие выпуски