Почему спустя четыре года после теракта СК ищет владельцев «Домодедово»

Уголовное дело возбуждено в отношении бывшего руководства аэропорта, владельцы транспортного узла до сих пор фигурируют в деле как неизвестные. Таким образом, следователи продолжают исполнять поручение Дмитрия Медведева, тогда еще президента страны, найти и привлечь к ответственности за теракт собственников аэропорта.

 Кому может грозить это уголовное дело и кто на самом деле владеет аэропортом «Домодедово» об этом рассказал корреспондент Дождя Алексей Коростелев.

 Также о новых подробностях этого громкого дела Дождю рассказал Игорь Трунов, адвокат, президент Союза адвокатов России, который представляет интересы потерпевших по делу о теракте в «Домодедово».

Казнин: Поясните, почему через 4 года вдруг опять это дело оживилось? Кто за этим стоит, на ваш взгляд, и почему фигурируют в деле теперь еще и бывшие топ-менеджеры?

Трунов: Давайте по очереди. Почему это дело сейчас оживилось — мы все это время работали, мы 4 года работали: обжаловали действие/бездействие по первому уголовному делу, которое умерло, потом в гражданском судопроизводстве судились с представителями этих структур, которые несут ответственность за безопасность. В конце концов, собрав все эти решения, обратились в Европейский суд по правам человека, единственная, наверное, странность — это то, что Европейский суд по правам человека достаточно быстро принял к производству это дело и достаточно быстро пошли коммуникации. Потому что если мы вспомним «Норд-Ост», там 8 лет это все длилось, а здесь в 2014-м запустили и вот сейчас 2015-й, и мы уже, в принципе, выходим на решение.

И решение Следственного комитета о возбуждении уголовного дела совпало с меморандумом Российской Федерации по Европейскому суду. То есть Российская Федерация 30 апреля представила меморандум, а 29-го возбудили это уголовное дело. Практически в один день. Почему? Потому что, естественно, аргументы того, что террористы осуждены, никто не оспаривает и никто к этому и не придирается, а Российская Федерация апеллирует этим моментом. А мы говорим: «Причем тут это? Это да, это само собой, это нормально, здорово, молодцы. Но, тем не менее, все-таки транспортная безопасность — это очень серьезный предмет, и то, что один из проходов не был оборудован надлежащим образом, и террористы знали об этом, и поэтому именно через него пошли, понесли взрывчатку, снаряженную металлическими элементами, которая не прошла бы эндоскопы и металлоискатели, естественно, понимая это, они бы не рискнули туда идти в таком виде». Поэтому взрыв на входе не дал бы такого эффекта, они бы вообще не пошли бы на этот террористический акт. Поэтому вот эти меры безопасности послужили питательной средой для совершения этого террористического акта, такое количество погибших.

Вы говорите: «Кто за этим стоит?». За этим стоит Европейский суд, который сейчас вышел на решение, и мы, естественно, не хотели бы взыскивать Российской Федерации деньги, потому что это деньги наши с вами, это бюджетные деньги, это налоги наши, а нудно взыскивать с тех, кто виновен.

Казнин: А виновны топ-менеджеры, на ваш взгляд? Почему опять не фигурируют имена и фамилии собственников?

Трунов: Давайте коснемся российского законодательства. Оно говорит, что ответственность за вред, причиненный средством повышенной опасности, несет владелец. В данной ситуации владельцы несут ответственность. Аэропорт — это предприятие повышенной опасности в соответствии с российском законодательством. Поэтому владельцы несут ответственность. А то, что в нашей цивилизованной стране, как я считаю, мы не можем найти владельца крупнейшего транспортного пункта повышенной опасности — это вопрос, требующий отдельного уголовного дела. Я считаю, что этот вопрос нужно адресовать нашему законодателю: как он так умудрился прописать законы, где невозможно найти владельцев средства повышенной опасности такого объема, такого уровня, такой объем потока людей проходит. Поэтому, естественно, что то, что 4 года этот вопрос не решен — это отдельный разговор с отдельным выяснением крайнего и виновного в этом. Почему 4 года не найдем никак собственника?

Казнин: Почему тогда Тришина, Данилов и Некрасов оказались под подозрением, если вы сами говорите, что виноват должен быть владелец, а не топ-менеджмент?

Трунов: Там ведь владение размыто. Вот эти фигуры — они на виду, они на поверхности, их уставы мы анализировали. И там лицензионно-уставная деятельность как раз их обязывает, как раз законодательство им предоставляет возможность использовать спецсредства вплоть до оружия.

Казнин: То есть формально они отвечают за это?

Трунов: Конечно. Они формально отвечали за безопасность и несут ответственность в рамках в своих уставов, в рамках тех лицензий, которые они получили, поэтому здесь с ними разговор, прежде всего, как с должностными лицами, которые отвечали, но там еще и кроется такая фраза следствия… Сегодня я встречался со следователями, пообещали завтра дать весь объем материалов. Я говорю: «Положено — давайте». Они говорят: «Ну вот ходатайство мы обязаны рассмотреть, дайте нам паузу, мы завтра вам выдадим весь объем документов». То есть фигурирует то, что в ранг фактических владельцев попадают вот эти три фигуранта, значит, у них есть какая-то доля. Это не говорит о том, что владеют там 100% или 80%, одной акции достаточно для того, чтобы признать.

Казнин: Это формальный все-таки признак — то, что их только и записали, потому что на это указывают документы. Я правильно понимаю?

Трунов: Основной признак, на что указывает, это их уставная деятельность, их лицензионная деятельность, они несли непосредственную ответственность за безопасность.

Казнин: А где они сейчас?

Трунов: Этот вопрос я тоже задал. Понимаете, здесь мы имеем такое оригинальное дело, с которым я впервые сталкиваюсь. Потерпевший получают надлежащие процессуальные документы, я спрашиваю: «А где у нас обвиняемые?». А обвиняемым еще обвинение не предъявили. То есть обвиняемые находятся еще в ранге подозреваемых, и это меня очень беспокоит. Почему? Потому что сейчас они могут вывезти активы, на которые должен быть наложен арест в обеспечении исков потерпевших, а потерпевших почти что 200 человек, и они могут скрыться, меру пресечения нужно избирать. Они могут куда-то уехать, они могут уехать сейчас на Украину — и мы оттуда их не достанем никогда.

Казнин: Что им грозит?

Трунов: До 10 лет лишения свободы.

Казнин: За то, что они не обеспечили то, о чем вы сказали — эту рамку?

Трунов: Да, конечно. У нас есть аналогичное дело, и мы сейчас имеем уже такую громкую аналогию, в которой я тоже принимал участие, это «Хромая лошадь». И если вы помните, владельца «Хромой лошади» привлекли по той же статье. И если вы помните, владельца «Хромой лошади» обязали выплачивать 140 млн. в пользу потерпевших, это абсолютная аналогия, хотя его там не было, он там был директор и т.д.

Казнин: Не обеспечил безопасность.

Трунов: Да. Не обеспечил безопасность.

Казнин: А не фигурирует никак в этом деле до сих пор фамилия господина Каменщика?

Трунов: Там фигурирует такая фраза, что привлечь виновных (перечисляют, кого) и других неустановленных фактических владельцев международного аэропорта. Поэтому сейчас это процесс, который еще не имеет результата. 

Фото: ТАСС