Почему власти бессильны против боевиков?

Самое громкое за последние годы убийство произошло сегодня в Дагестане. В Махачкале застрелили Гаруна Курбанова, пресс-секретаря президента республики.

Гарун Курбанов был одним из самых влиятельных людей в Дагестане. В прошлом - журналист, до недавнего времени он возглавлял министерство по национальной политике. И заработал себе имидж воинствующего атеиста. Гарун Курбанов нажил врагов своими жесткими высказываниями о том, что с боевиками нельзя ни вести переговоры, ни адаптировать их к мирной жизни.

Курбанов – уже третий человек, который в разное время занимал пост министра по национальной политике, который был застрелен. В 2003 году убили Магомедсалиха Гусаева, в 2005 – его преемника Загира Арухова. Нападение на Курбанова попало в объективы камер видеонаблюдения. На записи видно, как к его служебному автомобилю подъехала "Лада", из которой вышел киллер и в упор расстрелял политика и его водителя. О том, кто стоит за преступлением – следователи пока не говорят. Но связывают убийство с работой Курбанова. В последнее время в Дагестане говорили о создании нового органа – специальной идеологической комиссии в правительстве. Она должна была разработать альтернативу радикальному исламу, который пропагандируют боевики. И Курбанов, скорее светский, чем религиозный человек, должен был возглавить новую структуру.

О громком убийстве в Дагестане говорим с Энвером Кисриевым, заведующим сектором Кавказа Центра цивилизационных и региональных исследований РАН.

Фишман: Такая вот, как часто бывает, тяжелая тема из Дагестана. Давайте сначала оценим масштаб произошедшего трагического события.

Кисриев: Масштаб, конечно, значителен. Важно, что это было приурочено к очень крупному экономическому форуму, который буквально два дня назад начался и вчера вечером закончился. Это международный крупный экономический форум в Дагестане, на котором присутствовал президент Азербайджана, президент Казахстана, заключались серьезные договора в экономической сфере. Конечно, Дагестан стремился, тем самым, показать, что это регион, куда можно вкладывать серьезные деньги, субсидии на экономическое развитие. И вот это убийство очень похоже на то, что оно было специально приурочено к завершению этого форума. И оно совершено по отношению к интеллигентному, интеллектуальному человеку, доктору философских наук, руководителю управлению президента по информационно-аналитической работе. Человеку, который не считал нужным себя защищать, и не имел таких возможностей бронированные – иметь бронированные машины или массу телохранителей, потому что его, собственно говоря, не за что было убивать. Получается, что нашли более доступную фигуру для такого чудовищного террористического акта.

Фишман: То есть это чисто идеологический теракт.

Кисриев: Чтобы именно показать, что Дагестан несостоятелен в качестве экономического партнера. В общем, это серьезно продуманное, серьезное по характеру преступление.

Арно: Расскажите про эту специальную идеологическую комиссию. Вы что-то о ней слышали, действительно она может тоже быть причиной?

Кисриев: Я слышал об этой комиссии и слышал эти разговоры, что он мог ее возглавить. Но он занимал очень высокий пост. Вы его называете пресс-секретарем – это не так, он – руководитель управления президента. В президентском аппарате существует только несколько управлений, и он фактически ведет целый сектор министерств, связанных с этим. Он занимал очень высокое положение в обществе. Дело в том, что после того, как прошел у нас третий съезд народов Дагестана, там было принято решение, что необходим диалог между непримиримой мусульманской оппозицией и лояльными властями.

Фишман: Корреспонденты «Дождя», кстати, ездили с инспекцией и даже рассказывали о том, что достигнуты какие-то успехи в деле конвертирования потенциальных боевиков, тех, кто уходит в лес, в лояльные граждане.

Кисриев: Да, и Гарун Курбанов как раз был одним из инициаторов этой программы адаптации людей, которые будут выходить из леса, и нахождения мирного диалога между различными людьми.

Фишман: И этот процесс шел успешно?

Кисриев: Кроме того, он – пожалуй, один из редких наших крупных дагестанских государственных деятелей, который открыто и очень четко обозначил опасность тенденции сближения государственной власти с исламом. Как сближения, так и резкого противостояния. Он считал, что они должны быть все равноудалены от власти, что они должны быть в рамках гражданского общества.  

Фишман: А какую позицию занимал глава республики по этому вопросу?

Кисриев: Глава республики в целом придерживался такой же политической линии. Но глава республики – верующий мусульманин, а Гарун иногда подчеркивал, я бы сказал так, я не могу сказать, что он был воинствующим атеистом, но он довольно отчетливо обозначал свою отстраненность от религии. Это, конечно, настораживало и многих раздражало.

Фишман: Это подрывной удар по этому процессу адаптации людей, которые выходят из леса – это так?

Кисриев: Я подозреваю, что все-таки нет. Адаптация, я думаю, скорее всего, провалилась бы все равно, даже вопреки его таким серьезным искренним усилиям. Я подозреваю, что это попытка дискредитации Дагестана как лояльного и дееспособного экономического субъекта. Пожалуй, скорее всего, это так. И выбрали просто лицо беззащитное для таких акций, потому что серьезные политические фигуры – я имею в виду владеющие серьезными властными полномочиями, финансовыми средствами – хорошо защищены. А он - такой нечастый случай, когда занимает довольно ответственное положение в обществе и вместе с тем бессребреник и интеллигент.

Фишман: Типичен для Дагестана?

Кисриев: Я бы не сказал, что это типично для Дагестана.

Арно: Конечно, рано еще об этом говорить, но, тем не менее, кто теоретически мог бы продолжить дело Курбанова, кто мог бы возглавить этот совет, по вашему мнению?

Кисриев: Свято место пусто не бывает, должность будет занята какими-то людьми. Я не знаю, такие кабинетные вопросы я не могу решить. Люди сейчас мало что решают, есть какие-то некоторые тренды общего характера, и они ломают добрые попытки решения каких-то вопросов, они перемалывают все инициативы и путь идет, к сожалению, к эскалации насилия.