Режиссер Сергей Мирошниченко: видно, что Путин сейчас думает, кем он останется в истории

Мирошниченко: Это разные ощущения, потому что когда «Эмми» я получал, это был Нью-Йорк, там не было российских граждан, кроме небольшого числа телевизионных наших сотрудников. И горстка бандитов еще была, которая кричала «ура» и потом возила меня по Нью-Йорку радостно в лимузине.

Казнин: В зале они сидели?

Мирошниченко: Да, они  в зале сидели. После чего было самое интересное. Со мной были англичане, один из них тоже получил приз за съемки репортажей в Сербии. И мы поехали в ресторан, по-моему, «Самовар» называется. И мы там выпивали, закусывали и все остальное. И он написал потом, что Сергей – это явно бандит, потому что когда он зашел в ресторан, все встали. Он так и назвал, в «Индепендент» написал статью «Получил русский бандит и его английская Молли».

Казнин: То есть со вчерашним днем не похоже?

Мирошниченко: Нет, не похоже. Вчера все-таки все выглядели, как цивилизованные люди.

Казнин: Вам Путин вручал награду?

Мирошниченко: Да, конечно.

Казнин: Лично, да?

Мирошниченко: Лично.

Казнин: Скажите, за те годы, что прошли, как вы снимали фильм «Неизвестный Путин», он стал известным для вас?

Мирошниченко: Он изменился, конечно, для меня. Он стал другим, и вы знаете, так как я немного времени провел сейчас, я его не видел вообще. Я в первый раз его увидел с тех пор.

Казнин: Сколько лет вы его не видели?

Мирошниченко: 1999 год и вот – 14 лет.  Я не назойливый человек.

Арно: А ведь за это время, если бы вы соблюдали цикличность замечательных рожденных в СССР, вы могли бы… Уже вышел бы третий фильм про Путина.

Мирошниченко: Нет, что вы. Мы снимали  про молодого человека, нашего сверстника, который приходит во власть. И нас интересовало, как человек входит в Кремль, как он адаптируется. И как ограничивается свобода человека, который приходит к власти. Об этом мы делали картину. Наверное, об этом она получилась. Когда мы ее показывали в Лейпциге, там был полный зал, я посмотрел, думаю: «Ну, сейчас сложно будет». Я не смотрю свое кино, трудно смотреть. Вышел, через некоторое время вышел, заглянул  в одном зале три человека сидят, а  у нас сидели просто на головах. Все смеялись, даже так задумывались – там у нас есть и грустные моменты. И потом вышли и говорят: «У вас неординарный парень будет у власти». Тогда он был еще молодой. Мне говорили это англичане. Действительно неординарный человек он.

Казнин: А сейчас вы смогли бы снять про него такой же фильм?

Мирошниченко: Знаете, я бы не стал прямо сейчас снимать. Мне бы хотелось снять, когда он будет завершать карьеру.

Арно: Это еще нескоро.

Мирошниченко: Дай Бог всем здоровья! Я бы тоже хотел бы прожить до этого времени. И я бы хотел снять последние дни. Мы снимали первые дни. Он подходил, открывал окно, смотрел, что у него там. Он не знал, что за окном. В кабинете привыкал. Я бы хотел итог человеческой деятельности. Это гораздо было бы интереснее. Я бы с удовольствием, если бы Бог дал, я бы снял этот момент.

Арно: Но ведь Путин очень неохотно идет на какие-то такие интимные истории. Из последних – вымученный фильм, большое телевизионное интервью, во время которого Вадим Токменев проводит с ним день. Вы видели?

Мирошниченко: Честное слово, правда, я не слежу за этим.  Потому что я… так просто случилось, что я снимал. Я даже не знаю, как это получилось.

Арно: Просто многие сравнивают ваш филь и Токменевский, потому что там  Путин тоже плавает в бассейне, видно, что у него в холодильнике стоит молоко и шампанское.

Мирошниченко: Ну, у меня не плавает в бассейне. Поверьте мне. Это уже позднейшие наслоения. Там были друзья мои, такие как Виталий Манский, они бассейн добавляли, еще что-то добавляли. Нет, если картина в оригинале, там нет бассейнов, там только жесткая жизнь человека в течение 24 суток.  Все. И там все заканчивается выборами. Все.

Казнин: Вы начали и не закончили мысль, как изменился на ваш взгляд Владимир Путин?

Мирошниченко: Я думаю, что это человек с историческим сознанием сейчас. Он начинает думать о том, кем он останется в истории. Это я заметил в кулуарных беседах. Они были короткие, мне показалось, что он очень нацелен на большое количество дел в короткое время. Он стал более относиться… меньше играл – вот это удивительно. Меньше играл, больше дела было. Очень большие, разительные изменения, на мой взгляд. Ну, в кулуарах. На сцене это все, наверное… Но мне показалось, что он очень сосредоточен или напряжен. И думаю, что он в очень деловой форме.