Не попилили-2. Чем кончится скандал между Пушкинским и Эрмитажем

Михаил Пиотровский, директор Государственного Эрмитажа: Мы стоим на передовых рубежах борьбы невежества с культурой, культуры с рейдерством. Это не самая спокойная жизнь Эрмитажа. Наша победа или наше поражение будут отражаться всегда на судьбах нашей культуры.

Это 1912 год. Николай Второй открывает Пушкинский музей. Тогда – Музей изящных искусств имени Александра III. В сборе вся императорская семья, специально приехавшая из столицы. И весь свет тогда – купеческой и провинциальной Москвы. Москвы, у которой наконец-то появился свой музей. Петербургский Эрмитаж с собранием дома Романовых к этому моменту открыт для всех уже шесть десятилетий. 

Спустя 101 год два музея, которые на протяжении века вроде бы как смирились с существованием друг друга, вместе делили картины, конфискованные у коллекционеров большевиками после 1917-го, вывезенные советской армией из европейских замков. После второй мировой все-таки решили померяться, у кого современного искусства больше. Бьются за коллекции Щукина и Морозова, которые полвека назад «попилили» между двумя музеями.

Ирина Антонова, директор ГМИИ им. Пушкина: Половина была отдана в Эрмитаж в Петербурге. Согласны ли вы рассмотреть вопрос о возвращении этой части, восстановлении этого музея, который станет украшением Москвы?

Альберт Костеневич, главный научный сотрудник Эрмитажа: Владимир Владимирович все-таки не Виссарионович. Вы думаете, Путин не понимает, какая бомба даже не замедленного, а немедленного действия возникнет?

Главный научный сотрудник Эрмитажа и хранитель импрессионистов Альберт Костеневич нашел время для экскурсии по залам с той самой спорной коллекцией. По его словам, Эрмитажу уже приходилось отдавать картины Москве – и тоже вопреки желанию. В 1922-ом – когда забрали Рубенса и Рембрандта. В 1924-ом – еще 200 картин…Что-то возвращалось обратно. Такое ощущение, что теперь за своего Матисса Костеневич лично встанет грудью.

Лев Лурье, историк: Это будет крупнейшее в Европе собрание импрессионистов, крупнейшее в мире – московская коллекция плюс петербургская. Идея Антоновой заключается в том, чтобы воссоединить коллекции Щукина и Морозова в одном помещении в особняке Голицына в Москве около Волхонки. В принципе, это для Москвы и госпожи Антоновой очень удачная затея во всех смыслах.

Лев Лурье – историк, искусствовед – из тех петербуржцев, кто организовал кампанию против передачи картин Москве. Говорит, если по-честному, то давайте уж тогда все вернем потомкам – наследникам промышленников-коллекционеров Щукина и Морозова. Только тогда начнется третья мировая – война за искусство.

Лев Лурье, историк: Начнется не переселение народов, а переселение картин всеобщее, неостановимое. Так что это выпустит джина из бутылки.

Усадьба Голицыных на Волхонке стоит фактически на территории Пушкинского музея. И если тот самый Музей современного искусства все-таки будет создан, то разместится он, судя по всему, здесь. Сейчас в здании сидит Институт философии РАН. Главная тема разговоров за сигаретой на крыльце – выгонят их из усадьбы в самом центре Москвы ради музея современного искусства или нет.

Вообще так вышло что минутах в пяти ходьбы отсюда уже есть один музей современного искусства. Московский. Его придумал Зураб Церетели и отдал музею свою коллекцию. 2000 работ…

Сейчас у музея пять площадок по всей Москве. Но главные залы здесь на Гоголевском. Пару недель назад открыли новую выставку, привезли в Россию Хуана Миро. Его у нас нет совсем – ни в музеях, ни в коллекциях. Империя не дожила. А для следующих десятилетий это превратилось в мазню.

Алексей Новоселов, директор отдела выставок ММОМА: Это коллекция Фонда Миро с Майорки, эти работы относятся к позднему периоду творчества Миро.

Появления еще одного музея современного искусства в ММСИ вроде бы не боятся. Понять бы только, чего хотят.

Алексей Новоселов, директор отдела выставок ММОМА: Понятно, что в основу создания музея должна ложиться коллекция, одна или несколько. Это нормально и правильно. В Москве никогда не было государственного музея, инициированного сверху. Петербург прошел через это, потому что Эрмитаж – это императорская коллекция, которая стала публичной. В Москве подобных инициатив не было никогда. В любом крупной мегаполисе мира существует как минимум 2, а то и 3-4 музея современного искусства, никто друг другу не мешает, все прекрасно друг друга дополняют.

Всего в Москве три так скажем музея по сути современного искусства с государственным финансированием. Московский. Есть еще ГЦСИ – центр современного искусства, который больше про образовательные программы. И вот МАММ, Мультимедиа Арт музей, появившийся пару лет назад на базе Московского дома фотографии. Он тоже фактически за углом.

Через час здесь откроется выставка Ребекки Хорн – немецкого мастера кинетических объектов и инсталляций. Мультимедиа Арт музей уже давно не про фотографию.

Екатерина Иноземцева, главный куратор МАММ: Мы действительно выпали на огромное количество времени из общемирового процесса. Я открою тайну, что в сугубо академических заведениях вроде университетов современное искусство заканчивается если не на Пикассо и Матиссе, то Ротко и абстрактный экспрессионизм, дальше все. Мы пребываем в некотором институциональном замешательстве, потому что, чтобы собрать сейчас коллекцию, которая хотя бы чуть-чуть была сопоставима с коллекциями ведущих институций, это представляется маловероятным.

Спонтанная география места - особняк Морозова - тот самый откуда и половина коллекций, и где в 20-е устроили один из музеев новой западной живописи. По воле ценителей искусства из числа народных комиссаров. Теперь тут Академия художеств.

Тот самый Музей нового западного искусства, который хочет восстановить Ирина Антонова, придуманный после революции на основе коллекций Морозова и Щукина и просуществовавший до 1948 года, после слияния обеих коллекций, тут, на Пречистенке, и располагался. Позиция Антоновой такая: шедевры искусства собирали московские коллекционеры. В Москве они мечтали создать новый музей, в Москве ему и быть. Имени все тех же Морозова и Щукина.

Особняк Щукина тоже недалеко - минут за 10 дойдем. В 48-ом тогдашний главный знаток и искусствовед всея советского союза - Клим Ворошилов – решил поинтересоваться, что за капиталистическое творчество показывают советским рабочим. И тут роковую роль сыграл Матисс. Две картины, нарисованные для вот этого особняка в Знаменском переулке. Ворошилов посмотрел на «Танец» и «Музыку». И только и ответил - «хе-хе». Музей расформировали. Коллекции распилили между Эрмитажем и Пушкинским. Почему Ворошилов? Его жена работала директором музея Ленина. Наверное, потому и решил, что имеет право распоряжаться что искусство, а что нет.